Каббалистика называется, выучить ее можно только с большого перепугу. Это выяснилось, когда пришлось идти в школу. Мои первые «двойки» были именно по ней. Кроме того, преподавали нам еще телепатию, основы гипноза, историю и практику магии, левитацию и фитологию.
Это все, не считая математики, химии, алхимии, астрономии, астрологии и анатомии. На личную жизнь, как вы понимаете, времени оставалось шиш да ни шиша.
Впрочем, ни у кого в Санта-Хлюпино никакой личной жизнью и не пахло. Дело в том, что жили здесь только мамаши с детьми. Попадались, правда, бабки-дедки с внуками и пара-тройка папаш-одиночек, но их были единицы. В школе были только восьмой и девятый классы. Этакий город-призрак, где возраст подрастающего поколения замер на черте от тринадцати до пятнадцати, детей другого возраста здесь практически не было. Жили все обособленно, общались крайне редко. Все взрослое население помаленьку приколдовывало, несовершеннолетнее – училось колдовать. Короче, как я поняла, Санта-Хлюпино было типа колдовским Оксфордом для среднего школьного возраста.
Иногда к кому-то из одноклассников случались гости, но оставались они в городе всегда недолго и, как правило, их никто не видел. Я через месяц пребывания здесь подружилась с Фьореллой. Мы учились с ней в одном классе и жили на соседних улицах. Фьюшка, как ее все называли, мне тогда шепотом поведала, что в гости приезжают папаши и другие близкие родственники. Видать, не зря Софочка Куц содрала с меня визит к гадалке. Наверняка дело не обошлось без моего блудного папаши, и его-то мы здесь и поджидаем с маман. Все-таки мозги у Софки варили, ничего не скажешь. Эх, потрепаться бы с ней сейчас, вот бы я ей порассказала, а она мне наанализировала.
Домой мне идти сегодня, страсть, как не хотелось. Проклятущая Мариэтт влепила мне «пару» по деревенской магии. К «двойкам» по каббалистике маман уже привыкла и не выступает, а за этот банан скандал будет, к бабке не ходи. А из-за чего сыр-бор весь, из-за ерунды. Подумаешь, ну не знала я заговор на засушку молока у коровы. И что дальше? Я молока-то натурального в жизни не пробовала, одно порошковое, а коров только по телевизору видела и на кефирных пакетах. На кой черт мне этот заговор? Просто эта Мариэтт, как всякая старая дева, злится на все человечество вообще, а на меня в частности. Вот и влепила «пару». Сунула мне в портфель жабу и велела матери передать. Я по дороге из школы раза три эту склизкую мерзость в канаву выбрасывала, а она, мокрая, ни в какую. Открываю портфель – она там, как ни в чем не бывало. Ну и черт с ней, пусть сидит. Пережила маман пиявок каббалистических и жабу деревенскую переживет. Не фига было тащить меня сюда. В Одессе я «пары» только за поведение хватала, и жаб там в портфель не совали.
Пришла домой. Бросила портфель в угол. Маман сидит, с зеркалом общается. Господи, как надоело-то все. «Кто на свете всех милее… Свет мой, зеркальце…» Сумасшедший дом. Жаба, конечно же, немедленно сиганула на мамашу мою ненаглядную. Маман не растерялась и испепелила ее взглядом. Так лихо у нее это вышло, что я испугалась за свое здоровье. Ну, сейчас начнется, я себе представляю. Однако, против ожиданий, обошлось без жертв, если не считать жабы, конечно.
– Сегодня у нас будут гости, – миролюбиво прочирикала маман, – если, кроме деревенской магии, проблем нет, можешь погулять, я потом с тобой позанимаюсь заговорами.
О как! Кто бы ты ни был, таинственный гость, я тебе заранее благодарна, ты спас меня от больших неприятностей.
А тебя, деревенская ведьма Мариэтт, я когда-нибудь в сверчка превращу запечного.
Глава 9
Он появился около полуночи. Я только прошла через пустую темную гостиную в туалет, а когда возвращалась, он уже сидел на диване.
Ну вот, такой красивый, одет, как с картинки, и я в своей жуткой байковой ночной рубашке с идиотскими рюшками. Я припустила к себе в комнату и через минуту вывалилась уже в своем любимом платье в крупную клетку, с белым кружевным воротником а-ля Мери Поппинс. Но мамаша меня тут же обломала.
– Куда это ты вырядилась на ночь глядя, подруга?
Ну что за жизнь! Могла бы и не заметить. Вот Он с полным пониманием подошел.
– Здравствуй, Альвертина, – даже имя мое без запинки произнес, уж не он ли его сочинил.
Но на папашу он не тянет, лет двадцать пять всего. Хотя кто их разберет, маменьке-то, на первый взгляд, тоже лет двадцать стало после переселения. Выходит, она меня в семь лет родила? Сомневаюсь я что-то. Может, это перемещение ее так омолодило, но я-то, как была, так и осталась. Ладно, черт ногу сломит с их возрастными загадками, интересно другое – кого же это к маман принесло?
– Здравствуйте, – я только что в реверансе не присела, а могла бы, уж очень хорош был ночной гость. Высокий, загорелый, мускулистый. Ни капли лишнего веса. Копна светло-пепельных волос, черные глаза, нос с горбинкой, мужественный подбородок, а губы… Я не отказалась бы поучиться целоваться, если б он меня учил. Нет, вообще-то я уже целовалась со старшеклассником Вайсером, но сказать, что мне сильно понравилось, так чтобы да, так – нет. Но, сдается мне, дело тут не в самом процессе, а в неумелом Вайсере, так что еще одна попытка не помешала бы. Тем более что в Инсилая я влюбилась с первого взгляда. Староват, конечно, немного, но ведь красавец. Умеет подчеркнуть то, что имеет. Джинсы белые фирменные, футболочка черная в облип, каждый мускул видно, цепочка тоненькая на запястье… Не голда надоевшая, а что-то черно-синее, мерцающее. Сразу в глаза бросается, заодно видишь, что руки у него очень красивые, точеные, как у мраморного бога. Я уже было раскатала губу на общение, но маман снова все испортила.
– Познакомься, это Инсилай. Мой очень хороший друг. А сейчас тебе, дорогуша, пора спать.
Вот этого-то мне и не хватало. Будьте любезны в люльку, дите малое, неразумное. Очень кстати. Только-только нарисовался мужчина моей жизни и на тебе. Наверно мамаша сама на него виды имеет, если так бесцеремонно меня выставляет. Я хотела было оспорить свою досрочную отправку ко сну, но вспомнила, чем кончилось с жабой, и решила не искушать судьбу.
Когда я утром собиралась в школу, Инсилая не было видно. Или он удалился среди ночи, или еще дрых, но если оне и изволили еще почивать, то происходило это в мамашиной спальне, единственном месте, куда мне добраться не удалось. Я, конечно, попыталась, но столкнулась с непреодолимым препятствием в лице маман. Пришлось идти в скул. Рассказала Фью про гостя. Она сказала, что вряд ли это отец, тогда бы спать не отправили, а замучили бы беседами за жизнь. С ее слов выходило, что набор тем для разговора у воскресных родственников был стандартный и отработанный. Первое, объяснить, как он учился на «отлично», а ты его своими «двойками» позоришь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
Это все, не считая математики, химии, алхимии, астрономии, астрологии и анатомии. На личную жизнь, как вы понимаете, времени оставалось шиш да ни шиша.
Впрочем, ни у кого в Санта-Хлюпино никакой личной жизнью и не пахло. Дело в том, что жили здесь только мамаши с детьми. Попадались, правда, бабки-дедки с внуками и пара-тройка папаш-одиночек, но их были единицы. В школе были только восьмой и девятый классы. Этакий город-призрак, где возраст подрастающего поколения замер на черте от тринадцати до пятнадцати, детей другого возраста здесь практически не было. Жили все обособленно, общались крайне редко. Все взрослое население помаленьку приколдовывало, несовершеннолетнее – училось колдовать. Короче, как я поняла, Санта-Хлюпино было типа колдовским Оксфордом для среднего школьного возраста.
Иногда к кому-то из одноклассников случались гости, но оставались они в городе всегда недолго и, как правило, их никто не видел. Я через месяц пребывания здесь подружилась с Фьореллой. Мы учились с ней в одном классе и жили на соседних улицах. Фьюшка, как ее все называли, мне тогда шепотом поведала, что в гости приезжают папаши и другие близкие родственники. Видать, не зря Софочка Куц содрала с меня визит к гадалке. Наверняка дело не обошлось без моего блудного папаши, и его-то мы здесь и поджидаем с маман. Все-таки мозги у Софки варили, ничего не скажешь. Эх, потрепаться бы с ней сейчас, вот бы я ей порассказала, а она мне наанализировала.
Домой мне идти сегодня, страсть, как не хотелось. Проклятущая Мариэтт влепила мне «пару» по деревенской магии. К «двойкам» по каббалистике маман уже привыкла и не выступает, а за этот банан скандал будет, к бабке не ходи. А из-за чего сыр-бор весь, из-за ерунды. Подумаешь, ну не знала я заговор на засушку молока у коровы. И что дальше? Я молока-то натурального в жизни не пробовала, одно порошковое, а коров только по телевизору видела и на кефирных пакетах. На кой черт мне этот заговор? Просто эта Мариэтт, как всякая старая дева, злится на все человечество вообще, а на меня в частности. Вот и влепила «пару». Сунула мне в портфель жабу и велела матери передать. Я по дороге из школы раза три эту склизкую мерзость в канаву выбрасывала, а она, мокрая, ни в какую. Открываю портфель – она там, как ни в чем не бывало. Ну и черт с ней, пусть сидит. Пережила маман пиявок каббалистических и жабу деревенскую переживет. Не фига было тащить меня сюда. В Одессе я «пары» только за поведение хватала, и жаб там в портфель не совали.
Пришла домой. Бросила портфель в угол. Маман сидит, с зеркалом общается. Господи, как надоело-то все. «Кто на свете всех милее… Свет мой, зеркальце…» Сумасшедший дом. Жаба, конечно же, немедленно сиганула на мамашу мою ненаглядную. Маман не растерялась и испепелила ее взглядом. Так лихо у нее это вышло, что я испугалась за свое здоровье. Ну, сейчас начнется, я себе представляю. Однако, против ожиданий, обошлось без жертв, если не считать жабы, конечно.
– Сегодня у нас будут гости, – миролюбиво прочирикала маман, – если, кроме деревенской магии, проблем нет, можешь погулять, я потом с тобой позанимаюсь заговорами.
О как! Кто бы ты ни был, таинственный гость, я тебе заранее благодарна, ты спас меня от больших неприятностей.
А тебя, деревенская ведьма Мариэтт, я когда-нибудь в сверчка превращу запечного.
Глава 9
Он появился около полуночи. Я только прошла через пустую темную гостиную в туалет, а когда возвращалась, он уже сидел на диване.
Ну вот, такой красивый, одет, как с картинки, и я в своей жуткой байковой ночной рубашке с идиотскими рюшками. Я припустила к себе в комнату и через минуту вывалилась уже в своем любимом платье в крупную клетку, с белым кружевным воротником а-ля Мери Поппинс. Но мамаша меня тут же обломала.
– Куда это ты вырядилась на ночь глядя, подруга?
Ну что за жизнь! Могла бы и не заметить. Вот Он с полным пониманием подошел.
– Здравствуй, Альвертина, – даже имя мое без запинки произнес, уж не он ли его сочинил.
Но на папашу он не тянет, лет двадцать пять всего. Хотя кто их разберет, маменьке-то, на первый взгляд, тоже лет двадцать стало после переселения. Выходит, она меня в семь лет родила? Сомневаюсь я что-то. Может, это перемещение ее так омолодило, но я-то, как была, так и осталась. Ладно, черт ногу сломит с их возрастными загадками, интересно другое – кого же это к маман принесло?
– Здравствуйте, – я только что в реверансе не присела, а могла бы, уж очень хорош был ночной гость. Высокий, загорелый, мускулистый. Ни капли лишнего веса. Копна светло-пепельных волос, черные глаза, нос с горбинкой, мужественный подбородок, а губы… Я не отказалась бы поучиться целоваться, если б он меня учил. Нет, вообще-то я уже целовалась со старшеклассником Вайсером, но сказать, что мне сильно понравилось, так чтобы да, так – нет. Но, сдается мне, дело тут не в самом процессе, а в неумелом Вайсере, так что еще одна попытка не помешала бы. Тем более что в Инсилая я влюбилась с первого взгляда. Староват, конечно, немного, но ведь красавец. Умеет подчеркнуть то, что имеет. Джинсы белые фирменные, футболочка черная в облип, каждый мускул видно, цепочка тоненькая на запястье… Не голда надоевшая, а что-то черно-синее, мерцающее. Сразу в глаза бросается, заодно видишь, что руки у него очень красивые, точеные, как у мраморного бога. Я уже было раскатала губу на общение, но маман снова все испортила.
– Познакомься, это Инсилай. Мой очень хороший друг. А сейчас тебе, дорогуша, пора спать.
Вот этого-то мне и не хватало. Будьте любезны в люльку, дите малое, неразумное. Очень кстати. Только-только нарисовался мужчина моей жизни и на тебе. Наверно мамаша сама на него виды имеет, если так бесцеремонно меня выставляет. Я хотела было оспорить свою досрочную отправку ко сну, но вспомнила, чем кончилось с жабой, и решила не искушать судьбу.
Когда я утром собиралась в школу, Инсилая не было видно. Или он удалился среди ночи, или еще дрых, но если оне и изволили еще почивать, то происходило это в мамашиной спальне, единственном месте, куда мне добраться не удалось. Я, конечно, попыталась, но столкнулась с непреодолимым препятствием в лице маман. Пришлось идти в скул. Рассказала Фью про гостя. Она сказала, что вряд ли это отец, тогда бы спать не отправили, а замучили бы беседами за жизнь. С ее слов выходило, что набор тем для разговора у воскресных родственников был стандартный и отработанный. Первое, объяснить, как он учился на «отлично», а ты его своими «двойками» позоришь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158