Если оно – то, что мелькнуло по стволу при возвращении из ДО4 – появлялось вместе с разрядами, надежды никакой.
Она замерла, перестала видеть экран. Да, нечто, скользнувшее над полом. Как яйцо во сне. Оно говорило с ней чужими голосами, словно пыталось склонить к чему-то, уговорить что-то сделать. Далан тогда слышала шаги, но не смогла их опознать. Звук волочения – как она сказала?.. Как аэростат по земле. Скребущий, шаркающий шаг. Не топот. Мирки превосходно, лучше всех слышат; Далан угадала бы вес идущего по топоту.
Нет, лишние на борту – не ихэны. Пустая мысль! Ихэны бегают резво; разве при перегрузке они бы скребли отяжелевшими ногами.
Чужие, заимствованные голоса. А что, если и шаги были чужими? Ведь и Далан зачем-то воспроизводит «и-го-го» и «гав-гав», пробует свое горло (или чем там мирки говорят?) на всю широту возможностей.
– Есть что-нибудь? – спросил Форт.
– Сейчас. Я не закончила проверку.
Звуки? Отметить разряды – исключить из поиска. И опять – звуки?
Есть! Усилить. Эш задержала дыхание – шаги, верней, подобие волочащихся шагов. Идентификация. Количество конечностей. НЕ МЕНЬШЕ ДВУХ. Тупая, деревянная машина! Жук без мозгов! Главное – время появления звука по таймеру. Совместить с визуальным слежением. Инфракрасное – нет, ультрафиолетовое…
– Вот оно, – выдохнула Эш. – Смотрите, капитан.
Форт склонился к экрану. Тягуче проползла вспышка разряда, угасла – и в черноте паузы забрезжил эллипс неясного свечения, плывущий поперек ствола.
– Размеры и расстояние, – отрывисто потребовал он.
– Высота – метр двадцать. Поперечник – ноль семьдесят два. От входа в ствол – двести семнадцать метров, – называя числа, Эш внутренне ликовала. Враг виден! Одно то, что это не бесплотное ничто, а объект, который могут отмечать приборы, вселяло надежду.
– Лихоманка в образе яйца, – констатировал Форт. – Кто-нибудь раньше видел подобное?
Сам он тем временем стремительно перебирал архивы памяти. Другая часть его мозга недоумевала – каким образом штуковина величиной со здоровенный чемодан обманула детекторы движения?.. Она не могла проскочить незамеченной, факт. Разве что не имеет массы, как голограмма.
Далан, оттеснив Эш, уперлась в экран лобастым шлемом.
– Это невидаль.
– Эш?
– Не имею представления, что такое.
– И я тоже. Подведем итоги – вещь не похожа ни на какую из разумных форм жизни. Все согласны? Принято. Сдается мне, что она как-то действует на наше оборудование и создает нам кучу проблем.
Куча вмиг представилась бортинженеру обесточенным кораблем; Эш поежилась.
– Вывод, – Форт проговаривал мысли вслух и как можно разборчивей, чтобы речь отложилась в самописце, – мы вправе атаковать вещь и разрушить ее. Это наш шанс восстановить работу всех систем.
– Я брошу в нее чем-нибудь тяжелым, – предложила Далан. – Наберу в карман увесистых предметов… Я хорошо кидаю, метко! Если оно живое – убью. Но не похоже на живое. Нет никаких ножек. Летает как аэростат.
– И стены ему не мешают, – Форт еще раз проследил движение яйцеобразного предмета на экране. – Эш, автоматы его видели, но не подняли тревогу. Они исправны?
– Вполне. По крайней мере, нет никаких заметных неисправностей. Видимо, дело в том, что они не восприняли его как предмет. Скорее как изображение. Автоматы суммируют данные – масса, отражающая способность, температура поверхности, электростатические колебания. При неполном наборе данных они не среагируют.
С сомнением Форт потрогал рукоять лайтинга. Луч либо не заденет яйцо, либо будет поглощен. Оружие показалось ему бесполезным грузом.
– Все предлагаем, что на ум придет.
Молчание. Слышно одно потрескивание разрядов. В торнаках, тороидальных накопителях, сквозь которые шел ствол, содержалась уйма энергии, но высвободить и направить ее на врага было нечем. Форту припомнилось, что ненормальные явления такого рода чувствительны к оружию вроде EMS, «электромагнитного меча», но сугубо мирный «Сервитер» был безоружен. Можно снять кое-где оболочки со стержней, и центральный ствол станет коридором гибели, разрезанным в десятке мест убийственными потоками, но эта работа займет неделю (трое монтажников, два автомата!), а яйцо будет пакостить в самых неожиданных местах, парализуя то одно, то другое.
«Скажем, вырубит БЭМ», – шепнул Форту дьявол. «Заткнись! – велел черту капитан. – Тогда нам точно крышка».
– Предложений нет. Тогда надо восстановить связь с двигателями. Мы должны управлять этой посудиной, а не наоборот.
«У нас есть челнок! – вскричала маленькая трусиха Эш в голове шнги. – Перейти в него, отстыковаться – и выйти из скачка на челноке!»
«Ну да, – словно поймал Форт мысль бортинженера, – и лишиться всех денег за рейс. И платить неустойку. И – не забудь! – отвечать в ситуационной комиссии за брошенный без управления корабль на ходу».
«Кажется, речь идет уже не о деньгах, а о наших жизнях», – послышался озабоченный голос разума.
– Мы должны попытаться, – с нажимом проговорил Форт вслух. – Чтобы никто не говорил, что мы не исчерпали всех возможностей.
Далан заухала, кивая шлемом. Бороться! Отступают одни мелкие зверюшки, но не люди. Призрачное яйцо выглядело загадочно, и если оно виновато во всех неполадках, опасность его велика. Самое меньшее, что надо сделать, – уточнить вредное явление и предостеречь о нем других косменов. Удрать еще не поздно.
– Хотел бы я знать, что из этого яичка вылупится, – пробормотал Форт. – И когда.
«А я бы не хотела», – содрогнулась Эш, но в ней смешивались противоречивые желания.
Ихэнский господь свел Форта с представителями яйцекладущих видов, и его слова им были понятны и близки в социокультурном смысле. Из кожистого яйца, высиженного шнгой, появлялся страшненький, но милый ихэнчик; из роговой оболочки яйца мирков – многолапая личинка, мало похожая на Далан. Госпожа штурман испытывала к яйцу в стволе хмурое недоверие – не тот цвет, потом свечение… Эш ощущала иное. В ее природе была заложена нежность к яйцу, забота о будущем ребенке. Шнги – наседки и няньки – на прародине ихэнов, Артаране, котировались ниже мужчин и женщин, но их роль в судьбе потомства была уважаема обществом, и семья без шнги считалась неполной, в брак вступали трое – жена, муж и шнга. Было у наседок и другое достоинство, кроме чадолюбия, – верность, и старая ихэнская пословица гласила: «Лучше сразиться с восемью воинами, чем с середняшкой, защищающей яйцо». Шнги пережевывали пищу для детей, и их челюсти могли даже мирку раздробить запястье. Враг, позволивший шнге вцепиться себе в шею, кричал недолго.
От черного эллипса в ореоле ультрафиолета исходило тяжкое, дурманящее очарование. Эш вспомнила наплывающее волнами слов притяжение, сковывающее мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Она замерла, перестала видеть экран. Да, нечто, скользнувшее над полом. Как яйцо во сне. Оно говорило с ней чужими голосами, словно пыталось склонить к чему-то, уговорить что-то сделать. Далан тогда слышала шаги, но не смогла их опознать. Звук волочения – как она сказала?.. Как аэростат по земле. Скребущий, шаркающий шаг. Не топот. Мирки превосходно, лучше всех слышат; Далан угадала бы вес идущего по топоту.
Нет, лишние на борту – не ихэны. Пустая мысль! Ихэны бегают резво; разве при перегрузке они бы скребли отяжелевшими ногами.
Чужие, заимствованные голоса. А что, если и шаги были чужими? Ведь и Далан зачем-то воспроизводит «и-го-го» и «гав-гав», пробует свое горло (или чем там мирки говорят?) на всю широту возможностей.
– Есть что-нибудь? – спросил Форт.
– Сейчас. Я не закончила проверку.
Звуки? Отметить разряды – исключить из поиска. И опять – звуки?
Есть! Усилить. Эш задержала дыхание – шаги, верней, подобие волочащихся шагов. Идентификация. Количество конечностей. НЕ МЕНЬШЕ ДВУХ. Тупая, деревянная машина! Жук без мозгов! Главное – время появления звука по таймеру. Совместить с визуальным слежением. Инфракрасное – нет, ультрафиолетовое…
– Вот оно, – выдохнула Эш. – Смотрите, капитан.
Форт склонился к экрану. Тягуче проползла вспышка разряда, угасла – и в черноте паузы забрезжил эллипс неясного свечения, плывущий поперек ствола.
– Размеры и расстояние, – отрывисто потребовал он.
– Высота – метр двадцать. Поперечник – ноль семьдесят два. От входа в ствол – двести семнадцать метров, – называя числа, Эш внутренне ликовала. Враг виден! Одно то, что это не бесплотное ничто, а объект, который могут отмечать приборы, вселяло надежду.
– Лихоманка в образе яйца, – констатировал Форт. – Кто-нибудь раньше видел подобное?
Сам он тем временем стремительно перебирал архивы памяти. Другая часть его мозга недоумевала – каким образом штуковина величиной со здоровенный чемодан обманула детекторы движения?.. Она не могла проскочить незамеченной, факт. Разве что не имеет массы, как голограмма.
Далан, оттеснив Эш, уперлась в экран лобастым шлемом.
– Это невидаль.
– Эш?
– Не имею представления, что такое.
– И я тоже. Подведем итоги – вещь не похожа ни на какую из разумных форм жизни. Все согласны? Принято. Сдается мне, что она как-то действует на наше оборудование и создает нам кучу проблем.
Куча вмиг представилась бортинженеру обесточенным кораблем; Эш поежилась.
– Вывод, – Форт проговаривал мысли вслух и как можно разборчивей, чтобы речь отложилась в самописце, – мы вправе атаковать вещь и разрушить ее. Это наш шанс восстановить работу всех систем.
– Я брошу в нее чем-нибудь тяжелым, – предложила Далан. – Наберу в карман увесистых предметов… Я хорошо кидаю, метко! Если оно живое – убью. Но не похоже на живое. Нет никаких ножек. Летает как аэростат.
– И стены ему не мешают, – Форт еще раз проследил движение яйцеобразного предмета на экране. – Эш, автоматы его видели, но не подняли тревогу. Они исправны?
– Вполне. По крайней мере, нет никаких заметных неисправностей. Видимо, дело в том, что они не восприняли его как предмет. Скорее как изображение. Автоматы суммируют данные – масса, отражающая способность, температура поверхности, электростатические колебания. При неполном наборе данных они не среагируют.
С сомнением Форт потрогал рукоять лайтинга. Луч либо не заденет яйцо, либо будет поглощен. Оружие показалось ему бесполезным грузом.
– Все предлагаем, что на ум придет.
Молчание. Слышно одно потрескивание разрядов. В торнаках, тороидальных накопителях, сквозь которые шел ствол, содержалась уйма энергии, но высвободить и направить ее на врага было нечем. Форту припомнилось, что ненормальные явления такого рода чувствительны к оружию вроде EMS, «электромагнитного меча», но сугубо мирный «Сервитер» был безоружен. Можно снять кое-где оболочки со стержней, и центральный ствол станет коридором гибели, разрезанным в десятке мест убийственными потоками, но эта работа займет неделю (трое монтажников, два автомата!), а яйцо будет пакостить в самых неожиданных местах, парализуя то одно, то другое.
«Скажем, вырубит БЭМ», – шепнул Форту дьявол. «Заткнись! – велел черту капитан. – Тогда нам точно крышка».
– Предложений нет. Тогда надо восстановить связь с двигателями. Мы должны управлять этой посудиной, а не наоборот.
«У нас есть челнок! – вскричала маленькая трусиха Эш в голове шнги. – Перейти в него, отстыковаться – и выйти из скачка на челноке!»
«Ну да, – словно поймал Форт мысль бортинженера, – и лишиться всех денег за рейс. И платить неустойку. И – не забудь! – отвечать в ситуационной комиссии за брошенный без управления корабль на ходу».
«Кажется, речь идет уже не о деньгах, а о наших жизнях», – послышался озабоченный голос разума.
– Мы должны попытаться, – с нажимом проговорил Форт вслух. – Чтобы никто не говорил, что мы не исчерпали всех возможностей.
Далан заухала, кивая шлемом. Бороться! Отступают одни мелкие зверюшки, но не люди. Призрачное яйцо выглядело загадочно, и если оно виновато во всех неполадках, опасность его велика. Самое меньшее, что надо сделать, – уточнить вредное явление и предостеречь о нем других косменов. Удрать еще не поздно.
– Хотел бы я знать, что из этого яичка вылупится, – пробормотал Форт. – И когда.
«А я бы не хотела», – содрогнулась Эш, но в ней смешивались противоречивые желания.
Ихэнский господь свел Форта с представителями яйцекладущих видов, и его слова им были понятны и близки в социокультурном смысле. Из кожистого яйца, высиженного шнгой, появлялся страшненький, но милый ихэнчик; из роговой оболочки яйца мирков – многолапая личинка, мало похожая на Далан. Госпожа штурман испытывала к яйцу в стволе хмурое недоверие – не тот цвет, потом свечение… Эш ощущала иное. В ее природе была заложена нежность к яйцу, забота о будущем ребенке. Шнги – наседки и няньки – на прародине ихэнов, Артаране, котировались ниже мужчин и женщин, но их роль в судьбе потомства была уважаема обществом, и семья без шнги считалась неполной, в брак вступали трое – жена, муж и шнга. Было у наседок и другое достоинство, кроме чадолюбия, – верность, и старая ихэнская пословица гласила: «Лучше сразиться с восемью воинами, чем с середняшкой, защищающей яйцо». Шнги пережевывали пищу для детей, и их челюсти могли даже мирку раздробить запястье. Враг, позволивший шнге вцепиться себе в шею, кричал недолго.
От черного эллипса в ореоле ультрафиолета исходило тяжкое, дурманящее очарование. Эш вспомнила наплывающее волнами слов притяжение, сковывающее мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43