— Эв, вы здесь?
Все тихо. Она оглядела квартиру. Эва нигде не видно. Квартира кажется пустой, но это еще ничего не значит. С бьющимся в горле сердцем она направилась в спальню.
«Господи, что, если он мертв? Что мне тогда делать?»
Она помедлила на пороге спальни, потом заставила себя заглянуть внутрь.
Пусто. Кровать застелена, покрывало не смято, натянуто туго, без единой морщинки.
Не зная, успокоиться или встревожиться еще больше прежнего, она обнаружила, что бессознательно затаила дыхание, и перевела дух. Где он может быть? Квартира в идеальном порядке, точно в таком же, в каком они с Рафом оставляли ее в среду вечером...
Кроме кухни. На столе картонка с апельсиновым соком, возле нее стаканчик со следами жидкости. Лизл схватила пакет. Тихий стон вырвался из ее губ, когда она ощутила, какой он легкий. В неожиданном приступе злобы — на Рафа, а еще больше на себя — она швырнула пустую картонку в стену, потом схватила стакан и отправила следом. Картонка шлепнулась, стакан разбился.
«Зачем я это сделала?»
Лизл прислонилась спиной к холодильнику, закрыла глаза, ища ответа. Ответа не было. Она выпятила челюсть и выпрямилась.
Хорошо. Она втравила в это Эва, так что она и должна помочь ему выбраться. Но сначала надо его найти. И она его найдет, даже если для этого придется обшарить все бары в городе.
Направившись к двери, Лизл остановилась на полдороге. А что, если Эв не в баре? Что, если он в больнице?
Она побежала к телефону и набрала коммутатор Медицинского центра, номер, который еще помнила с той поры, когда была женой интерна.
Нет, никого по имени Сандерс ночью доставлено не было.
Она с облегчением вздохнула, потом подумала, какое же тут облегчение. Попав в больницу, он по крайней мере был бы под присмотром. А если лежит где-нибудь без сознания на дороге...
Она помчалась осматривать ближайший бар. В нем почти никого не было, и, побывав за час еще в трех местах — все попусту, — поняла, что одной с этим не справиться. Ей нужна помощь.
К кому обратиться? Раф пальцем не шевельнет, чтобы помочь Эву. Скорей всего, примется отговаривать ее от поисков. Рассчитывать можно было бы только на одного человека. Но для этого надо ему объяснить, что она сделала. Как объяснить необъяснимое?
Она вошла в следующий бар. И там Эва не было.
Плохо.
* * *
Эв чувствовал себя ужасно. Когда он подошел к двери квартиры и вставил ключ в замок, боль в желудке и в самом сердце усилилась. Он согнулся, проковылял несколько шагов до кресла. Свалился в него, такое знакомое и удобное, и закрыл глаза.
Развязал. Он и раньше срывался, но в последний раз столько лет назад, что уже почти поверил, что никогда больше не развяжет. Он прижал кулаки к глазам. Ему хотелось кричать, хотелось плакать, но он себе этого не позволил. Зачем? Какой смысл жалеть себя или обвинять или искать, кого бы еще обвинить? Он прежде не раз пускался по этой Дорожке и всегда заходил в тупик. Надо извлечь из всего этого что-нибудь положительное. Поучительный опыт. Ему надо только подумать как следует над происшедшим и посмотреть, можно ли что-нибудь отсюда вывести.
Что ж, урок очевиден, не правда ли? Пьяница есть пьяница, и не важно, сколько лет ты не пил, примириться с трезвостью никогда не удастся. Вчера был хороший пример продемонстрировавший, как быстро она улетучивается.
Но почему? Почему он развязал? Вчера весь день чувствовал себя странно — ведь это было вчера, да? Конечно вчера. Он видел газету на углу в витрине. Дневной выпуск, за пятницу. Он посмотрел на часы: 4.16. Угрохал на выпивку почти целый день. Тоже не в первый раз.
Но больше всего пугало его то, что все произошло так внезапно. Весь день он себя странно чувствовал, потом, как обычно, пришел домой. Сидел, пил апельсиновый сок, а когда допил, пошел купить еще. Но так и не дошел до магазина. Проходя мимо «Рафтери», поколебался одно мгновение, а потом был уже внутри и заказывал скотч.
Никакого предупреждения. В этот миг стоял за дверью, в следующий сидел за выпивкой.
«Но, Господи, до чего ж было вкусно! Даже сейчас слюнки текут при воспоминании». При одном из немногочисленных воспоминаний, оставшихся от вчерашнего дня. Перед мысленным взором пронесся монтаж: порции спиртного, покупка бутылок, которые он откупоривал и осушал, словно странник в пустыне, нашедший источник холодной родниковой воды.
Следующее воспоминание было о том, как он — больной, грязный, страдающий, трясущийся — очнулся под рассветным солнцем на каких-то картонных коробках за складом. Бумажник пока оставался при нем, так что он купил себе что-то поесть и следующий длинный ряд напитков — на сей раз один только кофе.
Он с трудом поднялся с кресла и побрел в ванную. По пути под ногой что-то хрустнуло.
Стекло. Осколки стакана, из которого он пил апельсиновый сок, валялись на кухне по всему полу. И картонка из-под сока тоже. На стене пятно, словно кто-то швырнул в нее стакан.
«Кто-то. Кто? Я?»
Кто же еще? Когда он пришел, дверь была заперта. Все на своих местах. Ключ есть только у него.
Должно быть, он возвращался и снова ушел прошлой ночью. Он потряс головой. Если бы вспомнить. Весьма неприятно терять небольшие кусочки жизни.
Несмотря на раскалывающуюся голову, он подобрал осколки, сложил их в картонный пакет из-под сока и выбросил все в мусорный ящик. Потом пошел в ванную принять душ.
Через полчаса, вымытый, выбритый, в чистой одежде, он чувствовал себя почти нормально. Он должен пойти на пятничное собрание своей группы у «Анонимных алкоголиков», чего не делал уже много лет. Потом он найдет другую группу, которая собирается по субботам, и на это собрание тоже пойдет. Он будет ходить каждый вечер, пока не убедится, что снова поставил себя под контроль.
Но еще только пять часов. Несколько часов до собрания. Когда он закуривал сигарету, руки его тряслись. Чем бы до тех пор заняться? Ему хочется выпить, он жаждет еще одной растреклятой выпивки. Хорошо, что дома ничего нет. Он проделал полный ритуал приготовления чашечки кофе и призадумался, как бы умудриться остаться трезвым до начала собрания. У него больше не было инструктора из «Анонимных алкоголиков» — его собственный несколько лет назад переехал, а он не позаботился обзавестись новым. Считал, что ему это не понадобится.
Работа. Работа лучше любого инструктора, для Эва по крайней мере. Он погрузится в расчеты к статье, и время пролетит.
Он сел за консоль и проделал обычные операции, которые открывают доступ к базе данных университетской информационной системы «Крей II». Потом набрал личный код, вызывая свои файлы. Терминал запищал. Он в полном ошеломлении прочел сообщение на мониторе.
«Ошибка. Файла в памяти нет».
Он снова потряс головой. Может быть, как-то нажал не ту клавишу, набирая код?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Все тихо. Она оглядела квартиру. Эва нигде не видно. Квартира кажется пустой, но это еще ничего не значит. С бьющимся в горле сердцем она направилась в спальню.
«Господи, что, если он мертв? Что мне тогда делать?»
Она помедлила на пороге спальни, потом заставила себя заглянуть внутрь.
Пусто. Кровать застелена, покрывало не смято, натянуто туго, без единой морщинки.
Не зная, успокоиться или встревожиться еще больше прежнего, она обнаружила, что бессознательно затаила дыхание, и перевела дух. Где он может быть? Квартира в идеальном порядке, точно в таком же, в каком они с Рафом оставляли ее в среду вечером...
Кроме кухни. На столе картонка с апельсиновым соком, возле нее стаканчик со следами жидкости. Лизл схватила пакет. Тихий стон вырвался из ее губ, когда она ощутила, какой он легкий. В неожиданном приступе злобы — на Рафа, а еще больше на себя — она швырнула пустую картонку в стену, потом схватила стакан и отправила следом. Картонка шлепнулась, стакан разбился.
«Зачем я это сделала?»
Лизл прислонилась спиной к холодильнику, закрыла глаза, ища ответа. Ответа не было. Она выпятила челюсть и выпрямилась.
Хорошо. Она втравила в это Эва, так что она и должна помочь ему выбраться. Но сначала надо его найти. И она его найдет, даже если для этого придется обшарить все бары в городе.
Направившись к двери, Лизл остановилась на полдороге. А что, если Эв не в баре? Что, если он в больнице?
Она побежала к телефону и набрала коммутатор Медицинского центра, номер, который еще помнила с той поры, когда была женой интерна.
Нет, никого по имени Сандерс ночью доставлено не было.
Она с облегчением вздохнула, потом подумала, какое же тут облегчение. Попав в больницу, он по крайней мере был бы под присмотром. А если лежит где-нибудь без сознания на дороге...
Она помчалась осматривать ближайший бар. В нем почти никого не было, и, побывав за час еще в трех местах — все попусту, — поняла, что одной с этим не справиться. Ей нужна помощь.
К кому обратиться? Раф пальцем не шевельнет, чтобы помочь Эву. Скорей всего, примется отговаривать ее от поисков. Рассчитывать можно было бы только на одного человека. Но для этого надо ему объяснить, что она сделала. Как объяснить необъяснимое?
Она вошла в следующий бар. И там Эва не было.
Плохо.
* * *
Эв чувствовал себя ужасно. Когда он подошел к двери квартиры и вставил ключ в замок, боль в желудке и в самом сердце усилилась. Он согнулся, проковылял несколько шагов до кресла. Свалился в него, такое знакомое и удобное, и закрыл глаза.
Развязал. Он и раньше срывался, но в последний раз столько лет назад, что уже почти поверил, что никогда больше не развяжет. Он прижал кулаки к глазам. Ему хотелось кричать, хотелось плакать, но он себе этого не позволил. Зачем? Какой смысл жалеть себя или обвинять или искать, кого бы еще обвинить? Он прежде не раз пускался по этой Дорожке и всегда заходил в тупик. Надо извлечь из всего этого что-нибудь положительное. Поучительный опыт. Ему надо только подумать как следует над происшедшим и посмотреть, можно ли что-нибудь отсюда вывести.
Что ж, урок очевиден, не правда ли? Пьяница есть пьяница, и не важно, сколько лет ты не пил, примириться с трезвостью никогда не удастся. Вчера был хороший пример продемонстрировавший, как быстро она улетучивается.
Но почему? Почему он развязал? Вчера весь день чувствовал себя странно — ведь это было вчера, да? Конечно вчера. Он видел газету на углу в витрине. Дневной выпуск, за пятницу. Он посмотрел на часы: 4.16. Угрохал на выпивку почти целый день. Тоже не в первый раз.
Но больше всего пугало его то, что все произошло так внезапно. Весь день он себя странно чувствовал, потом, как обычно, пришел домой. Сидел, пил апельсиновый сок, а когда допил, пошел купить еще. Но так и не дошел до магазина. Проходя мимо «Рафтери», поколебался одно мгновение, а потом был уже внутри и заказывал скотч.
Никакого предупреждения. В этот миг стоял за дверью, в следующий сидел за выпивкой.
«Но, Господи, до чего ж было вкусно! Даже сейчас слюнки текут при воспоминании». При одном из немногочисленных воспоминаний, оставшихся от вчерашнего дня. Перед мысленным взором пронесся монтаж: порции спиртного, покупка бутылок, которые он откупоривал и осушал, словно странник в пустыне, нашедший источник холодной родниковой воды.
Следующее воспоминание было о том, как он — больной, грязный, страдающий, трясущийся — очнулся под рассветным солнцем на каких-то картонных коробках за складом. Бумажник пока оставался при нем, так что он купил себе что-то поесть и следующий длинный ряд напитков — на сей раз один только кофе.
Он с трудом поднялся с кресла и побрел в ванную. По пути под ногой что-то хрустнуло.
Стекло. Осколки стакана, из которого он пил апельсиновый сок, валялись на кухне по всему полу. И картонка из-под сока тоже. На стене пятно, словно кто-то швырнул в нее стакан.
«Кто-то. Кто? Я?»
Кто же еще? Когда он пришел, дверь была заперта. Все на своих местах. Ключ есть только у него.
Должно быть, он возвращался и снова ушел прошлой ночью. Он потряс головой. Если бы вспомнить. Весьма неприятно терять небольшие кусочки жизни.
Несмотря на раскалывающуюся голову, он подобрал осколки, сложил их в картонный пакет из-под сока и выбросил все в мусорный ящик. Потом пошел в ванную принять душ.
Через полчаса, вымытый, выбритый, в чистой одежде, он чувствовал себя почти нормально. Он должен пойти на пятничное собрание своей группы у «Анонимных алкоголиков», чего не делал уже много лет. Потом он найдет другую группу, которая собирается по субботам, и на это собрание тоже пойдет. Он будет ходить каждый вечер, пока не убедится, что снова поставил себя под контроль.
Но еще только пять часов. Несколько часов до собрания. Когда он закуривал сигарету, руки его тряслись. Чем бы до тех пор заняться? Ему хочется выпить, он жаждет еще одной растреклятой выпивки. Хорошо, что дома ничего нет. Он проделал полный ритуал приготовления чашечки кофе и призадумался, как бы умудриться остаться трезвым до начала собрания. У него больше не было инструктора из «Анонимных алкоголиков» — его собственный несколько лет назад переехал, а он не позаботился обзавестись новым. Считал, что ему это не понадобится.
Работа. Работа лучше любого инструктора, для Эва по крайней мере. Он погрузится в расчеты к статье, и время пролетит.
Он сел за консоль и проделал обычные операции, которые открывают доступ к базе данных университетской информационной системы «Крей II». Потом набрал личный код, вызывая свои файлы. Терминал запищал. Он в полном ошеломлении прочел сообщение на мониторе.
«Ошибка. Файла в памяти нет».
Он снова потряс головой. Может быть, как-то нажал не ту клавишу, набирая код?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96