– Что вам еще нужно, мисс Ноэлла, – заметила она, – так это ожерелье.
– Откуда же его взять? Ты же знаешь, я продала его давным-давно, – улыбнулась Ноэлла.
– Я знаю откуда.
В комнате Ноэллы на туалетном столике стояла ваза с цветами.
Нянюшка, мастерица на все руки, проворно сплела из них ожерелье, напоминавшее венок. Ноэлла, когда была маленькой, часто плела такие для своей мамы. Нянюшка надела ожерелье из крошечных цветочков Ноэлле на шею, и платье совершенно преобразилось.
– Нянюшка, ты гений! – воскликнула Ноэлла. – Если бы у нас был магазин, ты могла бы плести ожерелья и мы бы их продавали. Думаю, выручили бы за них целую кучу денег.
На лице нянюшки появилась довольная улыбка.
– Ну, пока мы живем здесь, никакой магазин нам не нужен, – заметила она.
– Ш-ш-ш! – прошептала Ноэлла, с беспокойством оглядываясь на дверь.
– Ничего, не бойтесь, – успокоила ее нянюшка. – В комнате для слуг сейчас только и разговоров, что о вас. Говорят, будто вы нисколько не изменились с тех пор, как вас увезла отсюда ваша матушка.
– Я все время боюсь ошибиться, – пробормотала Ноэлла.
Она уже сообщила нянюшке о том, что рассказала графу, как они с Хокинсом поддерживали ее, когда умерли Каролина и мама.
– Я ведь сказала ему правду, – прошептала она, словно пытаясь убедить самое себя. – Вы действительно были очень добры к Ноэлли, а за мной ухаживали с самого моего рождения.
– Что ж, будем надеяться, что теперь кто-нибудь присмотрит за нами, – проговорила нянюшка. – А то как бы не пришлось нам отправляться домой, не имея ни пенса!
Ноэлла испуганно поежилась.
– Ты считаешь, что если граф обнаружит обман, то выгонит нас отсюда?
– А как же! – подтвердила старушка. – Так что, смотрите, не наделайте ошибок, мисс Ноэлла. Суровый он человек, все говорят!
По пути к замку Ноэлла размышляла о том, что никогда не была так счастлива, как в эти последние несколько дней. Граф не только прокатил ее в фаэтоне по поместью, чтобы она смогла составить о нем собственное представление, он также пригласил ее прокатиться с ним верхом. И Ноэлла, к своей гордости и радости, обнаружила, что, хотя не садилась на лошадь уже почти пять лет, навыки верховой езды не растеряла. В то время, когда был жив ее отец, она считалась первоклассной наездницей.
Однако поскольку семья их становилась все беднее и беднее, с каждым годом им было все труднее содержать лошадей, после смерти отца сначала продали одну лошадь, за ней другую, и мало-помалу конюшня опустела.
И теперь, сидя на породистой, холеной и великолепно объезженной лошади графа, Ноэлла пришла к выводу, что чудеснее верховой езды ничего быть не может, да и присутствие графа, признаться, доставляло ей истинное удовольствие.
У себя в спальне она частенько думала о том, что граф начинает ей нравиться, хотя она все еще побаивалась его, не зная, чего от него ожидать. Иногда он был сама любезность, охотно отвечал на ее вопросы и, казалось, наслаждался ее обществом. Потом вдруг ни с того ни с сего замыкался в себе, становился угрюмым, раздражительным и смотрел на Ноэллу с явным подозрением. Когда это случалось, Ноэлле начинало казаться, будто он догадывается, что она его обманывает, и у нее от страха сердце замирало в груди. В такие минуты она пыталась убедить себя, что подозрительность графа относится не лично к ней, а ко всем женщинам вообще.
И тем не менее, у Ноэллы было такое ощущение, что граф только и ждет, когда она совершит какой-нибудь неприличный поступок, поскольку, по его мнению, ничему хорошему она от своей матери и капитана Фэаберна научиться не могла. Однако какой это может быть поступок, она даже не догадывалась.
Поскольку Ноэлла находилась в полном неведении относительно тех мест, в которых жила Ноэлли, ей было не понять, чего ждал от нее граф. По рассказам Ноэлли она знала, что казино в Венеции пользовались дурной славой. Равно как и фестивали, проходившие почти каждый месяц в этом самом веселом городе мира.
К счастью, она понятия не имела, что у каждой венецианской дамы был свой кавалер, который обычно считался ее любовником, хотя на самом деле мог таковым и не являться.
А у каждого венецианского джентльмена имелись, как выразились бы англичане, «другие интересы», а проще говоря, помимо жен, еще и любовницы. Если бы Ноэлла знала, что именно об этом размышляет иногда граф, глядя на нее, она бы не столько возмутилась, сколько удивилась.
Прожив всю свою жизнь в деревне, Ноэлла была очень невинна. Ноэлли поведала ей, что в Париже мужчины часто дарят женщинам драгоценности и устраивают в их честь вечеринки под названием «оргии». Однако Ноэлла не заподозрила в этом ничего дурного. То же самое рассказывала Ноэлли и о Риме. Особое удовольствие доставляло ей говорить о том, какими витиеватыми комплиментами награждали ее черноглазые итальянцы, с которыми капитан Фэаберн играл в карты.
– Я так их боялась, – весело чирикала она, – что когда они приходили к маме, я обычно убегала и пряталась, чтобы они ко мне не приставали.
– А зачем им было к тебе приставать? – удивилась Ноэлла, глядя на Ноэлли во все глаза.
Но тут ее осенило.
– А, наверное, они хотели жениться на тебе! – воскликнула она.
Ноэлли, вспыхнув, отвернулась.
– Итальянцы договариваются о свадьбах, когда их дети еще совсем маленькие, – пояснила она.
– Значит, ты хочешь сказать… что тебя преследовали… женатые мужчины?! – поразилась Ноэлла.
Секунду Ноэлли размышляла, стоит ли продолжать разговор на эту тему, и решила, что не стоит.
– Давай поговорим о чем-нибудь другом, – предложила она. – Слава Богу, я уже покинула Венецию, Рим, Неаполь и Париж навсегда. И даже если мама захочет куда-нибудь уехать, я останусь здесь, с тобой!
От этих слов Ноэлла пришла в полный восторг. Они вышли в сад поговорить о вещах, как считала Ноэлла, гораздо более интересных, чем мужчины. И сейчас она была абсолютно уверена, что граф следит за ней и ждет не дождется, когда она выкинет что-нибудь из ряда, вон выходящее.
Однако Ноэлла была начеку и всегда вела себя, как подобает истинной леди. Кроме того, она внимательно следила за своими словами, чтобы избежать ненужных вопросов, на которые она не смогла бы ответить. Но хуже всего было то, что граф, похоже, до сих пор считал, будто прошлая жизнь оставила на ней свой отпечаток.
О графе она многое узнала от нянюшки – гораздо больше, чем смогла бы узнать сама. А нянюшка, в свою очередь, добывала информацию от слуг, многие из которых были людьми пожилыми и знали графа с самого его рождения.
Ноэлла часто лежала ночью без сна, задавая себе все тот же вопрос: как могла тетя Каролина поступить так жестоко – бросить собственного ребенка?
«Почему она не взяла его с собой, так же как Ноэлли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35