Он целовал ее губы, ее закрытые глаза, бледные щеки, шею. Его губы задержались на отчаянно бьющейся тоненькой вене на шее, потом снова нашли ее нежные израненные губы.
– Прошу вас… прошу вас… отпустите меня!
Ария хотела выкрикнуть эти слова, но они прозвучали как тихий вздох.
– Не надо! Прошу вас, не надо!
Его страстность напугала се. С этим она никогда не сталкивалась – с мужчиной, как будто одержимым дьяволом, утратившим самообладание, движимым только нахлынувшим изнутри необузданным чувством.
Задыхаясь, она билась в его объятиях и тщетно упиралась руками в его грудь, отворачивая голову, чтобы избежать его губ, но в следующий миг снова оказывалась в их плену.
– Этого… этого вы хотели? – снова спросил он хриплым голосом, и на мгновение она увидела в его глазах огонь, такой же жгучий и страстный, как его поцелуи, которыми он покрывал ее лицо.
Сопротивляясь, Ария вдруг почувствовала, как слаба и беззащитна перед его силой. Она была напугана до такой степени, что, казалось, голос застрял в горле, и только трепетала, потому что ее противником был мужчина, лишенный лоска цивилизованности, дикий и примитивный в своих желаниях.
– Пощадите… – услышала она свой голос.
И вдруг ее губы оказались свободными, а он оттолкнул ее так же грубо, как только что прижимал к себе.
Девушка откинулась на спинку дивана. Затем, наклонившись, чтобы поправить платье, запуталась в длинном подоле и медленно осела на пол в волнах пенящегося вокруг тюля.
Не оглядываясь, Дарт Гурон уже шагал прочь от нее. Ария услышала собственное испуганное всхлипывание; глядя, как он удаляется, исчезая в темноте, она почувствовала, как по щекам покатились слезы ужаса, который она не могла бы объяснить даже самой себе.
Глава XI
Ария тайком пробралась по задней лестнице к себе в спальню. Заперев дверь, она стояла и дрожала. Откуда-то издалека лилась мелодичная музыка, а снаружи доносились звуки отъезжающих и подъезжающих к дому автомобилей, голоса и случайные взрывы смеха.
Она ощутила, что холодна как льдышка, а руки замерзли так, что, держась за спинку стула, ее пальцы почти не чувствовали ткани.
Через несколько мгновений девушка села, как будто ноги ее не держали. В зеркале на туалетном столике мелькнуло ее отражение: очень бледные щеки и очень яркий рот, но не от губной помады, а от грубости, с которой ее целовали. В темной глубине ее глаз затаился ужас.
В течение долгого времени Ария пристально смотрела на себя, а затем с тихим стоном спрятала лицо в ладонях. Неужели все это случилось с ней? С ней, которая всю жизнь не только боялась, но и испытывала отвращение к любому проявлению необузданной страсти.
Ей казалось, что его руки все еще обнимают ее, а его губы с какой-то тигриной жестокостью осыпают ее лицо жгучими поцелуями, а она тщетно пытается оттолкнуть его.
«Почему я не закричала?» – подумала она и вспомнила, как звук застрял у нее в горле, когда он покрывал ее бешеными, неистовыми поцелуями.
Ее знобило, хотя глаза были сухими и в них не было ни слезинки. Она даже не испытывала гнева, а только как-то странно оцепенела, ошеломленная тем, что с ней такое могло произойти.
Спустя много времени, в течение которого нежная мелодия как бы переплеталась с ее мыслями, преследуя и дразня своей сладостью, Ария встала и начала медленно снимать великолепное платье из зеленого тюля, одолженное ей леди Гранией.
Какая-то практичная и бережливая часть сознания говорила ей, что платье должно остаться чистым; ведь случись ей испортить его, она не сможет его купить. Как ни странно, на нем не было никаких следов насилия, которому она подверглась.
Ее ноги и бедра саднили от грубости, с которой он швырнул ее на диван, но платье осталось невредимым, и на его сверкающей и переливающейся поверхности, кажется, не было ни единого пятнышка.
Что же делать? Медленно, как бы борясь с собой, она пришла к выводу, что должна уехать. Здесь ей нельзя оставаться даже на то время, что Дарт Гурон пробудет в Англии, ибо эта вспышка насилия непреодолимой преградой встала между ними.
Вспомнив, как ее губы были у него в плену, чувствуя, как на ее лице и шее горят следы его поцелуев, Ария поняла, что не сможет оказаться лицом к лицу с ним. Но в то же время гордая и решительная часть ее натуры восставала против самой мысли о том, что она может показаться трусихой.
Может ли она бежать от того, на что согласилась обдуманно, от решения, которое приняла, зная о возможных неприятных последствиях? Но того, что случилось, она и в дурном сне не могла бы представить.
Что такого она сделала, что можно так с ней обращаться? Что такого она могла сделать, чтобы подвергнуться такому оскорблению не только как личность, но и как женщина?
Прошло немало времени, прежде чем она осознала, что оркестр уже больше не играет и музыка смолкла. Машин за окном тоже не слышно. Осталась только тишина – тишина тихой, ласковой ночи.
Ария поднялась и подошла к окну. А что если сбежать? Она ощутила почти непреодолимое желание покинуть этот дом сейчас же, пока все спят, не оставив ни записки, ни адреса, – просто исчезнуть. Пока она раздумывала, сможет ли это сделать, к ней пришло убеждение, что, куда бы она ни уехала, где бы ни пыталась спрятаться, он все равно отыщет ее, если захочет.
Ее вновь охватила дрожь. «Почему я приписываю ему такое всемогущество?» – спрашивала разумная часть ее сознания. Но инстинкт оказался сильнее разума: если она нужна ему, он ее отыщет.
– Он просто использует меня, – сказала она в ночь.
Но эти слова даже ей самой не показались убедительными. Стоя и глядя, как лунный свет своим волшебным прикосновением сделал тени глубокими и зловещими и превратил сады и луга в сказочную страну, она услышала, как из двери слева от ее окна кто-то вышел.
С непокрытой головой, засунув руки в карманы, он медленно шел по газону перед домом. Ария догадалась, что он пребывает в глубоком раздумье. Медленно, но, как ей показалось, с какой-то целеустремленностью в каждом движении он пересек лужайку, пока огромный барьер из кустов не преградил ему путь.
Как ей хотелось, чтобы у нее хватило решимости и сил задернуть шторы и не смотреть в окно! Однако что-то более сильное, чем это желание, приковало ее внимание, не давая ей оторвать от него взгляда.
Он стоял так неподвижно, что его можно было с легкостью принять за статую. О чем он думал? Когда он откинул назад голову, Ария почувствовала уверенность, что он смотрит на ее окно. Но как можно быть уверенной в том, что является лишь фантазией, навеянной ее страхом перед ним?
Ария чувствовала, что не сможет заснуть, и когда все же легла в постель, оставила окно незашторенным и смотрела, как постепенно тает лунный свет, пока не наступил рассвет, так неуловимо, что она не заметила, когда это произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59