Оно вполне подойдет для сегодняшнего вечера, хотя Синтия нисколько не сомневалась — когда рядом Микаэла, на нее саму никто не обратит внимания.
Тем не менее Синтия долго и с особым тщанием наряжалась и приводила себя в порядок — ей хотелось сегодня выглядеть особенно привлекательной. Результат как будто получился неплохой!
— Очень вы сегодня красивая, мисс! — сообщила горничная, подавая ей пальто.
— Спасибо, Грейс!
— Я Розе говорю, вы давеча сказали: мол, кормит она вас хорошо. Уж так-то она обрадовалась! Роза гордится, что хорошо умеет готовить.
— Она замечательно готовит, — весело отвечала Синтия. — И вы, Грейс, чудесно за мной ухаживаете — что бы я без вас делала!
— Ну, мисс, уж вы скажете, — ответила довольная и польщенная Грейс. — А нам только и надо, чтобы все у вас было хорошо. Как моя матушка говаривала: ничего на свете нету дороже здоровья.
— Конечно! — воскликнула Синтия. — Спокойной ночи, Грейс, я вернусь не поздно.
Она села в ожидавшую ее машину и помахала на прощание. Прелесть, что за старушка!.. Старается изо всех сил, лишь бы я не горевала о «Березах».
И вдруг, на повороте в главную аллею, к своему великому удивлению, Синтия не испытала обычного чувства утраты. «Я свободна! — подумала она. — Свободна от призраков и мучительных воспоминаний, которые преследовали меня столько лет!»
Впервые за последнее время она смотрела на дом без горестного сожаления. Да, он прекрасен, но больше он ей не принадлежит.
Парадная дверь была открыта. Выхоленный слуга помог Синтии выйти из автомобиля и передал другому слуге ее пальто.
— Мистер Шелфорд в гостиной, мисс Морроу, — сказал дворецкий, провожая ее через огромный холл.
Из гостиной доносились голоса. Синтия походя взглянула на себя в зеркало и осталась довольна. Дворецкий распахнул перед ней двери гостиной.
— Мисс Синтия Морроу.
Она вошла неторопливо. Портьеры не были задернуты, но горели люстры и хрустальные бра. Гости с коктейлями в руках собрались возле камина. Роберт шел ей навстречу.
На душе у Синтии было удивительно легко. Она с непонятным удовольствием отметила, как красивы у него волосы, какое мужественное, интересное лицо. Он взял ее за руку как-то особенно бережно, и Синтия ласково улыбнулась ему.
— Я так рад, что вы смогли приехать, — сказал он. — Я очень хочу, чтобы вы встретились с одним человеком, и знаю, он тоже хочет встретиться с вами.
Что-то в его голосе настораживало, как и в слишком долгом рукопожатии.
Она обернулась к гостям у камина, и взгляд остановился на одном лице, — увидев его, она не поверила себе, у нее трепетно забилось сердце, и она еле удержалась на ногах.
— Питер!
Синтия не знала, произнесла ли это имя вслух.
Глава тринадцатая
Роберт был игроком всю жизнь, но сейчас, оглядывая длинный, сервированный серебром обеденный стол, он думал о том, что, пригласив Питера Морроу в «Березы», сделал самую свою высокую и рискованную ставку.
«Выиграл или проиграл?» — спрашивал он себя, наблюдая за Синтией. Она, наклонясь к Питеру, слушала его, но Роберт не мог разглядеть выражения ее глаз и боялся спросить себя, что она испытывает, увидев вновь человека, которого любила так преданно и так долго.
Слова жены Питера, Луизы, обращенные к нему, перебили мысли Роберта. Гостья описывала ему их путешествие на яхте на тихоокеанские острова. Рассказывала она живо и весело, с тем легким юмором, который присущ многим американкам, но Роберт, сделав наугад вполне уместное замечание, снова погрузился в собственные мысли. Не совершил ли он ошибки? Чем завершится его дерзкий план?
Он не мог похвалиться, что сумел разгадать Синтию, проникнуть в тайны ее души или предсказать ее возможную реакцию. Она оставалась для него загадкой. Роберт никогда не был робок с женщинами. Скорее наоборот. Но с Синтией он просто не знал, как себя вести. Она была особенной, непохожей на других женщин.
Едва эта мысль пришла ему в голову, как Роберт с иронией усмехнулся над собой — когда-то он посмеялся бы над такой банальной фразой, которую говорят про своих избранниц влюбленные мужчины.
Вот и сейчас, он не знал, как она себя поведет. Хватит ли у нее здравого смысла увидеть, как это видит он, что годы, прожитые в роскоши, изменили Питера, что он избалован, изнежен? И это сказывается на внешности, хотя он все еще очень красив. Этого Роберт не мог не признать. Быть может, Синтия любит его по-прежнему и не заметит того, что видно человеку более проницательному. Быть может, она не примет во внимание и то, что всю войну Питер Морроу провел в безопасности, в удобном кабинете отдела общественных связей в Вашингтоне…
Питер сказал Синтии что-то забавное, было слышно, как она засмеялась.
Роберт разглядывал Луизу Морроу и должен был признать, что у Питера были все причины потерять от нее голову. Смуглая, экзотичная, гибкая, как змейка, она была соблазнительно хороша. Сверкающие темные глаза, дразнящая улыбка алого рта и вдобавок несколько миллионов долларов, приносимых нефтяной компанией, уже завоевали ей двух предыдущих мужей. Конечно, чары блистательной Луизы затмили образ скромной провинциальной невесты. Роберт, однако, не был уверен, что сейчас, снова увидев свою первую любовь, Питер не пожалел о своем выборе.
Сам Роберт не выносил обольстительниц типа этой американки. Он не раз встречал их на своем пути, так же, как и многих других, более красивых, изысканных, тонких. И все же теперь он был уверен: ни одна из них не стоит и мизинца Синтии! Ведь она прекрасна внутренней, духовной красотой, которую Роберт весьма приблизительно мог для себя назвать красотой «чистой».
Он любил многих женщин, многие любили его, они появлялись и исчезали из его жизни. Некоторые оставляли по себе незабываемые, дивные воспоминания, другие просто бесследно исчезали из его жизни, как тени, он не мог бы вспомнить ни их имен, ни лиц. Но все они были одинаково далеки от того идеального образа, который жил в его сердце. Роберт всегда искал достойного, благородного человека. Ведь в жилах его текла кровь истых пуритан, и, что бы он ни позволял себе, как бы ни нарушал законов нравственности, он создал в воображении необычный, совершенный образ, грезил о женщине, которая воплотила бы его прекрасную, почти несбыточную мечту.
В первый раз увидев Синтию, Роберт понял, что она совсем другая, особенная. Его очаровала ее скромность, неведение своей красоты, тихий голос, полное отсутствие кокетства, безразличие к мужскому обществу.
Когда он узнал, что вызывает в ней активную неприязнь, даже враждебность, он сперва даже несколько оторопел. И ему стало ясно: надо действовать осмотрительно, обдуманно, не делая поспешных шагов, выжидая.
Он знал, что влюблен, влюблен, как никогда прежде, и, чувствуя, как неимоверно много значит для него то, что с ним произошло, решил добиться той единственной, которую искал всю жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Тем не менее Синтия долго и с особым тщанием наряжалась и приводила себя в порядок — ей хотелось сегодня выглядеть особенно привлекательной. Результат как будто получился неплохой!
— Очень вы сегодня красивая, мисс! — сообщила горничная, подавая ей пальто.
— Спасибо, Грейс!
— Я Розе говорю, вы давеча сказали: мол, кормит она вас хорошо. Уж так-то она обрадовалась! Роза гордится, что хорошо умеет готовить.
— Она замечательно готовит, — весело отвечала Синтия. — И вы, Грейс, чудесно за мной ухаживаете — что бы я без вас делала!
— Ну, мисс, уж вы скажете, — ответила довольная и польщенная Грейс. — А нам только и надо, чтобы все у вас было хорошо. Как моя матушка говаривала: ничего на свете нету дороже здоровья.
— Конечно! — воскликнула Синтия. — Спокойной ночи, Грейс, я вернусь не поздно.
Она села в ожидавшую ее машину и помахала на прощание. Прелесть, что за старушка!.. Старается изо всех сил, лишь бы я не горевала о «Березах».
И вдруг, на повороте в главную аллею, к своему великому удивлению, Синтия не испытала обычного чувства утраты. «Я свободна! — подумала она. — Свободна от призраков и мучительных воспоминаний, которые преследовали меня столько лет!»
Впервые за последнее время она смотрела на дом без горестного сожаления. Да, он прекрасен, но больше он ей не принадлежит.
Парадная дверь была открыта. Выхоленный слуга помог Синтии выйти из автомобиля и передал другому слуге ее пальто.
— Мистер Шелфорд в гостиной, мисс Морроу, — сказал дворецкий, провожая ее через огромный холл.
Из гостиной доносились голоса. Синтия походя взглянула на себя в зеркало и осталась довольна. Дворецкий распахнул перед ней двери гостиной.
— Мисс Синтия Морроу.
Она вошла неторопливо. Портьеры не были задернуты, но горели люстры и хрустальные бра. Гости с коктейлями в руках собрались возле камина. Роберт шел ей навстречу.
На душе у Синтии было удивительно легко. Она с непонятным удовольствием отметила, как красивы у него волосы, какое мужественное, интересное лицо. Он взял ее за руку как-то особенно бережно, и Синтия ласково улыбнулась ему.
— Я так рад, что вы смогли приехать, — сказал он. — Я очень хочу, чтобы вы встретились с одним человеком, и знаю, он тоже хочет встретиться с вами.
Что-то в его голосе настораживало, как и в слишком долгом рукопожатии.
Она обернулась к гостям у камина, и взгляд остановился на одном лице, — увидев его, она не поверила себе, у нее трепетно забилось сердце, и она еле удержалась на ногах.
— Питер!
Синтия не знала, произнесла ли это имя вслух.
Глава тринадцатая
Роберт был игроком всю жизнь, но сейчас, оглядывая длинный, сервированный серебром обеденный стол, он думал о том, что, пригласив Питера Морроу в «Березы», сделал самую свою высокую и рискованную ставку.
«Выиграл или проиграл?» — спрашивал он себя, наблюдая за Синтией. Она, наклонясь к Питеру, слушала его, но Роберт не мог разглядеть выражения ее глаз и боялся спросить себя, что она испытывает, увидев вновь человека, которого любила так преданно и так долго.
Слова жены Питера, Луизы, обращенные к нему, перебили мысли Роберта. Гостья описывала ему их путешествие на яхте на тихоокеанские острова. Рассказывала она живо и весело, с тем легким юмором, который присущ многим американкам, но Роберт, сделав наугад вполне уместное замечание, снова погрузился в собственные мысли. Не совершил ли он ошибки? Чем завершится его дерзкий план?
Он не мог похвалиться, что сумел разгадать Синтию, проникнуть в тайны ее души или предсказать ее возможную реакцию. Она оставалась для него загадкой. Роберт никогда не был робок с женщинами. Скорее наоборот. Но с Синтией он просто не знал, как себя вести. Она была особенной, непохожей на других женщин.
Едва эта мысль пришла ему в голову, как Роберт с иронией усмехнулся над собой — когда-то он посмеялся бы над такой банальной фразой, которую говорят про своих избранниц влюбленные мужчины.
Вот и сейчас, он не знал, как она себя поведет. Хватит ли у нее здравого смысла увидеть, как это видит он, что годы, прожитые в роскоши, изменили Питера, что он избалован, изнежен? И это сказывается на внешности, хотя он все еще очень красив. Этого Роберт не мог не признать. Быть может, Синтия любит его по-прежнему и не заметит того, что видно человеку более проницательному. Быть может, она не примет во внимание и то, что всю войну Питер Морроу провел в безопасности, в удобном кабинете отдела общественных связей в Вашингтоне…
Питер сказал Синтии что-то забавное, было слышно, как она засмеялась.
Роберт разглядывал Луизу Морроу и должен был признать, что у Питера были все причины потерять от нее голову. Смуглая, экзотичная, гибкая, как змейка, она была соблазнительно хороша. Сверкающие темные глаза, дразнящая улыбка алого рта и вдобавок несколько миллионов долларов, приносимых нефтяной компанией, уже завоевали ей двух предыдущих мужей. Конечно, чары блистательной Луизы затмили образ скромной провинциальной невесты. Роберт, однако, не был уверен, что сейчас, снова увидев свою первую любовь, Питер не пожалел о своем выборе.
Сам Роберт не выносил обольстительниц типа этой американки. Он не раз встречал их на своем пути, так же, как и многих других, более красивых, изысканных, тонких. И все же теперь он был уверен: ни одна из них не стоит и мизинца Синтии! Ведь она прекрасна внутренней, духовной красотой, которую Роберт весьма приблизительно мог для себя назвать красотой «чистой».
Он любил многих женщин, многие любили его, они появлялись и исчезали из его жизни. Некоторые оставляли по себе незабываемые, дивные воспоминания, другие просто бесследно исчезали из его жизни, как тени, он не мог бы вспомнить ни их имен, ни лиц. Но все они были одинаково далеки от того идеального образа, который жил в его сердце. Роберт всегда искал достойного, благородного человека. Ведь в жилах его текла кровь истых пуритан, и, что бы он ни позволял себе, как бы ни нарушал законов нравственности, он создал в воображении необычный, совершенный образ, грезил о женщине, которая воплотила бы его прекрасную, почти несбыточную мечту.
В первый раз увидев Синтию, Роберт понял, что она совсем другая, особенная. Его очаровала ее скромность, неведение своей красоты, тихий голос, полное отсутствие кокетства, безразличие к мужскому обществу.
Когда он узнал, что вызывает в ней активную неприязнь, даже враждебность, он сперва даже несколько оторопел. И ему стало ясно: надо действовать осмотрительно, обдуманно, не делая поспешных шагов, выжидая.
Он знал, что влюблен, влюблен, как никогда прежде, и, чувствуя, как неимоверно много значит для него то, что с ним произошло, решил добиться той единственной, которую искал всю жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51