Впрочем, в дороге они говорили в основном о вещах, не имеющих отношения к сцене.
Они говорили о лошадях графа, о его наследственной должности при дворе, о местах, которые он повидал, путешествуя за границей, и все это казалось Минелле чрезвычайно интересным.
Оказалось, что он совсем недавно вернулся из Индии, где гостил у своей сестры.
Он описал ей храмы, жару, обязанности своего шурина, который был в Индии вторым человеком после вице-короля.
— Мне хотелось бы съездить в Индию, — мечтательно сказала Минелла, — и попробовать изучить индуизм и буддизм. Это интереснее, чем просто разглядывать храмы и разговаривать с людьми.
— Вам самой не кажется странным ваш интерес к таким вещам? — спросил граф.
— Почему? — возразила Минелла. — В Англии мы христиане, но другие народы исповедуют другие религии, которые тоже стараются сделать человека лучше, и нам нельзя опираться только на догму.
Минелла говорила так, как могла бы говорить со своей матерью, которая всегда интересовалась подобными вещами.
Поскольку в этот момент она смотрена в окно, то не заметила скептического выражения, мелькнувшего в глазах графа. Поезд был нового типа, из тех, в которых есть коридор, и когда настало время второго завтрака, камердинер графа принес большую корзину, которую они захватили из замка.
Он поставил ее на пол, а граф сказал Минелле:
— Вряд ли вы знакомы с Хайсом. Он служит у меня всего несколько месяцев.
Минелла улыбнулась камердинеру, тот поклонился, и граф сказал ему:
— Поскольку ее светлость не взяла с собой служанку, я надеюсь, Хайс, что вы будете заботиться о ней так же, как обо мне.
— Почту за честь, милорд, — ответил Хайс, Он разложил столик и выставил на него еду. В корзинке было шампанское, а лимонада граф не взял, хотя помнил, что Минелла предпочитает его, так что ей пришлось выпить полбокала.
Когда камердинер убрал со стола и удалился, Минелла спросила:
— Вероятно, Хайс полагает, что я действительно ваша жена?
— Именно этого я добивался, — кивнул граф. — И поскольку у него не было возможности поговорить с кем-то из замка, у него нет причин мне не верить, — Разумеется, — согласилась Минелла.
К тому времени, когда они поднялись на борт большого линейного корабля, который ожидал их в гавани, Минелла уже порядком устала.
Капитан приветствовал их и представил своим офицерам.
Потом он сказал:
— Поскольку я намерен, милорд, как можно скорее выйти в море, я думаю, что вы и ее светлость хотели бы взглянуть на свои каюты.
— Благодарю вас, капитан, — ответил граф. — Мы оба очень устали и хотели бы выспаться прежде, чем нас начнет трепать ветер в Бискайском заливе.
Капитан рассмеялся.
— Последние несколько дней погода была спокойной, и мы надеемся, что она сохранится такой на время плавания.
Провожая их на нижнюю палубу, он говорил:
— Надеюсь, вам будет удобно, милорд. Я предоставил вам мою личную каюту, потому что корабль несколько переполнен, ибо мы берем с собой офицеров и солдат, чтобы заменить тех, кто погиб в Омдурмане, а также еще резервные части, и это, кстати, наводит на мысль, что генерал Китченер задумал провести еще одну кампанию.
— О Боже, я надеюсь, что нет! — воскликнула Минелла.
Впрочем, мужчины так увлеченно говорили о триумфе Китченера, что они вряд ли ее услышали.
Капитан провел их на корму и открыл дверь.
Каюта, предназначенная для них, состояла из спальни, к которой примыкала маленькая ванная — большая роскошь на кораблях, как знала Минелла из рассказов отца, — а также гостиной, где стояли длинный стол и три кресла, привинченные к полу, чтобы они не скользили и не прыгали по каюте во время качки.
Пока они беседовали с другими офицерами, матросы снесли вниз сундуки, и камердинер графа уже распаковывал тот, где были вещи, которые могли понадобиться Минелле вечером.
— Если вам что-нибудь будет нужно, милорд, — сказал капитан, — пусть ваш камердинер скажет об этом стюарду, и тот все сделает.
— Спасибо, капитан, — ответил граф, — но я уверен, что мы ничего не забыли. Я хочу еще раз поблагодарить вас за то, что вы так любезно предоставили нам свою собственную каюту.
— Для меня это честь! — откликнулся капитан, восхищенно глядя на Минеллу.
Едва он ушел, Минелла подбежала к иллюминатору, чтобы взглянуть на море.
— Как жалко, что я не могу подняться на мостик и посмотреть, как корабль выходит из гавани.
— Я уверен, что вам позволят это сделать завтра, — сказал граф, — но сегодня вам лучше довольствоваться чем-нибудь другим.
— Корабль точно такой, как я представляла, — воскликнула Минелла. — Папенька рассказывал мне, что капитанские каюты всегда очень роскошны и обшиты панелями, как эта, с занавесками на иллюминаторах и картинами на стенках.
На самом деле это были довольно плохие изображения военных кораблей, но Минелле они казались настолько уместными здесь, что она смотрела на них с восторгом.
В каюте был книжный шкаф, в котором она увидела множество книг о кораблях. Минелла надеялась, что у нее будет время прочесть хотя бы некоторые из них прежде, чем они достигнут Каира.
В дверь постучали, и стюард внес бутылку вина в ведерке со льдом и кофейник.
— Это очень мило, — сказала Минелла, когда стюард поставил ведерко и кофейник на стол, — хотя я предпочла бы не пить кофе на ночь, потому что боюсь не заснуть.
— По-моему, это невозможно! — усмехнулся граф. — Последние две ночи в замке вы спали как убитая.
Минелла рассмеялась.
— Вы, должно быть, сочли, что невежливо с моей стороны ложиться спать так рано, — сказала она, — но поскольку я и встаю всегда рано, то после десяти часов чувствую себя сонной. У меня вошло в привычку отправляться спать в час, который для Конни еще разгар дня.
Еще не закончив говорить, она уже поняла, что сделала очередную ошибку.
Если бы она была на гастролях, то никак не могла бы ложиться спать в десять часов.
Впрочем, граф никак не прокомментировал ее слова, а просто налил ей кофе, а себе — вина.
В это время в каюту вошел камердинер:
— Я все приготовил, милорд. Если вам понадобится что-то еще, пошлите за мной кого-нибудь из матросов.
— Хорошо, Хайс, — сказал граф. — Спокойной ночи!
— Спокойной ночи, милорд! Спокойной ночи, миледи!
Камердинер вышел из каюты, а Минелла, допив кофе, направилась в спальню и сняла шляпку и пелеринку.
Она положила их в кресло и внезапно замерла в изумлении.
Хайс повесил ее длинную ночную рубашку с одной стороны кровати, а с другой она увидела одежду графа, разложенную на кресле, его тапочки и пижаму.
На мгновение она подумала, что ей померещилось.
Потом она повернулась и бросилась назад в гостиную.
— Там какая-то ошибка! — воскликнула она. Граф поставил на стол опустевший бокал.
— Ошибка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35