В ушах все звенел собственный голос, когда она разговаривала по телефону с сэром Леверсоном Паркером, их домашним врачом, которого знала и любила с детства. Она позвонила ему домой. Казалось, трубку никогда не снимут: так долго никто не подходил к телефону.
Наконец раздался его спокойный и уверенный голос, голос человека, привыкшего к тому, что ему могут позвонить ночью.
— Алло! Слушаю вас. Ее ответ:
— Это Диана… Диана Хедли. Сэр Леверсон, прошу вас… приезжайте побыстрее… Папа… папа умер.
Ровный голос сэра Леверсона:
— Буду через несколько минут.
Диана положила трубку, и сразу же в комнате воцарилась страшная тишина. Она осталась одна с безжизненным телом отца. Вытянутые вперед руки, спрятанное лицо…
Диана впервые заметила, что волосы на затылке отца немного поредели. Почему-то осталось в памяти, что к рукаву пиджака прилип белый комочек ваты, а палец измазан чернилами. И только сейчас Диане бросилось в глаза письмо, лежащее на столе на блокноте.
Оно было сложено. С того места, где она стояла, Диана могла лишь прочесть перевернутые вверх ногами слова: «Моим детям».
И только прочитав это, Диана подумала о своем брате Джимми. Нужно сообщить ему. Он сейчас в Кембридже. «Можно ли звонить ему в такой ранний час?» — размышляла Диана.
Внезапно она вспомнила, что вот-вот должен приехать сэр Леверсон. Нужно встретить его в холле, иначе он перебудит всех слуг.
Диану вдруг охватил ужас при мысли о том, что прислуга в любой момент может спуститься вниз и узнать о случившемся.
Она была уверена, что все тотчас же начнут судачить о самоубийстве хозяина, втайне радуясь тому, что в их доме произошло такое выдающееся событие.
Диана поспешно вышла из библиотеки в холл. Ей казалось, что целый год прошел с тех пор, как она совсем недавно стояла здесь, держась рукой за перила, собираясь идти спать.
В этот момент к подъезду подъехала машина. Диана поспешно распахнула для сэра Леверсона входную дверь.
Врач зашел в кабинет, оставив Диану в холле. Несколько секунд спустя он вернулся. Закрыв за собой дверь, подошел к Диане и ласково взял ее за руку.
— Мне очень жаль, девочка, — проговорил он, — но я должен позвонить в полицию.
Услышав эти слова, Диана испуганно вскрикнула. Сэр Леверсон провел ее через библиотеку в маленькую гостиную.
— Посиди здесь. Я не могу пока разрешить тебе лечь в постель, потому что, боюсь, тебе придется ответить на кое-какие вопросы. Крепись, девочка моя, обещаю, что сделаю все возможное, чтобы тебе не слишком докучали.
Он подошел к столику, где обычно стояли бутылки со спиртным и лежало несколько бутербродов: сэр Роберт строго следил за тем, чтобы для того, кто возвращался домой поздно, проголодавшись, нашлось что-нибудь выпить и перекусить.
Сэр Леверсон протянул Диане полный бокал. Она механически выпила, чувствуя, как крепкий напиток обжег горло.
— А как же Джимми? — спросила она, отдавая ему пустой бокал.
— Я сейчас же ему позвоню, — пообещал сэр Леверсон. — А ты посиди пока здесь, моя дорогая, я постараюсь вернуться как можно скорее.
И, потрепав Диану по руке, он вышел из комнаты.
Вопросы, люди, снующие взад-вперед, голоса, тяжелый топот ног, рыдание поднятой с постели прислуги — измученной Диане показалось, что последующий час пролетел как один миг.
Однако она мужественно выполнила все, что от нее требовалось: машинально отвечала на вопросы полицейских до тех пор, пока сэр Леверсон не отвел ее наверх и, заставив принять снотворное, уложил в постель.
Диана, не сказав ни слова, послушно выпила его — возражать у нее не было сил.
Проспав три часа тяжелым сном без сновидений, она проснулась и увидела у своей кровати Джимми.
Секунду она смотрела на него, совершенно позабыв о том, что произошло. Внезапно события прошлой ночи яростным потоком нахлынули на нее, и Диана, ошеломленная и подавленная, молча в отчаянии протянула к брату руки.
Он нежно взял их, улыбаясь сестре.
— Бедняжка, — проговорил он, присаживаясь рядом с ней на кровать. — Я никак не мог раньше приехать. Сэр Леверсон сказал, что ты держалась молодцом.
Несколько секунд Диана молча смотрела на него, потом очень тихо спросила:
— Почему он это сделал, Джимми? Джимми, не отвечая, поднялся, подошел к окну
и принялся смотреть в сад. Так продолжалось довольно долго. Наконец он обернулся к сестре и, не спеша, словно взвешивая каждое слово, слегка хрипловатым голосом проговорил:
— Потому что он был обманщик. Диана поспешно села в постели:
— Что ты хочешь этим сказать?
Джимми вытащил из кармана листок бумаги и молча протянул сестре. Диана узнала письмо, которое видела прошлой ночью: оно лежало на письменном столе, придавленное тяжелой рукой отца.
В нем своим четким округлым почерком со слегка утолщающимися книзу буквами отец сообщал детям о своем решении. Это было короткое письмо, написанное человеком, всю жизнь презирающим сантименты и не снизошедшим до них даже в свой самый последний час.
Он даже не счел нужным попросить у своих детей прощения за то, что им придется расхлебывать все последствия его поступка. Просто сообщил им голую правду и подписался под ней.
Диана не все поняла из того, что написал отец, однако даже самому несведущему в финансовых делах человеку была ясна основная идея: сэр Роберт, не сумев выполнить своих обязательств, предпочел грозившей ему тюрьме другой, более простой, по его мнению, выход.
Прочитав письмо, Диана положила его рядом с собой на кровать и взглянула на Джимми, который стоял, сунув руки в карманы и не сводя с нее внимательного взгляда.
— Мы можем что-нибудь сделать? — спросила Диана.
— Нет, — покачал головой брат.
— В газетах уже есть сообщение о случившемся?
— Пока нет, но в дневном выпуске непременно появится, — ответил Джимми. — Внизу уже. полным-полно репортеров.
— Что будем делать? Джимми пожал плечами:
— Наверное, пожинать плоды, что же еще!
В комнате наступила тишина. Брат и сестра думали об одном и том же: недавнем самоубийстве знаменитого на весь мир финансиста. Как негодовала по этому поводу общественность, какой ущерб нанесла эта смерть целому ряду бизнесменов и как жестоко пострадали многие знакомые семейства Хедли!
Даже незадачливые друзья Дианы понесли ущерб, а нескольким приятелям Джимми пришлось оставить учебу в колледже, поскольку они теперь не в состоянии были оплачивать ее. Пересудам и кривотолкам не было конца.
Имя несчастного самоубийцы склонялось на все лады. Ну уж на них, его детях, люди отыграются с лихвой…
Все произошедшее казалось им сейчас самым настоящим кошмаром, чем-то совершенно нереальным и фантастическим.
Они ничего не знали о делах сэра Роберта, поскольку у него никогда не было привычки обсуждать их со своими детьми, да, впрочем, и ни с кем другим тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44