Поцелуи, воображаемые ею в ее фантастических сказках, ничуть не походили на его поцелуй.
Она была уверена в том, что те поцелуи, которые ей, быть может, будет суждено испытать в жизни, не будут столь разочаровывающими.
Глава 3

В этот день Гермия поднялась очень рано и надела юбку для верховой езды, которую сама себе сшила.
Она вспомнила наставление Мэрилин не наряжаться и решила, что будет лучше, если она поедет без шляпы.
Ведь она должна была якобы спешить на поиски своей кузины и, не заботясь об одежде, выбежать из дома в чем была.
И кроме того, маркиз, — если он вообще обратит на нее внимание, — должен посчитать ее деревенской девушкой, а не нарядной леди, с которыми он обычно прогуливается.
Одеваясь, Гермия подумала, что отец и мать осудили бы ее за участие в обмане, пусть и ради кузины.
Однако Мэрилин впервые за долгое время попросила ее об одолжении, и Гермия подумала, что она не только должна помочь ей, но и должна молиться о том, чтобы Мэрилин, если станет счастливой, стала бы добрей к ней и ко всем людям.
Гермия чувствовала, что Мэрилин сильно изменилась, став взрослой.
Она становилась все более и более похожей на графиню, ее мать, которая всегда была готова сказать что-либо недоброе и относилась к большинству людей как к стоявшим значительно ниже нее..
Одевшись и увидев, что стрелка часов перешла за шесть, она тихо спустилась по лестнице, опасаясь, что ее могут услышать.
Получив возможность проехаться на одной из прекрасных лошадей из усадьбы, возможность, которой она была давно уже лишена и о которой .мечтала Все больше и больше с каждым днем, Гермия — с некоторым чувством вины — решила не сразу ехать к Роще Колокольчиков, как требовала Мэрилин, но сначала порадоваться хорошей скачке, пока позволяло время.
Подойдя к конюшне, она увидела, что, как и было условлено, конюх усадьбы вчера вечером неслышно поставил жеребца в одно из многих пустующих стойл.
Предыдущий викарий, очевидно, был намного богаче ее отца, поскольку расширил конюшню, в которой теперь можно было поместить дюжину лошадей.
Теперь же там стоял лишь новый годовалый жеребец викария, который еще не был как следует объезжен.
Отец не только приучал его к упряжке в кабриолет, в котором он разъезжал по своему приходу, но и намеревался запрягать в старомодный, но удобный фаэтон, в котором возил свою жену и дочь.
Руфус, как они назвали его, был гнедым жеребцом, вполне подходящим для этих целей, но далеко уступавшим по классу жеребцу, стоявшему теперь в стойле рядом.
Когда Гермия увидела приведенного жеребца, она почувствовала, как ее сердце забилось сильнее от возбуждения, и поняла, что имеющийся у нее в запасе час она проведет в истинной радости, которой не знала много лет.
Она узнала этого жеребца, потому что ездила на нем раньше, и знала, что его зовут Брэкен.
Гермия похлопала его и ласково поговорила с ним, снимая свое дамское боковое седло, висевшее на стене.
Она подтягивала подпруги седла, уложенного на спину жеребца, когда в дверях конюшни появился старик, ухаживавший за лошадью отца и работавший в большом, разросшемся без ухода саду.
— Собрались прокатиться, мисс Гермия? — спросил он. — А я-то думал, эту лошадь прислали его преподобию.
— Нет, сегодня проедусь я, Джейк, — ответила Гермия, — и не говори папе, если увидишь его, что я уехала. Это секрет.
Джейк помедлил, переваривая услышанное, затем сказал:
— Буду держать рот на замке-, мисс Гермия.
Надеюсь, вы хорошо покатаетесь на таком-то жеребце.
— Конечно, Джейк! Я уже давно не ездила на таких прекрасных лошадях.
Говоря это, Гермия вывела Брэкена из конюшни, и Джейк подержал уздечку, пока она забиралась на стоявший во дворе деревянный чурбан, чтобы удобнее сесть на лошадь.
Она могла бы подняться в седло и без подставки, но решила, чтобы не злить Мэрилин, аккуратнее опустить свою юбку, хотя была вовсе не уверена, что ее кузина все равно не обвинит ее в чем-либо.
Устроившись в седле, она улыбнулась Джейку и сказала:
— Ни слова никому, пока я не вернусь!
— Язык за зубами! — пообещал Джейк, и Гермия выехала со двора.
Сначала она миновала парк и, направившись в противоположную сторону от Рощи Колокольчиков, въехала в лес, примыкавший к деревне, который на картах обозначался как лес с ручьем, но в деревне был больше известен как Лес Колдуний.
Это был лес, в котором, как считалось, устраивает свои пирушки Сатана, о чем в деревне говорили лишь шепотом.
Но этим утром Гермию не интересовали леса.
Ей нужно было открытое место, чтобы галопом промчаться на своем жеребце с такой скоростью, на которую он только способен.
По другую сторону Леса Колдуний было ровное пространство, которое — как, она раньше надеялась — ее дядя мог бы превратить в миниатюрный ипподром, подобный тем, которые устраивали в своих поместьях многие владельцы скаковых лошадей.
Но дядя отказался от этой идеи, сказав, что ему скучно ездить по одному и тому же месту.
— Поскольку у меня десять тысяч акров земли, места хватит, чтобы скакать куда угодно, — объяснил он, — что хорошо и для моей лошади, и для меня.
И теперь, когда Гермия увидела этот плоский обширный луг, простиравшийся более чем на милю, у нее от волнения захватило дыхание, и Она дала Брэкену полную волю.
Когда девушка наконец замедлила его до легкой рысцы после мощного галопа, которым в полной мере насладились они оба, она почувствовала готовность сделать все что угодно для Мэрилин в благодарность за такую радость.
Она проехалась еще, увидев вновь те части поместья, которые были знакомы ей по детским впечатлениям, но которые она давно уже не имела возможности посещать.
Наконец поняв, что подходит время поспешить к Мэрилин, она направила Брэкена назад, мимо Леса Колдуний и через парк к лесу, в котором должны были прогуливаться Мэрилин и маркиз.
Теперь Гермии пришлось ехать значительно медленнее из-за опасности, которой грозили кроличьи норы для копыт Брэкена и низкие ветви деревьев — для волос Гермии.
Как она и предвидела, в лесу становилось все теплее по мере того, как утреннее солнце все выше поднималось на небе, и она была рада, что не надела жакет от своего верхового костюма.
Вместо этого на ней была лишь белая муслиновая блуза.
Она была старая и штопанная, а кое-где и с заплатками, но лучшей у нее не было.
Гермия вновь подумала, что если маркиз вообще заметит ее, он сочтет, что она выскочила прямо из спальни умирающей женщины и бросилась искать свою кузину в чем была.
По мере приближения момента, когда она должна была сыграть роль, отведенную ей Мэрилин, она повторяла в уме то, что скажет.
Она надеялась, что, если будет казаться взволнованной и говорить с ноткой искренности в голосе, ее история покажется правдоподобной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39