— Но зачем же тогда до этого она его надевала?»
Быть может, это чья-то супруга, которая таким экстравагантным способом решила провести уикенд в обществе известного человека?
Но такое предположение противоречило поведению Салены, и герцог от него отказался.
Как можно равнодушнее он произнес:
— Итак, я скажу слугам, чтобы обращались к вам «мисс Салена» — если, конечно, вы не хотите сказать мне свое полное имя?
— Я… я не помню.
Ее ресницы дрогнули, и герцог понял, что она сказала неправду.
Но еще он понял и то, что эта ложь далась ей с огромным трудом. Он не сомневался, что даже мысль о том, чтобы солгать, казалась Салене грехом, — очевидно, так ее воспитывали в монастыре.
— Вы когда-нибудь бывали в Танжере? — спросил он.
— Нет… никогда.
— На мой взгляд, этот город очень красив, а в это время года погода там просто великолепная.
Молчание. А потом Салена внезапно спросила — тихо и очень испуганно:
— Это… французская колония?
Замерев, она ждала ответа, и герцог сказал успокаивающе:
— Нет, хотя Франция владеет определенной частью Марокко.
— Но не… Танжером?
— Нет — и Германия или Англия не позволят французам дальше углубиться в Северную Африку.
Говоря это, герцог терялся в догадках, почему мысль о французах ее так пугает.
«Возможно, — подумал он, — мужчина, избивший ее, был француз? А может быть, она нарушила какой-то французский закон и ее ищет полиция?»
Трудно было поверить, что это дитя — а по-другому о ней нельзя было сказать — может быть не в ладах с французскими властями, но, несомненно, причина ее страха заключалась именно в этом. Придя к такому выводу, герцог сказал:
— Не хочу показаться тщеславным, но я пользуюсь определенным влиянием не только в Англии, но и за границей, и поэтому могу вас заверить: со мной вы будете в безопасности. Никто и ничто не причинит вам зла.
В глазах Салены мелькнул проблеск надежды, но потом погас, и девушка печально покачала головой.
— Вы… не должны… быть в этом замешаны… Ваша репутация… может пострадать.
Герцог изумленно уставился на нее:
— Моя репутация?
— Па… — начала она и на мгновение замолчала, а потом, думая, что герцог ничего не заметил, торопливо поправилась: — Кто-то говорил мне, что вы… весьма значительная персона.
«Она хотела сказать — папа! — догадался герцог и подумал: — А что, если на самом деле ее поколотил отец? Но если так, то при чем тут обручальное кольцо?»
И какой дикарь даже после такого сурового наказания допустил бы, чтобы его ребенок бросился в море?
— Если я, как вы сказали, персона значительная, — произнес герцог вслух, — то это дает мне право помогать в беде другим людям, и я хочу помочь вам, Салена.
— Вы… очень добры… Но было бы лучше, если бы вы… дали мне… умереть.
— Лучше для меня или лучше для вас? — быстро спросил герцог.
— Я думаю… для нас обоих, — очень серьезно ответила Салена.
— Ну, что до меня, то я рад, что спас вас, — сказал герцог. — И вижу руку судьбы в том, что «Афродита» проплывала мимо как раз в нужный момент.
Бросив взгляд на Салену и убедившись, что она внимательно слушает, он продолжал:
— Капитан сказал, что минутой позже мы бы вас не заметили. Так что, как видите, Салена, тут явно вмешалось Провидение, можно сказать, сам Всевышний.
— Самоубийство… большой грех, — сказала Салена слабым, дрожащим голосом. — Но мне… казалось, что больше… я ничего… не могу… сделать.
— Вы так подумали, но ваш ангел-хранитель рассудил иначе, — наставительно сказал герцог.
Салена слегка вздохнула.
— Я вам очень признательна, но… я не знаю, что мне теперь делать.
— Это простой вопрос, — ответил герцог. — Наслаждайтесь путешествием и ни о чем не заботьтесь. Уверяю вас, что многие хотели бы оказаться на вашем месте.
— Я знаю, — быстро сказала Салена. — И мне очень стыдно, что я вам навязалась.
— По-моему, это я навязал вам свое гостеприимство, — возразил герцог, — хотя вы отнюдь не собирались быть моим гостем.
Ему показалось, что на ее губах появилась слабая улыбка. Он продолжал:
— Мне всегда представлялось — разумеется, из-за тщеславия, — что люди счастливы получить от меня приглашение. Только это в известной степени отступление от моих правил. Строго говоря, это значит — похищать человека всего лишь для того, чтобы я мог получить удовольствие от его общества.
— Вы… очень добры, — сказала Салена. — Я знаю, что должна вас… развлечь… рассмешить… Но я уже никогда не смогу этого сделать.
Салена говорила отрывисто, вспомнив о том, как отец просил ее быть любезной и остроумной в обществе князя.
Она выполнила его просьбу — и вот к чему это привело. Теперь при одном воспоминании о князе ей делалось дурно.
Ее лицо лучше всяких слов говорило, что происходит у нее в душе. Герцог поднялся с кресла и подошел к поручням.
— Я высматриваю дельфинов, — сказал он. — Не вставайте. Я скажу вам, если увижу их.
«Он так ко мне добр! — подумала Салена. — Он, наверное, думает, что я унылый… скучный собеседник».
Она не забыла, с какой завистью отец говорил о герцоге, и подумала, что, хотя сейчас он один на яхте, здесь, несомненно, бывали многие блестящие дамы, увешанные драгоценностями, которые настойчиво добивались его внимания.
Когда Дэлтон принес ей великолепное кружевное белье, точно такое, какое ей присылала на виллу мадам Иветт, Салена была удивлена.
— Его светлость велели мне брать все, что вам может понадобиться, из вещей одной дамы, которая гостила на яхте, но осталась в Монте-Карло, — торопливо объяснил камердинер.
— А она не будет недовольна? — осторожно спросила Салена, в душе испытывая огромное облегчение оттого, что есть, что надеть.
В то же время она понимала, что пользоваться бельем, которое принадлежит другой женщине, не совсем прилично.
— Ее светлость не узнает, а даже если узнает, ей это будет безразлично, — ответил Дэлтон.
Камердинер не сомневался, что леди Мортон чем-то разозлила герцога до такой степени, что он просто бросил ее в Монте-Карло.
Естественно, на яхте только и разговоров было о том, что могло там случиться.
Все слуги и матросы были уверены, что герцог вот-вот объявит о своей помолвке с ее светлостью, и только Дэлтон в этом сомневался.
Он видел многих любовниц герцога, и они приходили и уходили.
Конечно, леди Мортон продержалась дольше других, но было в ней что-то, какая-то червоточинка, которая заставляла Дэлтона усомниться в том, что она подходит его хозяину, — а он искренне восхищался герцогом.
Никто лучше Дэлтона не знал, что его светлость никогда не был влюблен по-настоящему.
Он часто увлекался и порой даже бывал опьянен какой-нибудь обольстительной дамой, которая упорно преследовала его, как краснокожий, мечтающий повесить себе на пояс еще один скальп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Быть может, это чья-то супруга, которая таким экстравагантным способом решила провести уикенд в обществе известного человека?
Но такое предположение противоречило поведению Салены, и герцог от него отказался.
Как можно равнодушнее он произнес:
— Итак, я скажу слугам, чтобы обращались к вам «мисс Салена» — если, конечно, вы не хотите сказать мне свое полное имя?
— Я… я не помню.
Ее ресницы дрогнули, и герцог понял, что она сказала неправду.
Но еще он понял и то, что эта ложь далась ей с огромным трудом. Он не сомневался, что даже мысль о том, чтобы солгать, казалась Салене грехом, — очевидно, так ее воспитывали в монастыре.
— Вы когда-нибудь бывали в Танжере? — спросил он.
— Нет… никогда.
— На мой взгляд, этот город очень красив, а в это время года погода там просто великолепная.
Молчание. А потом Салена внезапно спросила — тихо и очень испуганно:
— Это… французская колония?
Замерев, она ждала ответа, и герцог сказал успокаивающе:
— Нет, хотя Франция владеет определенной частью Марокко.
— Но не… Танжером?
— Нет — и Германия или Англия не позволят французам дальше углубиться в Северную Африку.
Говоря это, герцог терялся в догадках, почему мысль о французах ее так пугает.
«Возможно, — подумал он, — мужчина, избивший ее, был француз? А может быть, она нарушила какой-то французский закон и ее ищет полиция?»
Трудно было поверить, что это дитя — а по-другому о ней нельзя было сказать — может быть не в ладах с французскими властями, но, несомненно, причина ее страха заключалась именно в этом. Придя к такому выводу, герцог сказал:
— Не хочу показаться тщеславным, но я пользуюсь определенным влиянием не только в Англии, но и за границей, и поэтому могу вас заверить: со мной вы будете в безопасности. Никто и ничто не причинит вам зла.
В глазах Салены мелькнул проблеск надежды, но потом погас, и девушка печально покачала головой.
— Вы… не должны… быть в этом замешаны… Ваша репутация… может пострадать.
Герцог изумленно уставился на нее:
— Моя репутация?
— Па… — начала она и на мгновение замолчала, а потом, думая, что герцог ничего не заметил, торопливо поправилась: — Кто-то говорил мне, что вы… весьма значительная персона.
«Она хотела сказать — папа! — догадался герцог и подумал: — А что, если на самом деле ее поколотил отец? Но если так, то при чем тут обручальное кольцо?»
И какой дикарь даже после такого сурового наказания допустил бы, чтобы его ребенок бросился в море?
— Если я, как вы сказали, персона значительная, — произнес герцог вслух, — то это дает мне право помогать в беде другим людям, и я хочу помочь вам, Салена.
— Вы… очень добры… Но было бы лучше, если бы вы… дали мне… умереть.
— Лучше для меня или лучше для вас? — быстро спросил герцог.
— Я думаю… для нас обоих, — очень серьезно ответила Салена.
— Ну, что до меня, то я рад, что спас вас, — сказал герцог. — И вижу руку судьбы в том, что «Афродита» проплывала мимо как раз в нужный момент.
Бросив взгляд на Салену и убедившись, что она внимательно слушает, он продолжал:
— Капитан сказал, что минутой позже мы бы вас не заметили. Так что, как видите, Салена, тут явно вмешалось Провидение, можно сказать, сам Всевышний.
— Самоубийство… большой грех, — сказала Салена слабым, дрожащим голосом. — Но мне… казалось, что больше… я ничего… не могу… сделать.
— Вы так подумали, но ваш ангел-хранитель рассудил иначе, — наставительно сказал герцог.
Салена слегка вздохнула.
— Я вам очень признательна, но… я не знаю, что мне теперь делать.
— Это простой вопрос, — ответил герцог. — Наслаждайтесь путешествием и ни о чем не заботьтесь. Уверяю вас, что многие хотели бы оказаться на вашем месте.
— Я знаю, — быстро сказала Салена. — И мне очень стыдно, что я вам навязалась.
— По-моему, это я навязал вам свое гостеприимство, — возразил герцог, — хотя вы отнюдь не собирались быть моим гостем.
Ему показалось, что на ее губах появилась слабая улыбка. Он продолжал:
— Мне всегда представлялось — разумеется, из-за тщеславия, — что люди счастливы получить от меня приглашение. Только это в известной степени отступление от моих правил. Строго говоря, это значит — похищать человека всего лишь для того, чтобы я мог получить удовольствие от его общества.
— Вы… очень добры, — сказала Салена. — Я знаю, что должна вас… развлечь… рассмешить… Но я уже никогда не смогу этого сделать.
Салена говорила отрывисто, вспомнив о том, как отец просил ее быть любезной и остроумной в обществе князя.
Она выполнила его просьбу — и вот к чему это привело. Теперь при одном воспоминании о князе ей делалось дурно.
Ее лицо лучше всяких слов говорило, что происходит у нее в душе. Герцог поднялся с кресла и подошел к поручням.
— Я высматриваю дельфинов, — сказал он. — Не вставайте. Я скажу вам, если увижу их.
«Он так ко мне добр! — подумала Салена. — Он, наверное, думает, что я унылый… скучный собеседник».
Она не забыла, с какой завистью отец говорил о герцоге, и подумала, что, хотя сейчас он один на яхте, здесь, несомненно, бывали многие блестящие дамы, увешанные драгоценностями, которые настойчиво добивались его внимания.
Когда Дэлтон принес ей великолепное кружевное белье, точно такое, какое ей присылала на виллу мадам Иветт, Салена была удивлена.
— Его светлость велели мне брать все, что вам может понадобиться, из вещей одной дамы, которая гостила на яхте, но осталась в Монте-Карло, — торопливо объяснил камердинер.
— А она не будет недовольна? — осторожно спросила Салена, в душе испытывая огромное облегчение оттого, что есть, что надеть.
В то же время она понимала, что пользоваться бельем, которое принадлежит другой женщине, не совсем прилично.
— Ее светлость не узнает, а даже если узнает, ей это будет безразлично, — ответил Дэлтон.
Камердинер не сомневался, что леди Мортон чем-то разозлила герцога до такой степени, что он просто бросил ее в Монте-Карло.
Естественно, на яхте только и разговоров было о том, что могло там случиться.
Все слуги и матросы были уверены, что герцог вот-вот объявит о своей помолвке с ее светлостью, и только Дэлтон в этом сомневался.
Он видел многих любовниц герцога, и они приходили и уходили.
Конечно, леди Мортон продержалась дольше других, но было в ней что-то, какая-то червоточинка, которая заставляла Дэлтона усомниться в том, что она подходит его хозяину, — а он искренне восхищался герцогом.
Никто лучше Дэлтона не знал, что его светлость никогда не был влюблен по-настоящему.
Он часто увлекался и порой даже бывал опьянен какой-нибудь обольстительной дамой, которая упорно преследовала его, как краснокожий, мечтающий повесить себе на пояс еще один скальп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36