Однако, с воцарением Маккавеев и вступлением еврейского народа на путь политической жизни обнаружилась полная рознь между жизнью и древним законом. Многочисленные и сложные правила ритуальной чистоты, давно уже потеряли свое первоначальное гигиеническое значение, оказались крайне стеснительными. Они связали еврея по рукам и ногам, заставляя его быть вечно настороже, так как каждый шаг его, каждое его движение угрожало ему каким-нибудь нарушением закона. Освобождение страны от власти язычников не прекратило сношений с ними, особенно в городах с преобладающим языческим населением в самой Палестине, а тем более в диаспоре. Между тем, с точки зрения закона, всякий язычник должен быть рассматриваем, как источник ритуальной нечистоты; ведь он может быть одержим какой-нибудь тайной заразительной болезнью, или, как воин, он наверное когда-нибудь прикоснулся в человеческому трупу – и в силу этого инфицирует все, к чему прикасается. Еврей не мог не только обедать вместе с язычником или с самаритянином, но даже выпить у них немного воды. Это прямо видно из рассказа евангелиста Иоанна о встрече Иисуса Христа с самаритянкой у колодца. На просьбу Христа дать ему напиться, она ответила: «Как Ты, будучи Иудей, просишь пить у меня, самарянки?» (Иоанн IV, 9). С указанными законами связано было еще одно зло, прямо угрожавшее целости и единству еврейского народа: они могли быть соблюдаемы лишь высшим, более обеспеченным классом народа. У низших, трудовых классов не хватало ни досуга, ни специальных знаний для их соблюдения; высшие классы стали чуждаться народной массы, в особенности мытарей, не ели с ними вместе, не входили в дом их, как это видно из многих мест талмуда и вполне подтверждается рассказами Нового Завета (напр. Матфея IX, 9 – 21 и парал. места). Таким образом, законы, имевшие целью изолирование евреев от язычников, стали изолировать одних евреев от других. Подобные же противоречия между законами и жизнью обнаружились по поводу строгого соблюдения субботнего покоя и еще резче – в сфере уголовного права. Моисеев закон наказывал чисто религиозные преступления смертной казнью или так назыв. «истреблением из среды народа», которое, по-видимому, означало изгнание (aquae et ignis interdictio). Это не соответствовало более высокому представлению о религии, по которому задача последней – увещевать и наставлять, а не карать. Такое представление о религии вошло в понятие народа еще со времени Иезекииля, который говорит от имени Бога: «Я не желаю смерти нечестивца. Пусть он обратится с своего дурного пути, и пусть живет он», между тем как Моисеев закон ничего не говорит о раскаянии, как о способе искупления. Затем Моисеев закон признавал jus talionis «око за око, зуб за зуб», с чем также не могло примириться более развитое нравственное чувство. Все эти и многие другие еще противоречия между буквой древнего закона и жизнью служили главной исходной точкой для образования трех древнееврейских сект. Саддукеи, к которым принадлежала почти вся родовая и денежная аристократия, считали Божественный закон неизменяемым и настаивали на пополнении его во всей его строгости; для облегчения его тягости они требовали лишь отмены всех тех дополнений и наслоений, которые он получил в народной практике. Ессеи также считали закон неизменяемым, но так как условия жизни в стране перестали отвечать древнему закону, то они предпочитали удаляться от этой жизни и уходили в пустыню и в деревню, где ничто не мешало им доводить соблюдение Моисеева закона до крайней щепетильности. Третью секту образовали Ф. Это были люди, вышедшие из глубины народной массы и поднявшиеся на ее поверхность благодаря своему умственному развитию. В вопросах внутренней политики они всегда стояли на стороне народа против посягательств господствующего класса; поэтому народ доверял им и следовал во всем их учению. Лозунгом Ф. было: «закон для народа, а не народ для закона»" Из любви к народу и из уважения к его традициям они признали обязательность всех постановлений древних законоучителей и всех стародавних народных обычаев, совокупности которых они присвоили название «устного закона», в противоположность писанному – Моисееву. Признавая, подобно саддукеям, неизменяемость Божественного закона, они, в противоположность им, считали, что закон существует для того, чтобы его добросовестно исполняли – а так как исполнение его в буквальном его смысле не согласовалось более с требованиями жизни, то они стали толковать закон, т. е. придавать ему такой смысл, при котором проведение его в жизнь не противоречило основной цели законодательства – служить благу людей. Эта цель ясно указана самим Моисеем: «и соблюдайте законы мои и уставы мои, кои исполняя человек жив будет ими» (Лев. XVIII, 5). «Жив будет ими», прибавляют Ф., «но не умрет из-за них». Методы толкования, бывшие в употреблении у Ф., весьма разнообразны, но они все могут быть сведены к двум категориям: 1) метод диалектический и 2) метод введения символических фикций. Вот пример первой категории. У Моисея есть закон о «строптивом сыне». В силу этого закона, отец может судебным порядком подвергнуть своего сына смертной казни за непослушание, хотя бы на лицо не было другого преступления, наказуемого смертью. Именно этим законом, вероятно, и воспользовался свирепый царь Ирод, заставив саддукейский синедрион приговорил к смерти двух сыновей его от Мариамны, раньше присужденной им к смерти за мнимую неверность. И вот, начинается толкование закона. В нем говорится о сыне – след. он неприменим ни к дочери, ни к малолетним, ни к двум сыновьям; речь идет об отце и матери – значит они оба должны быть в живых и оба должны быть согласны на наказание сына. В этом духе текст толкуется дальше и из него выводится, что для применения данного закона необходимо, чтобы отец и мать оба были здоровы, не страдали каким-нибудь уродством, оба достойны были друг друга и, наконец, чтобы оба обладали одним и тем же тембром голоса. Это, конечно, абсурд – но речь идет о спасении молодых людей от произвола родителей, которые в минуту запальчивости могут совершить поступок, о котором сами потом будут сожалеть, как это действительно случилось с Иродом. Закон не отменен, но он превращен в мертвую букву. Тоже самое сделали фарисеи с известным законом: «око за око, зуб за зуб». Око за око, говорили Ф., но не жизнь за око. Потерпевший лишился глаза, но он остался жив; если же вырезать глаз у обидчика, то может случиться, что рана осложнится опасным воспалением, которое повлечет за собою смерть обидчика – и выйдет «жизнь за око». Следовательно, «око за око» надо понимать в смысле «стоимости ока за око». А вот пример толкования посредством введении фикции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292