Он весь, кроме нескольких мест, был испещрен мельчайшими иероглифами, искусно выполненными тем же сине-зеленым цементом, или пигментом, как и на саркофаге. В длину он был примерно два с половиной фута; вдвое меньше в ширину и почти фут в высоту. Пробелы располагались неравномерно, начинаясь сверху и сбегая к заостренному концу. Эти места казались более прозрачными, чем все остальное Я попытался поднять крышку, чтобы посмотреть, не могли ли они быть полупросвечивающими, но она держалась прочно. Крышка была так плотно пригнана, что вся этот ларец казался единым целым с вынутой таинственным образом серединой. На боках и краях виднелись какие-то странные протуберанцы, выполненные так же искусно, как и все остальное. В них были непонятного вида отверстия или пустоты, отличавшиеся друг от друга в каждом случае; они, как и все остальное, были покрыты иероглифическими фигурами, тонко выгравированными и заполненными тем же сине-зеленым цементом.
С другой стороны от огромного саркофага стоял другой небольшой столик из гипса, с искусно выгравированными на нем символическими фигурами богов и знаками зодиака. На этом столике помещалась шкатулка размером примерно в квадратный фут, сделанная из пластин горного хрусталя, вставленных в оправу из полосового красного золота, красиво гравированная иероглифами, расцвеченными сине-зеленым цветом, очень похожим по оттенку на цвета саркофага и ларца. Это произведение искусства в целом было вполне современным.
Но если шкатулка и была современной, то, что было внутри, таковым не являлось. В ней, на подушке из тонкой, как шелк, золотой ткани со странным оттенком старого золота, покоилась рука мумии, поразительная по совершенству. Рука женщины, тонкая и длинная, с тонкими, сужающимися к кончикам пальцами, и почти такая же совершенная, как и в то время, когда ее бальзамировали тысячи лет назад. При бальзамировании она ничуть не потеряла своей красоты, даже запястье, казалось, сохранило гибкость, лежа на подушке в изящном изгибе. Кожа была цвета старой слоновой кости, смуглая нежная кожа наводила на мысль о жаре, но затененной жаре. Поразительная особенность этой руки заключалась в том, что у нее было целых семь пальцев – два средних и два указательных. Верхний край запястья был неровным, как будто бы рука отвалилась, и словно запятнан чем-то красно-коричневым. Рядом с рукой на подушке лежал небольшой скарабей, искусно выполненный из изумрудов.
– Это еще одна из тайн отца. Когда я его спросила, что это, он сказал: «Вероятно, самое ценное из всего, что у меня есть, если не считать еще одной вещи». Когда я спросила, что это за вещь, он отказался говорить и запретил мне упоминать обо всем, что касалось этих предметов. «Я расскажу тебе, – сказал он, – расскажу все и об этом тоже, когда придет время – если доживу!».
Опять «если доживу». Эти три предмета – саркофаг, шкатулка и рука, казалось, объединились в триаду тайн!
В этот момент мисс Трелони пришлось заняться каким-то делом по дому. Я стал осматривать другие диковины, находившиеся в комнате, но без нее они потеряли для меня всякое очарование. Позже в этот день меня послали в будуар, где она говорила с миссис Грант о том, куда разместить мистера Корбека. Они сомневались, отвести ли ему комнату вблизи комнаты мистера Трелони, или в отдалении, и решили, что об этом стоило бы спросить меня. Я пришел к выводу, что ему вряд ли стоит находиться слишком близко; во всяком случае, при необходимости его легко можно переселить и поближе. Когда миссис Грант ушла, я спросил мисс Трелони, как получилось, что мебель в этой комнате – в будуаре, где мы находились, так сильно отличалась от других комнат дома.
– Предусмотрительность отца! – ответила она. – Когда я приехала впервые, он подумал – и вполне справедливо, – что меня могут напугать все эти символы смерти и погребений повсюду. Поэтому комнату, в которой мы находимся, и ту, что рядом, где я спала сегодня, обставил красивыми вещами. Видите, какие они все приятные. Этот шкафчик принадлежал Наполеону Великому.
– В этих комнатах, значит, совсем нет ничего египетского? – спросил я, скорее для того, чтобы выказать интерес к тому, что она говорила, чем с другими целями, так как по мебели это и так было ясно видно. – Какой приятный шкафчик! Могу я на него посмотреть!
– Конечно! Буду очень рада! – ответила она с улыбкой. – Отец говорил, что его отделка совершенна, как внутри, так и снаружи.
Я подошел к шкафчику и внимательно его осмотрел. Он был сделан из тюльпанного дерева с инкрустацией и отделан позолоченной бронзой. Я начал было вытаскивать один из ящиков, глубокий, чтобы рассмотреть внутреннюю отделку, но внутри что-то покатилось и загремело; раздался звон металла о металл.
– Ого! – заметил я. – Там что-то есть. Я тогда лучше не буду открывать.
– Насколько я знаю, там ничего нет, – сказала она. – Может быть, горничная положила туда что-то и забыла об этом. Все равно, открывайте!
Я вытянул ящик; мы с мисс Трелони в изумлении отступили. Перед нашими глазами лежало несколько древних египетских светильников различных размеров и необычно разнообразных форм.
Склонившись над ними, мы стали их рассматривать. Мое сердце билось, как паровой молот; и по движению груди Маргарет я видел, что она тоже необычайно возбуждена.
Пока мы на них смотрели, опасаясь к ним прикоснуться и боясь даже о чем-нибудь думать, у входной двери раздался звонок и в холл сразу же вошли мистер Корбек и сержант Доу. Дверь будуара открылась, и, увидев нас, мистер Корбек подбежал к нам, – за ним несколько медленнее следовал детектив. Со сдерживаемой радостью мистер Корбек заявил:
– Возрадуйтесь со мной, моя дорогая мисс Трелони, мой багаж прибыл и там все на месте. – Затем он помрачнел и добавил: – Если не считать светильников. Светильников, которые стоили в тысячу раз больше всего остального… – он остановился, пораженный необычной бледностью ее лица. Затем его глаза, следуя нашему взгляду, остановились на груде ламп в ящике. Издав вопль удивления и радости, он, склонившись, прикоснулся к ним.
– Мои светильники! Мои светильники! С ними все в порядке! В порядке! Но как, Бога ради, ради всех Богов, как они здесь очутились?
Мы молчали. Детектив громко вздохнул. Я взглянул на него, и, он, посмотрев на меня, перевел взгляд на мисс Трелони, стоявшую к нему спиной.
В его глазах виднелась та же самая подозрительность, когда он говорил мне, что она всякий раз первой обнаруживала своего отца после нападений.
Глава 9. Недостаток знаний
Мистер Корбек почти обезумел от радости, что светильники нашлись. Он брал их по одному и нежно рассматривал, как будто был в них влюблен. От восторга и возбуждения он дышал так громко, что это скорее походило на кошачье мяуканье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
С другой стороны от огромного саркофага стоял другой небольшой столик из гипса, с искусно выгравированными на нем символическими фигурами богов и знаками зодиака. На этом столике помещалась шкатулка размером примерно в квадратный фут, сделанная из пластин горного хрусталя, вставленных в оправу из полосового красного золота, красиво гравированная иероглифами, расцвеченными сине-зеленым цветом, очень похожим по оттенку на цвета саркофага и ларца. Это произведение искусства в целом было вполне современным.
Но если шкатулка и была современной, то, что было внутри, таковым не являлось. В ней, на подушке из тонкой, как шелк, золотой ткани со странным оттенком старого золота, покоилась рука мумии, поразительная по совершенству. Рука женщины, тонкая и длинная, с тонкими, сужающимися к кончикам пальцами, и почти такая же совершенная, как и в то время, когда ее бальзамировали тысячи лет назад. При бальзамировании она ничуть не потеряла своей красоты, даже запястье, казалось, сохранило гибкость, лежа на подушке в изящном изгибе. Кожа была цвета старой слоновой кости, смуглая нежная кожа наводила на мысль о жаре, но затененной жаре. Поразительная особенность этой руки заключалась в том, что у нее было целых семь пальцев – два средних и два указательных. Верхний край запястья был неровным, как будто бы рука отвалилась, и словно запятнан чем-то красно-коричневым. Рядом с рукой на подушке лежал небольшой скарабей, искусно выполненный из изумрудов.
– Это еще одна из тайн отца. Когда я его спросила, что это, он сказал: «Вероятно, самое ценное из всего, что у меня есть, если не считать еще одной вещи». Когда я спросила, что это за вещь, он отказался говорить и запретил мне упоминать обо всем, что касалось этих предметов. «Я расскажу тебе, – сказал он, – расскажу все и об этом тоже, когда придет время – если доживу!».
Опять «если доживу». Эти три предмета – саркофаг, шкатулка и рука, казалось, объединились в триаду тайн!
В этот момент мисс Трелони пришлось заняться каким-то делом по дому. Я стал осматривать другие диковины, находившиеся в комнате, но без нее они потеряли для меня всякое очарование. Позже в этот день меня послали в будуар, где она говорила с миссис Грант о том, куда разместить мистера Корбека. Они сомневались, отвести ли ему комнату вблизи комнаты мистера Трелони, или в отдалении, и решили, что об этом стоило бы спросить меня. Я пришел к выводу, что ему вряд ли стоит находиться слишком близко; во всяком случае, при необходимости его легко можно переселить и поближе. Когда миссис Грант ушла, я спросил мисс Трелони, как получилось, что мебель в этой комнате – в будуаре, где мы находились, так сильно отличалась от других комнат дома.
– Предусмотрительность отца! – ответила она. – Когда я приехала впервые, он подумал – и вполне справедливо, – что меня могут напугать все эти символы смерти и погребений повсюду. Поэтому комнату, в которой мы находимся, и ту, что рядом, где я спала сегодня, обставил красивыми вещами. Видите, какие они все приятные. Этот шкафчик принадлежал Наполеону Великому.
– В этих комнатах, значит, совсем нет ничего египетского? – спросил я, скорее для того, чтобы выказать интерес к тому, что она говорила, чем с другими целями, так как по мебели это и так было ясно видно. – Какой приятный шкафчик! Могу я на него посмотреть!
– Конечно! Буду очень рада! – ответила она с улыбкой. – Отец говорил, что его отделка совершенна, как внутри, так и снаружи.
Я подошел к шкафчику и внимательно его осмотрел. Он был сделан из тюльпанного дерева с инкрустацией и отделан позолоченной бронзой. Я начал было вытаскивать один из ящиков, глубокий, чтобы рассмотреть внутреннюю отделку, но внутри что-то покатилось и загремело; раздался звон металла о металл.
– Ого! – заметил я. – Там что-то есть. Я тогда лучше не буду открывать.
– Насколько я знаю, там ничего нет, – сказала она. – Может быть, горничная положила туда что-то и забыла об этом. Все равно, открывайте!
Я вытянул ящик; мы с мисс Трелони в изумлении отступили. Перед нашими глазами лежало несколько древних египетских светильников различных размеров и необычно разнообразных форм.
Склонившись над ними, мы стали их рассматривать. Мое сердце билось, как паровой молот; и по движению груди Маргарет я видел, что она тоже необычайно возбуждена.
Пока мы на них смотрели, опасаясь к ним прикоснуться и боясь даже о чем-нибудь думать, у входной двери раздался звонок и в холл сразу же вошли мистер Корбек и сержант Доу. Дверь будуара открылась, и, увидев нас, мистер Корбек подбежал к нам, – за ним несколько медленнее следовал детектив. Со сдерживаемой радостью мистер Корбек заявил:
– Возрадуйтесь со мной, моя дорогая мисс Трелони, мой багаж прибыл и там все на месте. – Затем он помрачнел и добавил: – Если не считать светильников. Светильников, которые стоили в тысячу раз больше всего остального… – он остановился, пораженный необычной бледностью ее лица. Затем его глаза, следуя нашему взгляду, остановились на груде ламп в ящике. Издав вопль удивления и радости, он, склонившись, прикоснулся к ним.
– Мои светильники! Мои светильники! С ними все в порядке! В порядке! Но как, Бога ради, ради всех Богов, как они здесь очутились?
Мы молчали. Детектив громко вздохнул. Я взглянул на него, и, он, посмотрев на меня, перевел взгляд на мисс Трелони, стоявшую к нему спиной.
В его глазах виднелась та же самая подозрительность, когда он говорил мне, что она всякий раз первой обнаруживала своего отца после нападений.
Глава 9. Недостаток знаний
Мистер Корбек почти обезумел от радости, что светильники нашлись. Он брал их по одному и нежно рассматривал, как будто был в них влюблен. От восторга и возбуждения он дышал так громко, что это скорее походило на кошачье мяуканье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69