Балабуха Андрей
Попутчики
Балабуха Андрей
ПОПУТЧИКИ
-- Корпусное шоссе. Следующая остановка -- платформа Броневая. -Казалось, изъеденный ржавчиной голос доносился не из кабины в головном вагоне, а пробивался откуда-то с Тау Кита. -- Осторожно, двери закрываются!"
За окном на стандартном железобетонном заборе резвилась обезьянка, черная с уморительной мордашкой, отороченной белым мехом. Чуть дальше гарцевал черный в белых пятнах олень, а второй замер, осторожно подняв обрубыши ушей. Шабров любовался этой живностью всякий раз, проезжая Корпусное шоссе. Кто поселил их здесь? И кто написал рядом: "Счастливого пути!"? Ну, надпись -- ладно, ее могли сделать и по обязанности. На Московском вокзале в конце одной из платформ тоже выложено камешками "Счастливого пути", а уж там всякая самодеятельность исключена. Но рисунки? И ведь хорошие, полные экспрессии и жизнерадостности, -- такие можно сделать только от полноты души(
Электричка тронулась. Серый бетонный забор пополз, потом побежал назад, но, не успев набрать полной скорости, оборвался. Шабров отвернулся от окна. В вагоне было совсем пусто. Только напротив -- спиной к движению -- сидел молодой человек, уткнувшийся в яркую книжицу карманного формата, да на последней скамейке благообразная старушка в чем-то активно убеждала хулиганистого типа пяти-шестилетнюю внучку, причем, судя по интонациям, готова уже была от парламентских методов перейти к прямой агрессии. Внучке на это было явно наплевать. Встретившись взглядом с Шабровым, она так кокетливо стрельнула глазами, что он не выдержи и рассмеялся. "Вот пройдет с десяток лет, -- подумалось ему, -- так ведь стоном от такой Цирцеи стонать станут, под окнами будут бродить и серенады петь".
Аэропорт. Справа, за плоским двухэтажным зданием блеснули на солнце хвосты самолетов. Шабров взглянул на часы. Неудачная электричка: тащится от Ленинграда до Луги более двух с половиной часов, останавливаясь чуть ли не v каждого столба, как невыгулянная собака. Визави Шаброва перевернул страницу, негромко и коротко хохотнул на последних строках и закрыл книгу. Перехватив взгляд, брошенный Шабровым на обложку, он улыбнулся и протянул томик.
-- Фантастика. Рассказы о пришельцах. Некоторые неплохи, но в целом не ахти что.
Шабров пробежал глазами оглавление: большую часть он уже читал в периодике.
-- Ну почему же. Вот, например, "Сага о саскаваче" Озола -- очень прилично. Или "Ее усмешка" Элитской(
-- Согласен. -- Во взгляде попутчика явственно проступил интерес. -- Да беда-то не в том. В другом совсем беда. Каждый почти рассказ, за исключением разве что Выведенского, неплох. Некоторые и вовсе хороши. Но только сами по себе. А в сумме -- черт-те что получается.
-- Почему, собственно?
-- Да потому, что и Свифт у них пришелец. И Прометей, и Леонардо, и Иисус, и Бэкон, и Джотто( И в ящера мезозойского они стреляли, и Баальбекскую террасу строили( Все пришельцы. Один раз -- хорошо. Даже поверить можно. Но не на протяжении же всей истории!
-- Логично. Однако этим страдают не только рассказы, но и гипотезы, высказанные всерьез. Помните, в свое время фильмы показывали -"Воспоминания о будущем", "Послание богов"?
-- Конечно.
-- Так ведь и к ним оно в равной мере относится, ваше возражение.
-- Безусловно. Кстати, раз уж мы разговорились, давайте познакомимся, а то разговаривать в безличной форме как-то неловко. Георгий. Георгий Викентьевич Озимый. Но предпочтительнее -- просто Гера.
-- Очень приятно. Шабров. Петр Николаевич.
-- А не пойти ли нам перекурить? По поводу знакомства?
В тамбуре было прохладнее: сквозь проемы в стальных листах, вваренных в двери вместо стекал, врывался ветер. Озимый вынул из нагрудного кармана флотской рубашки пачку "Примы", неуловимым движением вытряхнул из нее две сигареты, протянул Шаброву.
-- Спасибо, -- покачал головой тот, -- не могу я их курить, извините. Кашляю. Привык к своим. Это бельгийские, безникотинные.
-- Зачем же тогда вообще курить?
-- Ну, немодно как-то мужчине быть некурящим. Особенно во времена гонений на курильщиков( А я, грешным делом, выделяться терпеть не могу.
Они закурили. Дым клубился в пронизывающем тамбур солнечном луче и исчезал в оконце.
-- Помню, когда "Воспоминания(" эти пошли. -- сказал Шабров, -- со мной случай приключился забавный. Пошли мы в кино вместе с одним знакомым. А он, надо сказать, человек взглядов консервативных до крайности, всякие новые и сомнительные гипотезы органически нс приемлет. Сидим, смотрим. Сперва он все ерзал, вздыхал. -- вот, мол, как он, бедный, страдает-мучается, а все из-за меня, изверга, его сюда заведшего. Потом затих. А когда свет зажегся, встает он и говорит: "Знаете. Петр Николаевич, а все-таки они были(" Вот и говорите теперь -- неубедительно(
-- Да нет же, Петр Николаевич, не о том я говорю. Фильмы поставлены хорошо, убедительно, ничего не скажешь. Порочен сам метод: все, что ни есть в земной истории, этнографии, археологии загадочного -- все на бедных пришельцев валить. Чуть личность какая замечательная -- пришелец, чуть сделано что посложнее да посолиднее -- опять же инопланетяне помогли( А мне, например, в уменья наших вполне земных предков поверить легче. Да и приятнее.
-- Патриотизм?
-- Отнюдь. Элементарная корректность. Оккамова бритва. Новые сущности нужно изобретать в крайних случаях. Когда старого арсенала не хватает. Я скорее в другую гипотезу поверю. О працивилизации. Слышали?
-- Читал( Только какая, в сущности, разница -- пришельцы ли из космоса или мезозоя, все едино.
-- Ну не скажите. Працивилизация -- логичнее, это во-первых. Во-вторых, только она и может объяснить постоянный контакт двух разумов, вытекающих из разброса по времени аргументов в пользу гипотезы о пришельцах.
-- То есть?
Озимый бросил окурок в окно.
-- Ну что, пойдем в вагон или здесь постоим?
-- Пойдемте, -- и Шабров откатил створку двери, пропуская собеседника вперед.
-- Знаете что, Петр Николаевич, -- сказал Озимый, когда они снова уселись на янтарно-желтые дощатые скамейки, казалось, пахнущие солнечным бором, -- хотите я вам наболтаю сейчас идею для фантастического рассказа? Не хуже любого из этих, -- он кивнул на лежащую рядом книгу. -- Во всяком случае, за оригинальность идеи ручаюсь, потому как фантастику знаю хорошо, а такого пока не встречал.
-- Давайте, -- улыбнулся Шабров: делать ему все равно было нечего. -- С удовольствием послушаю.
Озимый вздохнул, достал из кармана сигарету, не зажигая, стал крутить ее в пальцах.
-- Скажите, вам никогда не приходило в голову, что, рассуждая об истории, все мы возводим род человеческий к Адаму?
-- То есть?
-- Очень просто. Жили-были Адам и его жена Ева. От них люди и пошли. Здесь они свою жизнь так организовали, там -- иначе.
1 2 3