Но зонды передавали лишь белый шум, а на планете экспедицию не спасли ни защитное силовое поле, ни непробиваемая броня крейсера, ни умение людей. Первая передача сообщала об обнаружении «Хаммера» и заканчивалась традиционным «Все в порядке». Вторая — шесть часов спустя — состояла из нескольких слов: «Высадка невозможна Это страшно… Посадку запрещаю (последнее относилось к „СД-717-бис“). Только автоматы».
С тех пор люди больше не пытались высаживаться на Карантин, объявленный запретной зоной. Была создана орбитальная станция. Вокруг планеты организовали патрулирование, потому что легионы энтузиастов ринулись туда на самых что ни на есть удивительных кораблях, вплоть до одноместных гоночных «арсов». На планете работали автоматы, но до сих пор не удалось выяснить ничего, хоть в малой мере объяснявшего бы гибель трех экспедиций. Когда вместо людей были высажены традиционные собаки, они попросту исчезли. Не погибли, а исчезли, как будто их никогда не было.
И что самое удивительное — от этого не спасали даже скафандры высшей защиты. Скафандры оставались целыми, живые существа, в них заключенные, исчезали.
Загадка. Сплошные загадки.
Почему исчезали на Карантине биоструктуры?
Почему третьей экспедиции все же удалось продержаться сутки?
Почему автоматы, проверенные на десятках других планет, вместо осмысленной информации передавали на станцию белый шум?
И вот теперь к ним прибавилась еще одна загадка: исчезнувший «Велос» объявился здесь, в системе НИС-641, в трехстах пятидесяти семи парсеках от Карантина и девяносто восьми от Земляндии.
— Что будем делать, Миша? — спросил Болл.
И впервые за много лет услышал:
— Не знаю. Надо созвать совещание. Один я этого решить не могу. И мы с тобой не можем.
III
Бедняга стажер умотался, созывая это совещание. Но в конце-концов на мозаике черно-белых экранов АС-связи возникли все участники: Костин, восседающий за столом в своем кабинете; координатор Транспортного Совета Дубах и его правая рука, генеральный диспетчер Свердлуф, которых удалось поймать в Исследовательском центре; член Совета Миров Нильс Брюн, председатель Совета Ксении; Жоа Перейра, ксенобиолог; последним был некто из Совета Геогигиены, присутствовавший незримо, потому что нашли его где-то, где не было экрана, и он включился через экстренный канал. Звали геогигиениста Вацлавом, он был из новеньких, и Болл его не знал.
Костин насколько мог бегло обрисовал положение, после чего слово взял Дубах. Поскольку данное совещание прямо интересов Транспортного Совета не затрагивает, а посильное участие в организации встречи «Велоса» Совет уже принял, выделив свой космоскаф, участие членов Совета в данном, и без того представительном, совещании кажется ему, Дубаху, нецелесообразным. Если же выяснится, что Транспортный Совет может оказать в исполнении решения данного совещания какую-то помощь, его, Дубаха, в течение всего сегодняшнего дня можно будет застать в Исследовательском, а в крайнем случае найти по экстренному каналу. С чем он и отключился, а вместе с ним исчезла с экрана и виноватая физиономия Свердлуфа.
Брюн предложил было посадить «Велос» где-нибудь в северной оконечности Пасифиды, откуда до ближайшего поселения больше пятнадцати тысяч километров, но после исчерпывающих пояснений Костина об опасности заражения тут же сыграл отбой.
— В таком случае мне представляется единственно правильным оставить корабль на достаточно высокой орбите, с тем чтобы впоследствии исследовать его силами специальной комиссии, которую, несомненно, организует Совет Астрогации.
— На ксеноцентрической орбите оставлять «Велос» нельзя, — вмешался Вацлав. — Слишком близко к планете и слишком оживленная зона. Вообще же вопрос об опасности, которую может представлять собой «Велос», находится в компетенции Института Ксенобиологии. Может быть, доктор Перейра скажет по этому поводу что-нибудь определенное?
— Доктор Перейра, увы, ничего определенного сказать не может. И прежде всего потому, что неизвестно, относится ли вообще проблема Карантина к области ксенобиологии или же к какой-то другой области. Но поскольку исключать возможность биологической опасности, если «Велос» действительно побывал на Карантине, нельзя, лучше всего законсервировать его на достаточно нейтральной орбите.
— Слушайте, шеф-пилот, а люди? — тихонько сказал Шорак. — Если там люди?
Болл отключил микрофон.
— Нет там людей, Карел, — как мог, мягко улыбнулся он, глядя на побледневшее лицо стажера. — Нет и быть не может. Они в космосе уже без малого триста лет. В экипаже были одни мужчины. И анабиованн у них не было.
— Итак, — резюмировал Костин, — можно считать единодушным следующее решение. Космоскаф шеф-пилота Болла силами автоматических буксиров «мирмека М-213», «мирмека М-217» и «мирмека М-222» отбуксирует «Велос» на орбиту, параметры которой определит расчетный центр нашей Базы и которую согласует Транспортный Совет. Все согласны?
Брюн согласен.
Доктор Перейра полностью поддерживает такое решение, и к нему присоединяется Вацлав-геогигиенист.
— Заводить буксиры, шеф? — спросил Гуллакян.
Болл кивнул. Это надо сделать в любом случае.
— А если они не были на Карантине? — спохватился Гуллакян. — Ведь романовская астрогация — дело ненадежное, да и непонятно, как они очутились здесь, если садились не Карантине…
— В отличие от двух последующих. экспедиций они могли перед посадкой на Карантине включить старт-автоматику, — возразил Костин.
— И главное, — сказал Болл, — главное — вдруг они все же там были?
— Но ведь на корабле, — вмешался в общий разговор Шорак, — может быть ценнейшая информация! И ради нее стоит рискнуть! Пусть кто-то один отправится туда. В крайнем случае мы рискуем только одним человеком. Добровольцем. — Он замялся. — Мной.
— А если там нет этой ценнейшей информации? — спросил Костин.
— И существует ли вообще информация, за которую нужно было бы отдавать жизнь? — холодно поинтересовался Болл.
— Но ведь вам самому случалось рисковать, шеф-пилот!
— Однако я до сих пор жив. Что вряд ли оказалось бы возможным, рискуй я так.
— Совещание окончено, — объявил Костин. — Спасибо. Расчетная орбита «Велоса» будет сообщена вам через…
— Нет, — жестко прервал его Болл. — Расчетная орбита нам не нужна. — Напряженное ожидание последних часов превратилось в холодное, злое упорство. Если все уклоняются от решения, кому-то надо брать ответственность на себя.
Костин воззрился с экрана, как будто ему показали инопланетянина.
— То есть?
— Я не собираюсь отводить «Велос» на стационарную орбиту, Миша.
— Почему?!
— Потому что это не дает гарантии. Потому что всегда найдутся энтузиасты, вроде нашего стажера, которые полезут за гипотетической информацией…
— На столь же, между прочим, гипотетическую гибель… — вставил Гуллакян.
1 2 3 4 5
С тех пор люди больше не пытались высаживаться на Карантин, объявленный запретной зоной. Была создана орбитальная станция. Вокруг планеты организовали патрулирование, потому что легионы энтузиастов ринулись туда на самых что ни на есть удивительных кораблях, вплоть до одноместных гоночных «арсов». На планете работали автоматы, но до сих пор не удалось выяснить ничего, хоть в малой мере объяснявшего бы гибель трех экспедиций. Когда вместо людей были высажены традиционные собаки, они попросту исчезли. Не погибли, а исчезли, как будто их никогда не было.
И что самое удивительное — от этого не спасали даже скафандры высшей защиты. Скафандры оставались целыми, живые существа, в них заключенные, исчезали.
Загадка. Сплошные загадки.
Почему исчезали на Карантине биоструктуры?
Почему третьей экспедиции все же удалось продержаться сутки?
Почему автоматы, проверенные на десятках других планет, вместо осмысленной информации передавали на станцию белый шум?
И вот теперь к ним прибавилась еще одна загадка: исчезнувший «Велос» объявился здесь, в системе НИС-641, в трехстах пятидесяти семи парсеках от Карантина и девяносто восьми от Земляндии.
— Что будем делать, Миша? — спросил Болл.
И впервые за много лет услышал:
— Не знаю. Надо созвать совещание. Один я этого решить не могу. И мы с тобой не можем.
III
Бедняга стажер умотался, созывая это совещание. Но в конце-концов на мозаике черно-белых экранов АС-связи возникли все участники: Костин, восседающий за столом в своем кабинете; координатор Транспортного Совета Дубах и его правая рука, генеральный диспетчер Свердлуф, которых удалось поймать в Исследовательском центре; член Совета Миров Нильс Брюн, председатель Совета Ксении; Жоа Перейра, ксенобиолог; последним был некто из Совета Геогигиены, присутствовавший незримо, потому что нашли его где-то, где не было экрана, и он включился через экстренный канал. Звали геогигиениста Вацлавом, он был из новеньких, и Болл его не знал.
Костин насколько мог бегло обрисовал положение, после чего слово взял Дубах. Поскольку данное совещание прямо интересов Транспортного Совета не затрагивает, а посильное участие в организации встречи «Велоса» Совет уже принял, выделив свой космоскаф, участие членов Совета в данном, и без того представительном, совещании кажется ему, Дубаху, нецелесообразным. Если же выяснится, что Транспортный Совет может оказать в исполнении решения данного совещания какую-то помощь, его, Дубаха, в течение всего сегодняшнего дня можно будет застать в Исследовательском, а в крайнем случае найти по экстренному каналу. С чем он и отключился, а вместе с ним исчезла с экрана и виноватая физиономия Свердлуфа.
Брюн предложил было посадить «Велос» где-нибудь в северной оконечности Пасифиды, откуда до ближайшего поселения больше пятнадцати тысяч километров, но после исчерпывающих пояснений Костина об опасности заражения тут же сыграл отбой.
— В таком случае мне представляется единственно правильным оставить корабль на достаточно высокой орбите, с тем чтобы впоследствии исследовать его силами специальной комиссии, которую, несомненно, организует Совет Астрогации.
— На ксеноцентрической орбите оставлять «Велос» нельзя, — вмешался Вацлав. — Слишком близко к планете и слишком оживленная зона. Вообще же вопрос об опасности, которую может представлять собой «Велос», находится в компетенции Института Ксенобиологии. Может быть, доктор Перейра скажет по этому поводу что-нибудь определенное?
— Доктор Перейра, увы, ничего определенного сказать не может. И прежде всего потому, что неизвестно, относится ли вообще проблема Карантина к области ксенобиологии или же к какой-то другой области. Но поскольку исключать возможность биологической опасности, если «Велос» действительно побывал на Карантине, нельзя, лучше всего законсервировать его на достаточно нейтральной орбите.
— Слушайте, шеф-пилот, а люди? — тихонько сказал Шорак. — Если там люди?
Болл отключил микрофон.
— Нет там людей, Карел, — как мог, мягко улыбнулся он, глядя на побледневшее лицо стажера. — Нет и быть не может. Они в космосе уже без малого триста лет. В экипаже были одни мужчины. И анабиованн у них не было.
— Итак, — резюмировал Костин, — можно считать единодушным следующее решение. Космоскаф шеф-пилота Болла силами автоматических буксиров «мирмека М-213», «мирмека М-217» и «мирмека М-222» отбуксирует «Велос» на орбиту, параметры которой определит расчетный центр нашей Базы и которую согласует Транспортный Совет. Все согласны?
Брюн согласен.
Доктор Перейра полностью поддерживает такое решение, и к нему присоединяется Вацлав-геогигиенист.
— Заводить буксиры, шеф? — спросил Гуллакян.
Болл кивнул. Это надо сделать в любом случае.
— А если они не были на Карантине? — спохватился Гуллакян. — Ведь романовская астрогация — дело ненадежное, да и непонятно, как они очутились здесь, если садились не Карантине…
— В отличие от двух последующих. экспедиций они могли перед посадкой на Карантине включить старт-автоматику, — возразил Костин.
— И главное, — сказал Болл, — главное — вдруг они все же там были?
— Но ведь на корабле, — вмешался в общий разговор Шорак, — может быть ценнейшая информация! И ради нее стоит рискнуть! Пусть кто-то один отправится туда. В крайнем случае мы рискуем только одним человеком. Добровольцем. — Он замялся. — Мной.
— А если там нет этой ценнейшей информации? — спросил Костин.
— И существует ли вообще информация, за которую нужно было бы отдавать жизнь? — холодно поинтересовался Болл.
— Но ведь вам самому случалось рисковать, шеф-пилот!
— Однако я до сих пор жив. Что вряд ли оказалось бы возможным, рискуй я так.
— Совещание окончено, — объявил Костин. — Спасибо. Расчетная орбита «Велоса» будет сообщена вам через…
— Нет, — жестко прервал его Болл. — Расчетная орбита нам не нужна. — Напряженное ожидание последних часов превратилось в холодное, злое упорство. Если все уклоняются от решения, кому-то надо брать ответственность на себя.
Костин воззрился с экрана, как будто ему показали инопланетянина.
— То есть?
— Я не собираюсь отводить «Велос» на стационарную орбиту, Миша.
— Почему?!
— Потому что это не дает гарантии. Потому что всегда найдутся энтузиасты, вроде нашего стажера, которые полезут за гипотетической информацией…
— На столь же, между прочим, гипотетическую гибель… — вставил Гуллакян.
1 2 3 4 5