— Аптечка. Свечи. Спички. О, смотрите, конфеты! — восхитился второй.
Смотрите? Он сказал смотрите. До Бэленджера начал доходить смысл происходившего. Он услышал треск разрываемого пакета и звук жеванья.
— Бутылки с водой. А что в тех, других бутылках?
Послышался звук отвинчиваемой крышки.
— Пахнет, как... моча. Эти козлы таскают с собой мочу в бутылках!
— Еще одна пушка! — сообщил третий голос. — Какого... Не, это фигня. Это поганый водный пистолет.
Кто-то громко шмыгнул носом.
— Уксус? — снова сказал третий. — У тебя там уксус? Это еще глупее, чем таскать мочу.
— Моча и уксус, — подытожил первый голос.
— Ножи. Целая куча ножей.
Бэленджер почувствовал чью-то руку в кармане джинсов. Прежде чем он успел пошевелиться, его нож выхватили из кармана. Затем из кармашка на поясе вынули запасную обойму.
— Да, настоящий хозяйственный магазин, — подытожил первый голос. — А может, еще и оружейный.
Бэленджера продолжали грубо обыскивать.
— Сотовый телефон.
— И я нашел еще один. Да они все при телефонах.
— Перестаньте меня лапать! — потребовала Кора.
— Ну, должны же мы убедиться, что у тебя нет оружия.
— В трусах?
— Оставьте ее в покое! — произнес Рик и тут же застонал. — О господи, мой нос. Вы сломали мне нос.
— Для того и делалось, — рассудительно отозвался третий голос. — У кого-нибудь еще есть жалобы?
Вновь воцарилось молчание, нарушаемое лишь воем ветра высоко наверху.
— А теперь вы нам немного поможете, — велел первый голос. — Ну-ка, каждый, протяните руки вперед.
Бэленджер услышал негромкие звуки шевеления.
— Эй, не заставляйте меня повторять!
Движения определенно стали быстрее. Бэленджер вытянул руки перед собой. Правая, по которой пришелся удар, болела, но по крайней мере ему казалось, что кости целы.
— Теперь сложите ладони вместе, — продолжал командовать первый голос.
Бэленджер знал, что сейчас последует. Ему уже пришлось однажды пройти через подобное мучительное испытание, с той лишь разницей, что тогда было темно из-за мешка, надетого на голову. Тот случай до сих пор повторялся в его ночных кошмарах. Ему хотелось кричать, бороться. Но он был бессилен. Он чувствовал, что его одежда понемногу пропитывается потом, и изо всех сил старался дышать медленно и неглубоко, чтобы не перенасытить кровь кислородом.
Шаги приблизились. Он напрягся, чтобы не пошевелиться, ожидая удара по голове. Но вместо этого почувствовал прикосновение липкого скотча к запястьям, услышал характерный звук разматываемого рулона клейкой ленты. Она все туже и туже стягивала его запястья.
— Это вас задержит на некоторое время, — произнес второй голос.
Шаги удалились.
— Что вы делаете? — испуганно спросила Кора.
— Заткнись и лежи смирно, а не то я опять запущу руку к тебе в трусы.
И опять тишина. Лишь резкое дыхание испуганной женщины и неприятный скрип разматываемого скотча.
— Кто следующий? Как насчет парнишки со сломанным носом?
И снова затрещала разматываемая клейкая лента.
— Теперь ты, приятель.
Бэленджер не знал, о ком шла речь: то ли о Винни, то ли о профессоре.
— Эй, старикан, похоже, вырубился, — сказал второй голос.
От боли, когда он упал и ударился раненой ногой об пол, подумал Бэленджер. Ярость помогла ему отвлечься от все усиливавшегося страха, от ужасной, обессиливавшей иллюзии вонючего мешка, надетого на голову.
— Ну, этот-то нам, наверно, ничего сделать не сможет, — предположил третий голос.
— Все равно, свяжи ему руки.
Профессор застонал.
— Вот и прекрасно, — заявил первый голос. — А теперь можно зажечь свет.
Глава 30
Бэленджер почувствовал движение воздуха около лица, затем прикосновение руки к его шлему. Внезапно вспыхнувший свет собственного налобного фонарика заставил его прищуриться. Первым, что он увидел, оказался широкий пояс с большой пряжкой. За пояс был засунут обрезок трубы. «Этим-то он меня и огрел», — решил Бэленджер. Темная рабочая матерчатая куртка.
Зажглись и другие фонари, кроме того, что находился на шлеме профессора. Лучи, направленные в разные стороны, осветили троих молодых парней. Еще не успев поднять глаза, Бэленджер услышал испуганное восклицание Коры. А потом и сам разглядел такое, от чего показалось, будто ему в основание черепа вонзилась ледяная игла.
Все трое носили очки ночного видения, отчего их облик сразу наводил на мысли о каком-нибудь научно-фантастическом триллере: массивные бинокли, которые, казалось, росли прямо из лиц. «В темноте как дома. Нам здесь нравится. О, смотрите, конфеты».
— Удивлен? — спросил обладатель первого голоса.
Бэленджер был удивлен, но скорее другим. «Первый» оказался высоким мускулистым мужчиной, телосложение которого еще усиливало его сходство с кибернетическим андроидом из кинофильмов. Гладко выбритый череп, лицо и часть шеи, видневшаяся из-под куртки, были сплошь покрыты красными, синими, фиолетовыми и зелеными разводами татуировок, образующими сложный беспредметный узор.
— Чего вылупился? — спросил он.
— Очки, — соврал Бэленджер.
— Что, клево, а? Тут базарили, что лет десять назад они стоили целое состояние, и, кроме армии, их никто не видел. А теперь покупай не хочу на армейской распродаже.
— В них можно хоть гоняться за Бэмби, хоть шпионить за соседями, — подхватил второй.
Бэленджер скосил глаза влево и увидел так же одетого, но не так сильно накачанного парня, стаскивавшего с головы очки. Вся его левая щека была покрыта сеткой шрамов от ожога; шрамы были такими же белыми, как шкура пятиногого кота-альбиноса. Этому Бэленджер на первый взгляд дал лет двадцать. Его голова тоже была начисто выбрита, но татуировок видно не было.
— Не поверишь — все видно, — добавил третий, стоявший между Риком и профессором, тоже снимая очки. От них на лице вокруг глаз остались красные круги. Он тоже был хорошо сложен, но по сравнению со своими компаньонами казался чуть ли не щуплым. И ростом он был поменьше — первые двое, похоже, имели заметно больше шести футов росту. В отличие от остальных, у него были волосы, хотя и коротко, по-военному, подстриженные. — С ними мы полные хозяева ночи.
— Круто. Все зеленое. — Переплетающиеся, словно змеи, татуировки первого парня заходили даже на веки. — Я сразу вспоминаю ту песню. «Как непросто быть зеленым», — пропел он.
— Да, тогда было время что надо, — перебил его третий парень. — Смотри себе «Улицу Сезам» и ни о чем на свете не думай.
— Когда это, мать твою, ты смотрел «Улицу Сезам»?
«Как быстро они говорят... Похоже, что это под действием наркотиков», — подумал Бэленджер. Ему то и дело приходилось одергивать себя, чтобы не допустить мышечной дрожи. «Как это было в прошлый раз, — думал он. — Если я позволю страху овладеть мною, то все пропало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80