«Сухарь и хам, — решила Скалли, которая любила поспешно судить о людях. — Судя по всему, судьба инспектора его и в самом деле не трогает». Хотя внешность доктора не совсем соответствовала такому заключению. Легче всего его, пожалуй, было представить на кафедре какого-нибудь не слишком богатого колледжа: невысокий сухонький очкарик средних лет, с чувством собственного достоинства, но без того лоска, которым грешат преподаватели шикарных университетов. Слуга науки, словом.
— В отчёте шерифа сказано, что вы последним видели инспектора Бэйли в живых, — начала Скалли.
— Так мне сказали, — равнодушно пожал плечами доктор.
— Вы, кажется, спорили о вымирающих видах? — продолжала она.
От Малдера проку не было никакого. Вместо того чтобы участвовать в разговоре, он с любопытством зеваки осматривал лабораторию. Приходилось отдуваться за двоих.
— Бэйли был гнусным лицемером. Единственный его шаг к природе — подписка на «National Geographic».
— Сколько горечи, доктор Фарадей, — всё-таки не сдержала язвительности Скалли.
Она по-прежнему не понимала, зачем Малдер притащил её в эту глушь. С этим делом вполне мог справиться департамент шерифа. Вот и первый подозреваемый…
— А вы как думали? Я работал три года, а он приехал с этой инспекцией и в два часа всё разрушил. Но я его не убивал. Вы ведь меня подозреваете? — вопрос был задан всё тем же равнодушным тоном. Можно было подумать, что собственная судьба волнует доктора не больше, чем участь инспектора.
— Кроме того, что у вас есть мотив, вы, похоже, ещё и не особенно расстроены, — Скалли приняла правила игры. Прямой вопрос — прямой ответ.
— Неужели я буду убиваться из-за одного человека, когда вся популяция в опасности? — это было сказано таким тоном, словно доктор в настоящий момент активно занимался спасением человечества и не имел права отвлекаться на глупости.
«Циник и демагог, — дополнила характеристику Скалли. — Впрочем, — одёрнула она себя, — это все далеко нетипичные качества для серийного убийцы. Можно допустить, что он убил инспектора по личным причинам, но с вожатым скаутом пока ничего не ясно. Хотя это мог быть просто несчастный случай. Совпадение».
Малдер, похоже, насмотрелся вдоволь и теперь всё-таки решил принять участие в беседе:
— Доктор Фарадей, вы ведь знаете особенности озерной природы не хуже любого местного, не так ли?
— Можно сказать и так, — всё то же равнодушное пожатие плечами.
— Скажите, — продолжал Малдер, — есть ли среди представителей фауны озера животные, способные напасть на человека?
— Есть, — уверенно ответил доктор. И в ответ на вопросительные взгляд агента снисходительно пояснил: — Другой человек.
— А кроме человека вам никто не приходит на вид? — настаивал Малдер.
«К чему он клонит? — недоумевала Скалли. — Не к этому ли синему чуду, которым здесь заманивают туристов?»
— А вам никто не говорил, что вы любите ходить вокруг да около?
«Может, он циник и прочее, но определённо не дурак», — характеристика биолога в глазах Скалли получила ещё одно дополнение. Малдер как-то беспомощно покосился на напарницу, но поддержки не нашёл. Ясно было, что в этом пункте она всей душой на стороне доктора. Он вздохнул и наконец спросил в лоб:
— Вам не встречались признаки существования так называемого Синего Дракона?
— Так вот оно что… — обидно усмехнулся учёный. — С этого надо было начинать. Как только над чем-то надо поломать голову, люди начинают твердить про лохнесских чудовищ, НЛО, про снежного человека…
Малдер снова покосился на Скалли и снова не нашёл понимания. На её лице ясно было написано, что она как-нибудь переживёт тот гнусный факт, что Малдер выставил их обоих круглыми недоумками. Не впервой.
Малдер попробовал сослаться на недавний случай, когда в одном из озёр штата Массачусетса выловили китовую акулу, но учёный только отмахнулся. Фарадей, похоже, ещё больше убедился в своей мизантропии, напоровшись на двух спецагентов ФБР, опирающихся в расследовании убийств на страшные сказки. Он даже разговорился — высказал несколько сентенций о дешёвых спекуляциях, бессовестных псевдоучёных, безответственной прессе и окончательной атрофии головного мозга, ожидающей человечество в самое ближайшее время. Впрочем, доктор быстро спохватился, решив, видимо, что не стоит метать бисер перед читателями бульварных газетёнок, подхватил сумку, куда успел уложить фонарик и прочее снаряжение, извинился, сославшись на занятость, и направился к выходу.
Покинув лабораторию, Малдер уверенно повёл Скалли направо, и через сотню метров дорога вывела их на небольшую площадь на берегу озера. На добротных, пахнущих деревом мостках невысокий человек в панаме цвета хаки и тёмном бесформенном плаще удил рыбу. Моросил довольно мерзкий дождик, и Малдер галантно нёс над спутницей огромный зонт цвета кофе со сливками.
«Он всё-таки немножко пижон, Фокс Малдер, — подумалось вдруг Скалли. — В самой глубине души, настолько потаённой, что он и сам об этом не подозревает. Например, этот зонт он наверняка случайно увидел в витрине какого-то бутика, тут же купил, а придя домой, забросил в дальний угол своей невероятно холостяцкой квартиры и забыл до ближайшего дождя. А может, даже и не до ближайшего. Только не надо его подкалывать. Наши привычки, тем более те, что уже давно стали второй натурой, — это дело глубоко личное, выходящее далеко за рамки служебных отношений. Конечно, когда долго работаешь с напарником, узнаёшь многое из того, о чём не рассказывают случайным попутчикам. Так получается как-то само собой. А специально лезть человеку в душу не стоит. А то он чего доброго откликнется и потребует ответной откровенности…»
Малдер объяснил, что надеется спросить дорогу у кого-нибудь из местных жителей. В самом деле, не у любезного же доктора Фарадея было консультироваться? Шли не спеша, поёживаясь от мартовского ветра. Говорили о чудовищах.
— Доисторические чудовища нередко водятся в озёрах, — доказывал Малдер. — Например, одно из них неоднократно наблюдали на озере Анода…
— А ещё в озерах Чемплин, Лагафрин, Айсвин.
— Надо же, как ты подкована в этих вопросах, — в голосе Малдера прозвучало неподдельное удивление.
— В детстве была. Но потом выросла и занялась наукой.
— Между прочим, некоторые криптозоологи считают, что эти чудовища — эволюционный анахронизм, наследство доледникового периода.
— Водный динозавр?
— Точнее, плезиозавр. Правда, это лишь гипотеза, не имеющая под собой веских оснований…
— А знаешь, почему нет этих веских доказательств? — было даже обидно растолковывать напарнику азбучные истины. — Потому что никаких чудовищ не существует. Всё это лишь фольклор, страшные сказки, которые человечество рассказывает само себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
— В отчёте шерифа сказано, что вы последним видели инспектора Бэйли в живых, — начала Скалли.
— Так мне сказали, — равнодушно пожал плечами доктор.
— Вы, кажется, спорили о вымирающих видах? — продолжала она.
От Малдера проку не было никакого. Вместо того чтобы участвовать в разговоре, он с любопытством зеваки осматривал лабораторию. Приходилось отдуваться за двоих.
— Бэйли был гнусным лицемером. Единственный его шаг к природе — подписка на «National Geographic».
— Сколько горечи, доктор Фарадей, — всё-таки не сдержала язвительности Скалли.
Она по-прежнему не понимала, зачем Малдер притащил её в эту глушь. С этим делом вполне мог справиться департамент шерифа. Вот и первый подозреваемый…
— А вы как думали? Я работал три года, а он приехал с этой инспекцией и в два часа всё разрушил. Но я его не убивал. Вы ведь меня подозреваете? — вопрос был задан всё тем же равнодушным тоном. Можно было подумать, что собственная судьба волнует доктора не больше, чем участь инспектора.
— Кроме того, что у вас есть мотив, вы, похоже, ещё и не особенно расстроены, — Скалли приняла правила игры. Прямой вопрос — прямой ответ.
— Неужели я буду убиваться из-за одного человека, когда вся популяция в опасности? — это было сказано таким тоном, словно доктор в настоящий момент активно занимался спасением человечества и не имел права отвлекаться на глупости.
«Циник и демагог, — дополнила характеристику Скалли. — Впрочем, — одёрнула она себя, — это все далеко нетипичные качества для серийного убийцы. Можно допустить, что он убил инспектора по личным причинам, но с вожатым скаутом пока ничего не ясно. Хотя это мог быть просто несчастный случай. Совпадение».
Малдер, похоже, насмотрелся вдоволь и теперь всё-таки решил принять участие в беседе:
— Доктор Фарадей, вы ведь знаете особенности озерной природы не хуже любого местного, не так ли?
— Можно сказать и так, — всё то же равнодушное пожатие плечами.
— Скажите, — продолжал Малдер, — есть ли среди представителей фауны озера животные, способные напасть на человека?
— Есть, — уверенно ответил доктор. И в ответ на вопросительные взгляд агента снисходительно пояснил: — Другой человек.
— А кроме человека вам никто не приходит на вид? — настаивал Малдер.
«К чему он клонит? — недоумевала Скалли. — Не к этому ли синему чуду, которым здесь заманивают туристов?»
— А вам никто не говорил, что вы любите ходить вокруг да около?
«Может, он циник и прочее, но определённо не дурак», — характеристика биолога в глазах Скалли получила ещё одно дополнение. Малдер как-то беспомощно покосился на напарницу, но поддержки не нашёл. Ясно было, что в этом пункте она всей душой на стороне доктора. Он вздохнул и наконец спросил в лоб:
— Вам не встречались признаки существования так называемого Синего Дракона?
— Так вот оно что… — обидно усмехнулся учёный. — С этого надо было начинать. Как только над чем-то надо поломать голову, люди начинают твердить про лохнесских чудовищ, НЛО, про снежного человека…
Малдер снова покосился на Скалли и снова не нашёл понимания. На её лице ясно было написано, что она как-нибудь переживёт тот гнусный факт, что Малдер выставил их обоих круглыми недоумками. Не впервой.
Малдер попробовал сослаться на недавний случай, когда в одном из озёр штата Массачусетса выловили китовую акулу, но учёный только отмахнулся. Фарадей, похоже, ещё больше убедился в своей мизантропии, напоровшись на двух спецагентов ФБР, опирающихся в расследовании убийств на страшные сказки. Он даже разговорился — высказал несколько сентенций о дешёвых спекуляциях, бессовестных псевдоучёных, безответственной прессе и окончательной атрофии головного мозга, ожидающей человечество в самое ближайшее время. Впрочем, доктор быстро спохватился, решив, видимо, что не стоит метать бисер перед читателями бульварных газетёнок, подхватил сумку, куда успел уложить фонарик и прочее снаряжение, извинился, сославшись на занятость, и направился к выходу.
Покинув лабораторию, Малдер уверенно повёл Скалли направо, и через сотню метров дорога вывела их на небольшую площадь на берегу озера. На добротных, пахнущих деревом мостках невысокий человек в панаме цвета хаки и тёмном бесформенном плаще удил рыбу. Моросил довольно мерзкий дождик, и Малдер галантно нёс над спутницей огромный зонт цвета кофе со сливками.
«Он всё-таки немножко пижон, Фокс Малдер, — подумалось вдруг Скалли. — В самой глубине души, настолько потаённой, что он и сам об этом не подозревает. Например, этот зонт он наверняка случайно увидел в витрине какого-то бутика, тут же купил, а придя домой, забросил в дальний угол своей невероятно холостяцкой квартиры и забыл до ближайшего дождя. А может, даже и не до ближайшего. Только не надо его подкалывать. Наши привычки, тем более те, что уже давно стали второй натурой, — это дело глубоко личное, выходящее далеко за рамки служебных отношений. Конечно, когда долго работаешь с напарником, узнаёшь многое из того, о чём не рассказывают случайным попутчикам. Так получается как-то само собой. А специально лезть человеку в душу не стоит. А то он чего доброго откликнется и потребует ответной откровенности…»
Малдер объяснил, что надеется спросить дорогу у кого-нибудь из местных жителей. В самом деле, не у любезного же доктора Фарадея было консультироваться? Шли не спеша, поёживаясь от мартовского ветра. Говорили о чудовищах.
— Доисторические чудовища нередко водятся в озёрах, — доказывал Малдер. — Например, одно из них неоднократно наблюдали на озере Анода…
— А ещё в озерах Чемплин, Лагафрин, Айсвин.
— Надо же, как ты подкована в этих вопросах, — в голосе Малдера прозвучало неподдельное удивление.
— В детстве была. Но потом выросла и занялась наукой.
— Между прочим, некоторые криптозоологи считают, что эти чудовища — эволюционный анахронизм, наследство доледникового периода.
— Водный динозавр?
— Точнее, плезиозавр. Правда, это лишь гипотеза, не имеющая под собой веских оснований…
— А знаешь, почему нет этих веских доказательств? — было даже обидно растолковывать напарнику азбучные истины. — Потому что никаких чудовищ не существует. Всё это лишь фольклор, страшные сказки, которые человечество рассказывает само себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14