Они отошли и прошмыгнули мимо медного короля, который их как будто и не заметил, к тому королю, что был из сплава.
- Кто будет властвовать миром? - крикнул он прерывистым голосом.
- Тот, кто стоит на своих ногах,- ответствовал старец.
- Это я,- сказал король из сплава.
- Скоро это откроется,- ответствовал старец,- ибо урочный час близок!
Красавица Лилия обняла старика и от всего сердца поцеловала его.
- Праведный старец,- сказала она,- благодарность моя безгранична, ибо в третий раз слышу я эти знаменательные слова.
Молвив так, она вдруг еще крепче прижалась к старику; земля у них под ногами заколебалась, старуха и юноша тоже держались друг за друга, только непоседливые огоньки ничего не заметили.
Храм двигался,- это ясно ощущалось,- двигался, чуть покачиваясь, как корабль, медленно покидающий гавань, когда якорь поднят. Казалось, на его пути расступаются недра земли; он ни на что не натыкался, ни одна скала не преградила ему дорогу.
Несколько мгновений казалось, будто через отверстие купола в храм тонкими струйками льется дождик. Старец крепче обнял красавицу Лилию и сказал:
- Над нами река, мы скоро будем у цели.
Спустя немного им показалось, будто движения больше нет, но они обманулись, храм подымался наверх. Вдруг у них над головой раздался невероятный грохот. Над ними, беспорядочно теснясь, прорывались в отверстие купола доски и балки. Лилия и старуха отпрянули в сторону; старец с лампадой схватил юношу, и они остались на месте. Лачуга перевозчика,- это ее, подымаясь наверх, оторвал от земли и поглотил храм,- медленно падая, накрыла юношу и старца.
Женщины подняли крик, а храм содрогнулся, словно корабль, неожиданно наскочивший на сушу. Испуганные, бродили они впотьмах вокруг лачуги; дверь была заперта, на их стук никто не отзывался, они принялись стучать настойчивей, и сколь же велико было их изумление, когда под конец дерево зазвенело. Хижина изнутри и снаружи силой лампады, в ней заключенной, была превращена в серебряную. Вскоре изменился и весь ее облик: благородный металл отказался от плохо подогнанных одна к другой досок, подпорок, балок и расширился в великолепное здание чеканной работы. Внутри большого храма стоял теперь не менее великолепный маленький, своего рода достойный его алтарь.
Благородный юноша поднялся по внутренней лестнице. Старец с лампадой освещал ему путь, их сопровождал старик в белой короткой одежде, с серебряным веслом в руке,- в нем все сразу признали перевозчика, прежнего обитателя преображенной лачуги. Прекрасная Лилия поднялась по ступеням наружной лестницы, которая вела из храма в алтарь, но и сейчас еще ей, надлежало держаться в отдалении от милого ее сердцу юноши. Старуха, рука которой за то время, что лампада была сокрыта, еще уменьшилась, воскликнула:
- Неужто мне суждено на всю жизнь остаться несчастной? Неужто среди стольких чудес не сыщется ни одного для спасения моей руки?
Муж указал ей на отворенные врата храма.
- Смотри, уже светает, поспеши искупаться в реке! - сказал он.
- Ну и совет! - крикнула она.- Этак я вся целиком почернею и исчезну: долга-то я еще не выплатила!
- Ступай,- сказал старик,- и слушай меня: все долги уже выплачены.
Старуха быстро убежала, и в то же мгновение восходящее солнце осветило купол, венчающий храм. Старец стал между юношей и девой и возгласил: - Три начала властвуют миром: мудрость, свет и сила.
При первом слове встал золотой король, при втором - серебряный, при третьем медленно поднялся медный, и тут же король из сплава неуклюже опустился на сиденье. Невзирая на торжественность минуты, тот, кто его видел, еле сдерживался от смеха: король не сидел, и не лежал, и ни к чему не прислонялся,- он весь осел какой-то бесформенной массой.
Блуждающие огни, до тех пор трудившиеся около него, отошли в сторону; при свете утренней зари они, правда, побледнели, но выглядели упитанными и горели неплохо. Очень ловко вылизали они острыми своими языками золотые прожилки колоссальной статуи. Возникшие таким образом беспорядочно распределенные пустые прожилки сохранялись, хотя и открытые, и статуя держалась на ногах. Но под конец были выедены все жилочки до самой тоненькой, и статуя сразу рухнула, на беду сломавшись как раз в тех местах, которым, когда человек садится, положено сохраняться в целости, а вот те суставы, которым надлежит сгибаться, не согнулись. И, глядя на эту осевшую массу, не то статую, не то бесформенный ком, тот, у кого она не вызывала смеха, невольно отворачивался,- уж очень неприглядное это было зрелище.
Старец с лампадой повел все еще безучастно устремившего взор в пространство красавца юношу вниз, прямо к медному королю. У ног могучего властителя лежал меч в медных ножнах. Юноша опоясался мечом.
- Меч у левой руки, правая рука свободна! - возгласил мощный король.
Затем они подошли к серебряному королю, тот протянул юноше своей скипетр. Юноша взял его в левую руку, и король ласково сказал:
- Паси овец своих!
Тогда они подошли к золотому королю; тот, словно отечески благословляя, возложил на голову юноше венок из дубовых листьев и сказал:
- Познай высшее!
Пока они обходили королей, старик внимательно следил за юношей. Когда тот опоясался мечом, грудь у него расширилась, руки стали увереннее двигаться, ноги - тверже ступать; когда он взял в руку скипетр, сила его, казалось, смягчилась, но в то же время и возросла, так несказанно хорош стал он лицом, а когда его кудри украсил венок из дубовых листьев, лицо его ожило, глаза озарились духовным светом и первое слово, слетевшее с его уст, было Лилия.
- Лилия, любимая моя! - воскликнул он, спеша к ней навстречу по серебряной лестнице,- она со стен алтаря следила за ним, пока он совершал свой обход,- Лилия, любимая моя! Что может быть самым ценным даром для человека, которому даровано все, как не та чистая и нежная любовь, что мне сулит твое сердце!
- О друг мой! - сказал он, обращаясь к старцу и глядя на священные статуи трех королей,- чудесно и прочно царство наших отцов, но ты забыл четвертую силу, извечную, всеобщую, владеющую всем миром - силу любви.
С этими словами он заключил в объятия красавицу деву, она откинула вуаль, и ланиты ее зарделись прелестным неувядаемым румянцем.
В ответ на это старик, улыбнувшись, сказал:
- Любовь не властвует, она созидает, а это важней.
Увлеченные торжественностью минуты, счастьем, восторгом, они не заметили, как наступил день, и теперь в распахнутые врата их взорам открылась совершенно неожиданная картина. Широкую, окруженную колоннами площадь, своего рода парадный двор, завершал длинный великолепный мост, перекинувшийся через реку; по обе его стороны шли роскошные колоннады, удобные для пешеходов, которые уже теснились на них, спеша с одного берега на другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9