Баркер Клайв
Жизнь смерти
Клайв БАРКЕР
ЖИЗНЬ СМЕРТИ
Сидя в приемной клиники, Элейн жадно читала свежую газету. Зверь, которого считали пантерой, и который два месяца терроризировал окрестности Эппинг-Фореста, был застрелен и оказался дикой собакой. Археологи в Судане исследовали фрагменты костей, которые, как они полагают, могли бы полностью изменить представления о происхождении человека. Девица, которая однажды танцевала с младшим отпрыском королевской фамилии, была найдена убитой недалеко от Клэпхема, пропал яхтсмен-одиночка, совершавший кругосветное плавание. Она прочитывала сводки о мировых событиях и о житейских с одинаковым пылом - пусть хоть что-нибудь отвлечет её от предстоящего осмотра - но сегодняшние новости были слишком похожи на вчерашние, изменились только заголовки.
Доктор Сеннет сообщил ей, что заживление идет нормально как изнутри, так и снаружи, и что она вполне может вернуться к своим обязанностям, как только почувствует достаточно психологической уверенности. Ей следует ещё раз записаться на прием в первую неделю нового года, сказал он, а затем пройти окончательный осмотр.
Мысль сесть в автобус и вернуться домой казалась ей невыносимой после стольких часов томительного ожидания. Она решила пройти пару остановок пешком: эта прогулка будет для неё полезна.
Однако её планы оказались слишком смелыми. Уже через несколько минут ходьбы её начало подташнивать и в нижней части живота появилась тупая боль, так что она свернула с дороги в поисках места, где можно было бы отдохнуть в попить чаю. Ей не мешало бы и поесть, она это знала, хотя никогда не отличалась хорошим аппетитом, а после операции и подавно. Она побрела дальше. Отыскала небольшой ресторанчик, который не оглашался гомоном посетителей, хотя было уже без пяти час - время ленча. Невысокая женщина с бесцеремонно-искусственными рыжими волосами подала ей чай и омлет с грибами. Она старалась есть, но так и не смогла. Официантка была не на шутку озабочена.
- Вам не нравится пища, - спросила она немного раздраженно.
- О, нет, - уверила её Элейн, - мне очень нравится.
Тем не менее, официантка выглядела обиженной.
- Будьте любезны, принесите ещё чаю, - сказала Элейн.
Она отодвинула тарелку, чтобы официантка её забрала. Вид пищи, застывшей на безыскусной тарелке, не привлекал её. Она ненавидела эту свою непрошенную чувствительность: это абсурд, что тарелка с недоеденными яйцами вызывает отвращение, но она ничего не могла с собой поделать. Всюду она находила отголоски своих собственных бедствий. В смертях, во внезапных морозах после мягкого ноября, в луковицах растений на своем подоконнике, в воспоминании о дикой собаке, застреленной в Эппинг-Форесте, о которой она прочитала утром.
Официантка принесла горячего чаю, но так и не забрала тарелку. Элейн её окликнула; та, нехотя, подчинилась.
Кроме Элейн посетителей больше не осталось, и официантка деловито собирала обеденные меню и готовила столы к вечеру. Элейн сидела и задумчиво смотрела в окно. Пелена зеленовато-серого дыма в считанные минуты заволокла улицу, затмив солнечный свет.
- Опять жгут, - проворчала официантка. - Этот проклятый запах проникает повсюду.
- Что там жгут?
- Там какой-то общественный центр. Они его сносят, и строят новый. Бочка без дна для денежек налогоплательщиков.
Дым и вправду уже проникал в ресторан. Элейн он не показался неприятным: это было сладко-благоухающее напоминание об осени, её любимом времени года. Заинтересовавшись, она допила чай, расплатилась, и решила побродить и посмотреть, откуда берется дым. Ей не пришлось идти далеко. В конце улицы она нашла небольшой сквер - в нем и располагалось здание. Впрочем, её ждала одна неожиданность. То, что официантка назвала общественным центром, оказалось на самом деле церковью или, точнее, когда-то ею было. Свинец и шифер уже были содраны с крыши, оголяя небу торчащие брусья, окна без стекол зияли пустотой, дерн исчез с лужайки возле здания, и два дерева там были срублены. Это их погребальный костер производил тот мучительно-сладкий запах.
Вряд ли это здание было красивым, но даже по его остаткам можно было догадаться, что оно обладало какой-то притягательной силой. Его обветренные камни не вписывались в окружающий кирпич и бетон, но участь осажденного (рабочие рвались в бой; бульдозер наготове, жадный до камней) придавала ему некое очарование.
Кое-кто из рабочих заметил, как она стояла и смотрела на них, но не попытался удержать, когда она прошла через сквер к главному входу в церковь и заглянула внутрь. Интерьер, лишенный декоративной кладки, кафедры, скамей, купели и прочего, был просто каменным помещением, не создающим никакой атмосферы и не вызывающим эмоций. Впрочем, кто-то все же нашел там нечто интересное. В дальнем углу церкви спиной к Элейн стоял человек и пристально разглядывал землю. Заслышав шаги, он виновато обернулся.
- О, - сказал он, - я зашел только на минутку.
- Ничего страшного, - ответила Элейн. - Похоже, мы оба вторглись в чужие владения.
Мужчина кивнул. Он был одет скромно - даже невзрачно, - выделялся только его зеленый галстук-бабочка. Черты его лица, несмотря на своеобразный стиль одежды и седые волосы, были на удивление невозмутимыми, как будто ни улыбка, ни хмурые морщины никогда не нарушали их совершенного спокойствия.
- Довольно грустная картина, не так ли? - сказал он.
- Вы бывали раньше в этой церкви?
- Приходилось как-то, - ответил он, - но она никогда не была популярна.
- Как она называется?
- Церковь Всех Святых. Скорее всего, была построена в конце семнадцатого века. Вы интересуетесь церквями?
- Не очень. Просто я увидела дым и...
- Сцена разрушения всем нравится, - сказал он.
- Да, - отозвалась она, - наверное, вы правы.
- Все равно что наблюдать за похоронной процессией. Только не своей, верно?
Она что-то пробормотала в ответ, но мысли её были уже далеко. Опять клиника. Опять боль и заживление. Опять её жизнь, спасенная лишь ценой другой, несостоявшейся жизни. Только не своей.
- Меня зовут Каванаг, - он шагнул к ней и протянул руку.
- Рада познакомиться, - ответила она. - Я Элейн Райдер.
- Элейн, - сказал он, - замечательно.
- Вы, очевидно, пришли взглянуть в последний раз на это место, прежде чем оно навсегда исчезнет?
- Да, вы правы. Я тут разглядывал надписи на каменных плитах, на полу. Некоторые из них весьма красноречивы. - Он смел ногой строительный мусор с одной из плиток. - Жаль, если все это пропадет. Уверен, что они просто раздробят эти камни, когда начнут вскрывать пол...
Она взглянула под ноги на плитки, разбросанные тут и там. Не все были надписаны, на многих из них просто имена и даты. Но были и надписи. Одна, слева от того места, где стоял Каванаг, содержала почти стертый рельеф, изображающий перекрещенные наподобие барабанных палочек берцовые кости, и краткую фразу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11