нет, сеньора, большое спасибо, и в свою очередь поинтересовался, как она провела выходные, она ответила: так себе, как всегда, и прибавила, что слышала, как он печатал на машинке. Тертулиано Максимо Афонсо сказал, что рано или поздно соберется и купит компьютер, от него, по крайней мере, нет шума, соседка возразила, что машинка ей не мешает, наоборот, ей даже приятно, она не чувствует себя такой одинокой. Поскольку понедельник был днем уборки, соседка спросила, не вернется ли он домой до обеда, он ответил, что нет, он пообедает в школе и придет только вечером. Они попрощались, и Тертулиано Максимо Афонсо, понимая, что соседка пожалела его, увидев, как неловко он тащит портфель и два пакета, стал очень осторожно спускаться по лестнице, внимательно глядя себе под ноги, не споткнуться бы и не упасть, тогда он просто умрет от стыда. Машина стояла за почтовым ящиком. Он положил пакеты в багажник, вернулся и вынул из кармана письмо. Какой-то пробегавший мимо мальчишка нечаянно толкнул его, и письмо упало на тротуар. Мальчик остановился и извинился, но, видимо опасаясь, что его станут бранить или накажут, повел себя не совсем так, как полагается, не поднял и не вернул письмо. Тертулиано Максимо Афонсо сделал ему рукой дружеский знак, давая понять, что принимает извинение и прощает остальное, и наклонился, чтобы подобрать письмо. Он подумал, что мог бы бросить вызов самому себе, оставить письмо там, куда оно упало, и вручить судьбу их обоих, и свою и письма, случаю. Возможно, первый же прохожий поднимет потерянное письмо и, увидев, что на него наклеена марка, опустит его в почтовый ящик или откроет, чтобы посмотреть, что там внутри, и, прочитав, выбросит, не исключено также, что первый прохожий не заметит письма и наступит на него, и в течение дня многие люди будут топтать его, пока наконец кто-то не отшвырнет мятый и грязный комок носком ботинка на обочину, откуда его потом выметет уборщик. Но пари не состоялось, письмо было поднято и опущено в почтовый ящик, колесо фортуны наконец-то пришло в движение. Теперь Тертулиано Максимо Афонсо поедет в магазин видеокассет, проверит вместе с продавцом фильмы, принесенные в пакетах, заплатит за них, а также за те, которые он оставил дома, и, возможно, скажет себе, что он больше не зайдет сюда никогда в жизни. Искушенного в коммерции продавца, к большому облегчению Тертулиано Максимо Афонсо, не было, его обслуживала неопытная девушка, поэтому вся процедура заняла больше времени, и, кстати, очень пригодилась способность клиента считать в уме, когда пришло время окончательного расчета. Продавщица спросила, не желает ли он еще что-нибудь купить или взять напрокат, он ответил, что нет, он уже закончил исследование, он сказал это, забыв, что девушки не было в магазине, когда он произносил свою знаменитую речь об идеологических знаках, присутствующих в каждом киноповествовании, в том числе и в великих шедеврах седьмого искусства, но особенно в массовой продукции категорий «Б» или «В», в фильмах, которые обычно не принимаются всерьез, по каковой причине именно в них упомянутые знаки оказываются наиболее действенными, захватывающими врасплох ничего не подозревающего зрителя. Магазин показался ему более тесным, чем когда он пришел сюда в первый раз, около недели назад, за это время его жизнь изменилась невероятным образом, сейчас ему казалось, будто он витает в каких-то туманных сферах, где-то между небом и адом, и он недоуменно спрашивал себя, откуда и куда он идет, ибо, согласно расхожему мнению, одно дело, когда душа возносится на небеса из ада, и совершенно другое, когда ее сбрасывают с небес в ад. Он уже вел машину в направлении школы, когда сии эсхатологические рассуждения были вытеснены из его мыслей аналогией совершенно иного порядка, заимствованной из естественных наук, раздел энтомология, заставившей его посмотреть на себя как на куколку бабочки, находящейся в состоянии глубокого сна в таинственном процессе метаморфоза. Несмотря на плохое настроение, которое было у него сегодня с того момента, как он встал с постели, он улыбнулся такому сравнению, подумав, что, войдя в какое-то состояние в качестве гусеницы, он имеет шансы вылететь из него бабочкой. Стать бабочкой, только этого мне не хватало, пробормотал он. Он припарковал машину возле школы и взглянул на часы, у него еще есть время выпить кофе и просмотреть газеты, если будут свободные. Он знал, что пренебрег подготовкой к урокам, но это искупится опытом, ему и раньше приходилось импровизировать, и никто ничего не заметил. Но есть нечто, чего он никогда не делал и теперь не сделает: войдя в класс, он не обрушит на ни в чем не повинных детей свое настроение. Сегодня должен быть опрос. Но это было бы нечестно, это было бы злоупотреблением властью со стороны того, кто, являясь хозяином положения и держа в руке нож, орудует им как хочет, изменяя толщину ломтя сыра по своему капризу, в зависимости от своих предпочтений. Войдя в учительскую, он увидел на стенде несколько свободных газет, но, чтобы добраться до них, ему пришлось бы обойти стол, за которым пили кофе и разговаривали трое его коллег. Просто пройти мимо них было не совсем вежливо, тем более что там сидел и его друг, математик, который столько для него сделал. Остальные двое были пожилая учительница литературы и молодой учитель естествознания, с кем у Тертулиано Максимо Афонсо никогда не было особенно близких отношений. Он поздоровался, попросил разрешения составить им компанию и, не дожидаясь ответа, подвинул стул и сел. Человеку, мало знакомому с местными обычаями, это, пожалуй, могло бы показаться проявлением невоспитанности, но у них в учительской сложились такие простые и естественные отношения между людьми, основанные на всеобщем молчаливом соглашении, что никому не пришло бы в голову отрицательно ответить на его вопрос, все бы хором выразили свое согласие, кто-то искренне, а кто-то не очень. Единственным деликатным обстоятельством, могущим создать определенное напряжение между собеседниками и вновь пришедшим, могла бы стать сугубая конфиденциальность обсуждаемого предмета, но эта проблема разрешалась другим вопросом, по сути своей чисто риторическим: я вам не помешаю, на который существовал только один приемлемый в обществе ответ: нисколько, присоединяйтесь к нам. Сказать вновь прибывшему, хотя бы и очень вежливо: да, сеньор, помешаете, лучше сядьте в другое место, было абсолютно недопустимо, это бы серьезно нарушило и поставило под угрозу традиционно сложившиеся в данной группе людей отношения. Тертулиано Максимо Афонсо принес себе кофе и спросил: что новенького. Вас интересуют новости внутренние или внешние, ответил вопросом на вопрос математик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81