Когда она чувствовала на себе взгляд Рейта, то вся застывала.
— Налить еще чаю? — спросил Рейт.
— Если тебе хочется.
Рейт налил чаю из пузатого стеклянного кувшина.
— Кажется, тебе не очень хочется есть, — заметил он.
— Мне так не кажется. Меня интересует вопрос, имеется ли у них Дико.
— Нет, в этом я абсолютно уверен, — с сожалением сказал Рейт.
Зэп-210 нетерпеливо взмахнула рукой. Рейт осторожно спросил:
— Тебе здесь нравится?
— Лучше, чем в открытом море.
Некоторое время Рейт молча пил свой чай. Со стола убрали грязную посуду и перед ними поставили новые блюда: крокеты в сладком желе, веточки с белой сердцевиной, вареные недозрелые початки с серым мясом какого-то морского животного. Как и прежде, Зэп-210 не проявила особого аппетита. Рейт вежливо сказал:
— Теперь ты уже кое-что увидела на поверхности. Скажи, она намного отличается от того, как ты ее себе представляла?
Зэп-210 немного подумала.
— Я никогда не думала, что увижу так много женщин-маток, — пробормотала она, глядя прямо перед собой.
— Женщин-маток? Ты имеешь в виду женщин с детьми?
Она покраснела.
— Я имею в виду женщин с большими грудями и широкими бедрами. Их здесь так много! Некоторые из них кажутся очень молодыми.
— Это абсолютно нормально, — заявил Рейт. — Когда девушки становятся взрослыми, у них развиваются груди и бедра.
— Я тоже уже не ребенок, — необычайно самолюбиво напомнила Зэп-210 — А у меня…
Она осеклась и замолчала. Рейт налил себе еще чашку чая и откинулся на спинку стула.
— Придет время, — начал он, — когда я объясню тебе определенные вещи. Наверное, я должен был сделать это раньше. Все женщины являются «женщинами-матками».
Зэп-210 недоверчиво уставилась на него.
— Этого не может быть!
— Может, — кивнул Рейт. — Пнумы накачивали тебя наркотиками, чтобы ты оставалась недоразвитой. Я предполагаю, что это они проделывали с помощью Дико. Теперь же ты не находишься под их действием и постепенно станешь нормальной. Ты уже заметила в себе небольшие изменения?
Зэп-210 отшатнулась от него. У нее отнялась речь, как будто он узнал ее самую сокровенную тайну.
— О таких вещах говорить не принято.
— Пока не знают, в чем дело.
Зэп-210 посмотрела на водную гладь. Уже другим тоном она спросила:
— А ты заметил во мне изменения?
— Конечно. Прежде всего, ты уже не выглядишь, как призрак больного мальчика.
Зэп-210 прошептала:
— Я не хочу стать толстым животным, которое живет в темноте и валяется в грязи. Я тоже должна буду стать матерью?
— Все матери — это именно женщины, — объяснил Рейт, — но не все женщины — матери. И не все матери становятся толстыми животными.
— Странно, странно! Почему же одни женщины становятся матерями, а другие нет? Почему им выпадает такая неудачная судьба?
— В этом определенную роль играют мужчины, — сказал Рейт. — Посмотри туда, на веранду той хижины: двое детей, одна женщина и один мужчина. Женщина — это мать. Она молода и выглядит здоровой. Мужчина — это отец. Без отцов детей не бывает.
Прежде, чем Рейт смог продолжить объяснения, к столу вернулся старый Кауш и сел.
— Всем ли вы довольны ?
— Очень, — похвалил Рейт. — Мы с большой неохотой покинем вашу деревню.
Кауш самодовольно кивнул:
— В определенной степени мы счастливый народ: не такой суровый, как хоры, и не такой помешанный, как танги. А как вы? Я отдаю себе отчет, что слишком любопытен. Но эта можно объяснить тем, что вы кажетесь мне необычными людьми.
Рейт немного поразмыслил, после чего сказал:
— Я с удовольствием удовлетворю твое любопытство, если ты мне заплатишь за это приличные деньги. Я могу предложить тебе разные уровни объяснения. За сто секвинов я гарантирую благоговение и удивление.
Кауш отшатнулся и быстро замахал руками.
— Не говори мне ничего, что ты считаешь ценным! Но все незначительные слова, которые ты можешь сказать бесплатно, найдут во мне благодарного слушателя.
Рейт засмеялся:
— Тривиальность — это та же роскошь, которую я себе позволить не могу. Завтра мы покинем Зсафатру. Наших нескольких секвинов должно хватить до Сивиша. Только каким образом, я не знаю.
— Что касается этой проблемы, то могу дать вам совет, — заявил Кауш. — Даже бесплатно. Мои знания простираются лишь до города Урманка. Там вам необходимо быть как можно более осторожными. Танги без зазрения совести заберут у вас последние секвины. И совершенно бесполезным будет реагировать на это гневом или обидой! Это у тангов в крови. Они предпочитают лучше закрыть на все это глаза, чем работать. Когда зсафатранцы приезжают в Урманк, им всегда приходится быть начеку. Вы сможете в этом убедиться, если захотите отправиться с нами на базар.
— Хм! — Рейт провел рукой по подбородку. — А что же будет в таком случае с нашей лодкой?
Кауш пожал плечами, причем, как это показалось Рейту, уж с очень равнодушным видом.
— А что такое лодка? Просто плавающее деревянное корыто.
— Мы как раз собираемся продать этот ценный парусник на базаре в Урманке, — заявил Рейт. — Но чтобы не заниматься такой сложной транспортировкой, я могу недорого продать ее тебе.
С легкой ухмылкой Кауш покачал головой:
— Мне не нужно такое неуклюжее и непрактичное транспортное средство. Такелаж ее весь изношен, паруса тоже не из лучших. А в запасном отсеке имеется лишь небогатый выбор такелажа и канатов.
После двух с половиной часов активной торговли Рейту удалось продать лодку за сорок два секвина, включая расходы на пребывание в Зсафатре, а также стоимость поездки до Урманка на следующий день. Говоря о делах, они выпили огромное количество перечного чая — несколько пьянящего напитка. На сердце у Рейта стало легко и приятно. Действительность оказывалась не такой уж плохой. А будущее? Нужно было в него верить. Бледный послеобеденный свет падал на них сквозь ветви огромных деревьев. Он подкрашивал воздух в сиреневый цвет, и в воде отражалось небо.
Кауш ушел по своим делам. Рейт откинулся на спинку ступа и стал смотреть на Зэп-210, которая тоже выпила довольно много перечного чая. Перемена настроения позволила ему увидеть в ней не пнумека, не каприз природы, а симпатичную молодую женщину, молча сидевшую в свете заходящего солнца. Что-то позади павильона привлекло ее внимание. То, что она видела, поразило ее, и она удивленно повернулась к Рейту. Рейт увидел ее большие темные глаза. Зэп-210 испуганно прошептала:
— Ты это… это видел?
— Что?
— Молодой мужчина и молодая женщина — они стояли близко друг к другу и прижимали лицо одно к другому.
— Действительно?
— Да!
— Мне в это не верится. Что же они могли делать?
— Ну, я не могу это точно описать.
— Это было так?
Рейт положил руки ей на плечи и глубоко посмотрел в растерянные глаза.
— Нет… не совсем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— Налить еще чаю? — спросил Рейт.
— Если тебе хочется.
Рейт налил чаю из пузатого стеклянного кувшина.
— Кажется, тебе не очень хочется есть, — заметил он.
— Мне так не кажется. Меня интересует вопрос, имеется ли у них Дико.
— Нет, в этом я абсолютно уверен, — с сожалением сказал Рейт.
Зэп-210 нетерпеливо взмахнула рукой. Рейт осторожно спросил:
— Тебе здесь нравится?
— Лучше, чем в открытом море.
Некоторое время Рейт молча пил свой чай. Со стола убрали грязную посуду и перед ними поставили новые блюда: крокеты в сладком желе, веточки с белой сердцевиной, вареные недозрелые початки с серым мясом какого-то морского животного. Как и прежде, Зэп-210 не проявила особого аппетита. Рейт вежливо сказал:
— Теперь ты уже кое-что увидела на поверхности. Скажи, она намного отличается от того, как ты ее себе представляла?
Зэп-210 немного подумала.
— Я никогда не думала, что увижу так много женщин-маток, — пробормотала она, глядя прямо перед собой.
— Женщин-маток? Ты имеешь в виду женщин с детьми?
Она покраснела.
— Я имею в виду женщин с большими грудями и широкими бедрами. Их здесь так много! Некоторые из них кажутся очень молодыми.
— Это абсолютно нормально, — заявил Рейт. — Когда девушки становятся взрослыми, у них развиваются груди и бедра.
— Я тоже уже не ребенок, — необычайно самолюбиво напомнила Зэп-210 — А у меня…
Она осеклась и замолчала. Рейт налил себе еще чашку чая и откинулся на спинку стула.
— Придет время, — начал он, — когда я объясню тебе определенные вещи. Наверное, я должен был сделать это раньше. Все женщины являются «женщинами-матками».
Зэп-210 недоверчиво уставилась на него.
— Этого не может быть!
— Может, — кивнул Рейт. — Пнумы накачивали тебя наркотиками, чтобы ты оставалась недоразвитой. Я предполагаю, что это они проделывали с помощью Дико. Теперь же ты не находишься под их действием и постепенно станешь нормальной. Ты уже заметила в себе небольшие изменения?
Зэп-210 отшатнулась от него. У нее отнялась речь, как будто он узнал ее самую сокровенную тайну.
— О таких вещах говорить не принято.
— Пока не знают, в чем дело.
Зэп-210 посмотрела на водную гладь. Уже другим тоном она спросила:
— А ты заметил во мне изменения?
— Конечно. Прежде всего, ты уже не выглядишь, как призрак больного мальчика.
Зэп-210 прошептала:
— Я не хочу стать толстым животным, которое живет в темноте и валяется в грязи. Я тоже должна буду стать матерью?
— Все матери — это именно женщины, — объяснил Рейт, — но не все женщины — матери. И не все матери становятся толстыми животными.
— Странно, странно! Почему же одни женщины становятся матерями, а другие нет? Почему им выпадает такая неудачная судьба?
— В этом определенную роль играют мужчины, — сказал Рейт. — Посмотри туда, на веранду той хижины: двое детей, одна женщина и один мужчина. Женщина — это мать. Она молода и выглядит здоровой. Мужчина — это отец. Без отцов детей не бывает.
Прежде, чем Рейт смог продолжить объяснения, к столу вернулся старый Кауш и сел.
— Всем ли вы довольны ?
— Очень, — похвалил Рейт. — Мы с большой неохотой покинем вашу деревню.
Кауш самодовольно кивнул:
— В определенной степени мы счастливый народ: не такой суровый, как хоры, и не такой помешанный, как танги. А как вы? Я отдаю себе отчет, что слишком любопытен. Но эта можно объяснить тем, что вы кажетесь мне необычными людьми.
Рейт немного поразмыслил, после чего сказал:
— Я с удовольствием удовлетворю твое любопытство, если ты мне заплатишь за это приличные деньги. Я могу предложить тебе разные уровни объяснения. За сто секвинов я гарантирую благоговение и удивление.
Кауш отшатнулся и быстро замахал руками.
— Не говори мне ничего, что ты считаешь ценным! Но все незначительные слова, которые ты можешь сказать бесплатно, найдут во мне благодарного слушателя.
Рейт засмеялся:
— Тривиальность — это та же роскошь, которую я себе позволить не могу. Завтра мы покинем Зсафатру. Наших нескольких секвинов должно хватить до Сивиша. Только каким образом, я не знаю.
— Что касается этой проблемы, то могу дать вам совет, — заявил Кауш. — Даже бесплатно. Мои знания простираются лишь до города Урманка. Там вам необходимо быть как можно более осторожными. Танги без зазрения совести заберут у вас последние секвины. И совершенно бесполезным будет реагировать на это гневом или обидой! Это у тангов в крови. Они предпочитают лучше закрыть на все это глаза, чем работать. Когда зсафатранцы приезжают в Урманк, им всегда приходится быть начеку. Вы сможете в этом убедиться, если захотите отправиться с нами на базар.
— Хм! — Рейт провел рукой по подбородку. — А что же будет в таком случае с нашей лодкой?
Кауш пожал плечами, причем, как это показалось Рейту, уж с очень равнодушным видом.
— А что такое лодка? Просто плавающее деревянное корыто.
— Мы как раз собираемся продать этот ценный парусник на базаре в Урманке, — заявил Рейт. — Но чтобы не заниматься такой сложной транспортировкой, я могу недорого продать ее тебе.
С легкой ухмылкой Кауш покачал головой:
— Мне не нужно такое неуклюжее и непрактичное транспортное средство. Такелаж ее весь изношен, паруса тоже не из лучших. А в запасном отсеке имеется лишь небогатый выбор такелажа и канатов.
После двух с половиной часов активной торговли Рейту удалось продать лодку за сорок два секвина, включая расходы на пребывание в Зсафатре, а также стоимость поездки до Урманка на следующий день. Говоря о делах, они выпили огромное количество перечного чая — несколько пьянящего напитка. На сердце у Рейта стало легко и приятно. Действительность оказывалась не такой уж плохой. А будущее? Нужно было в него верить. Бледный послеобеденный свет падал на них сквозь ветви огромных деревьев. Он подкрашивал воздух в сиреневый цвет, и в воде отражалось небо.
Кауш ушел по своим делам. Рейт откинулся на спинку ступа и стал смотреть на Зэп-210, которая тоже выпила довольно много перечного чая. Перемена настроения позволила ему увидеть в ней не пнумека, не каприз природы, а симпатичную молодую женщину, молча сидевшую в свете заходящего солнца. Что-то позади павильона привлекло ее внимание. То, что она видела, поразило ее, и она удивленно повернулась к Рейту. Рейт увидел ее большие темные глаза. Зэп-210 испуганно прошептала:
— Ты это… это видел?
— Что?
— Молодой мужчина и молодая женщина — они стояли близко друг к другу и прижимали лицо одно к другому.
— Действительно?
— Да!
— Мне в это не верится. Что же они могли делать?
— Ну, я не могу это точно описать.
— Это было так?
Рейт положил руки ей на плечи и глубоко посмотрел в растерянные глаза.
— Нет… не совсем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43