Эти снимки я оставлю: не могу же я заставить тебя таскаться с этой папкой. К тому же, они будут служить приманкой, чтобы ты не забыла меня. Верно ведь?
– Верно.
Он вывел свои инициалы на чеке, а Элен тем временем направилась к выходу. Владелец ресторана прошептал Джоу на ухо:
– Очаровательна, Джоу. Эта прекрасна.
Джоу Родс посмотрел в сторону двери, где ждала его Элен – фигура, обтянутая шелком, пышная грудь, вскинутый подбородок, стройные ноги и очки в роговой оправе.
– Сама невинность, – пробормотал он. – Сама невинность!
14
– Э.Ф. или Ф.Ф.?
– Давай сначала поедим, – сказал Ричард Фэй. – Бифштекс с кровью, салат из зелени и черный кофе. Это итальянский флаг?
– Не все ли равно? Это наш флаг.
Поев, они откинулись от стола, слегка икая. Элен встала, подошла к нему сзади, опустила голову и уткнулась ему в шею.
– Тарелки, – сказал он.
– А как насчет поцелуйчика?
– Поцелуйчика? О, боже!
Он попытался поцеловать ее в щеку, но она поймала своими губами его рот. Моргая глазами он неторопливо отстранился.
– А ты уже достигла брачного возраста? – попытался улыбнуться он.
– Господи, – пробормотала она, – да я уже миновала возраст, пользующийся спросом.
Они оставили грязную посуду отмокать и неспешно направились в спальню.
– Последние метры, – торжественно произнесла Элен. – Слушай, Юк, ты выглядишь замечательно. Готова поклясться, что твоя задница уменьшилась в диаметре на два дюйма.
– Я сбросил пять фунтов, – кивнул он нервно. – Проделал еще одну дырочку в ремне.
– Замечательно, – сказала она. – Как Эдит?
– Спасибо, хорошо.
– Как она отреагировала на то, что ты останешься здесь на ночь?
– Она возражала. По правде говоря, она устроила сцену.
– Этого нужно было ожидать. А штангист?
– Было сказано много гадостей. Я не хочу об этом говорить.
Они в молчании остановились у ее постели.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она его.
– Мне страшно, но я рад, что пришел. Все будет хорошо.
– Конечно, – сказала она. – Не бойся, малыш. У нас все получится.
Она села на край кровати. Он запихал руки в карманы и начал сосредоточенно тереть ногой прожженную сигаретой дырку в ковре.
– Может быть, нам поспать пару часиков, – предложила она, испытующе глядя на него.
– Если ты хочешь, давай.
– Наверное, да, – кивнула она. – Пару часов. Я хочу спать.
Они быстро разделись. Он старался не смотреть на нее. Так же быстро они скользнули под одно общее одеяло.
– Видела бы меня сейчас Эдит, – хмыкнул он. – Она бы умерла.
Он повернулся к ней спиной и почувствовал прикосновение ее руки – она гладила его по плечу. Движение постепенно замедлялось, пока ее пальцы не замерли совсем.
– Элен? – шепотом позвал он в темноте. Ответа не было. Он не был уверен, что она спит. Но так было проще…
– Не понимаю, как я умудрился оказаться в такой луже, – пробормотал он. Наверное, все это складывалось понемногу. Нет какой-то серьезной причины… Я был толстым мальчиком и никогда не играл в грубые игры. Я не отходил от Эдит. У меня были длинные волосы до семи лет… Потом, когда мне исполнилось одиннадцать или двенадцать, у нас была горничная, остававшаяся ночевать в доме. Костлявая девчонка с грязными пятками. Она делала со мной разные вещи и заставляла меня делать разные вещи с ней. Элен, я был еще таким маленьким, а от нее пахло нафталином. Она тайком забиралась в мою спальню почти каждую ночь. Она говорила, что если я когда-нибудь расскажу матери о том, чем мы занимаемся, она мне его отрежет, и я стану девочкой. Затем она нашла работу где-то в другом месте и уехала от нас. Я скучал по ней. Мне не хватало ее ночных приходов тайком и всего того, что она со мной проделывала. Я узнал, где она работает и позвонил ей. Но мне ответил мужской голос, и я испугался позвать ее… Милая, ты спишь? Когда я учился в школе, одна девочка из старшего класса хотела, чтобы мы с ней все это сделали по-настоящему. В подвале. Я рассказал об этом Эдит и она позвонила матери девочки. Девочку сослали в очень строгую школу-интернат. Это самый постыдный поступок в моей жизни. Жизнь была такой скучной… Моя сестра не смогла вынести этого и сбежала с музыкантом в восемнадцать лет. Отец и Эдит даже не пытались ее вернуть. Они не отвечали на ее письма. Они говорили, что для них она умерла. Я не знаю, где она сейчас. Наверное, где-то на Юге… Бог мой, ну и семейка…. Когда я был в Дьюке, мы с несколькими товарищами ходили в публичный дом. Там, где ноги, постели были покрыты плотной черной тканью – потому что большинство посетителей не снимали ботинки. Вот такое это было местечко. Я выбрал женщину старше себя. Лицо у нее было морщинистым, тело дряблым и потасканным. Неодушевленный предмет. Она просто легла и закрыла глаза. Я мог бы ее убить. Почему она меня не остановила? Я предложил ей доллар за то, чтобы она отрезала мне прядь своих длинных седых волос. Она отрезала. Я таскал ее в кармане довольно долго, но потом она вся свалялась и перепачкалась, и я выбросил ее. До этого я не раз проделывал с ней разные ужасные вещи. Мне было так одиноко. О, Элен. Просто из-за одиночества… Ты спишь?.. Кто знает, что происходит в голове у человека? Если бы в один прекрасный день нам пришлось публично исповедоваться во всех своих тайных мыслях, мечтаниях и желаниях, то большинство из нас покончило бы жизнь самоубийством, так это все ужасно. Мы все так порочны… После смерти отца мы с Эдит жили вместе. Я тогда уже работал и приводил девушек домой, чтобы познакомить их с Эдит. Но ни одна из них, с точки зрения Эдит, не подходила мне. Одна плохо говорила по-английски, другая не умела вести себя за столом, от третьей дурно пахло, четвертая не носила перчаток… Однажды вечером я подцепил на улице женщину и мы пошли к ней. Когда мы начали она позвала из соседней комнаты мужчину. Вероятно, своего сутенера. Он ударил меня и обозвал педерастом. Я сказал Эдит, что меня избили и ограбили на улице. Я сделал все возможное, чтобы она не пошла в полицию. О, боже, как трудно жить… Затем, в конце войны, меня призвали во флот. Наша база находилась в Норфолке. Это в Вирджинии. Ты и представить себе не можешь, что там творилось. Это происходило везде – в машинах, в парках, в отелях, даже на бульварах. Молодой блондин из Техаса… Ну, мы с ним вместе ходили в увольнение. Так все и началось, Элен. Он был младше меня, но он меня всему этому обучил. Он был тоже одинок. В этом-то все и дело – в одиночестве. Я каждый раз давал себе клятву, что это больше не повторится. Но это повторялось. Я не был счастлив. Это не доставляло мне удовольствия. Но я не мог остановиться. Потом война кончилась. Блондин уехал обратно в Техас. Он сказал, что будет мне писать, но не написал ни разу. А я и не переживал из-за этого. Я убедил себя, что между нами никогда ничего не было, что я никогда даже не знал этого парня… Мне всегда это удавалось – делать вид, что я никогда не совершал того, что делал на самом деле….
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Верно.
Он вывел свои инициалы на чеке, а Элен тем временем направилась к выходу. Владелец ресторана прошептал Джоу на ухо:
– Очаровательна, Джоу. Эта прекрасна.
Джоу Родс посмотрел в сторону двери, где ждала его Элен – фигура, обтянутая шелком, пышная грудь, вскинутый подбородок, стройные ноги и очки в роговой оправе.
– Сама невинность, – пробормотал он. – Сама невинность!
14
– Э.Ф. или Ф.Ф.?
– Давай сначала поедим, – сказал Ричард Фэй. – Бифштекс с кровью, салат из зелени и черный кофе. Это итальянский флаг?
– Не все ли равно? Это наш флаг.
Поев, они откинулись от стола, слегка икая. Элен встала, подошла к нему сзади, опустила голову и уткнулась ему в шею.
– Тарелки, – сказал он.
– А как насчет поцелуйчика?
– Поцелуйчика? О, боже!
Он попытался поцеловать ее в щеку, но она поймала своими губами его рот. Моргая глазами он неторопливо отстранился.
– А ты уже достигла брачного возраста? – попытался улыбнуться он.
– Господи, – пробормотала она, – да я уже миновала возраст, пользующийся спросом.
Они оставили грязную посуду отмокать и неспешно направились в спальню.
– Последние метры, – торжественно произнесла Элен. – Слушай, Юк, ты выглядишь замечательно. Готова поклясться, что твоя задница уменьшилась в диаметре на два дюйма.
– Я сбросил пять фунтов, – кивнул он нервно. – Проделал еще одну дырочку в ремне.
– Замечательно, – сказала она. – Как Эдит?
– Спасибо, хорошо.
– Как она отреагировала на то, что ты останешься здесь на ночь?
– Она возражала. По правде говоря, она устроила сцену.
– Этого нужно было ожидать. А штангист?
– Было сказано много гадостей. Я не хочу об этом говорить.
Они в молчании остановились у ее постели.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она его.
– Мне страшно, но я рад, что пришел. Все будет хорошо.
– Конечно, – сказала она. – Не бойся, малыш. У нас все получится.
Она села на край кровати. Он запихал руки в карманы и начал сосредоточенно тереть ногой прожженную сигаретой дырку в ковре.
– Может быть, нам поспать пару часиков, – предложила она, испытующе глядя на него.
– Если ты хочешь, давай.
– Наверное, да, – кивнула она. – Пару часов. Я хочу спать.
Они быстро разделись. Он старался не смотреть на нее. Так же быстро они скользнули под одно общее одеяло.
– Видела бы меня сейчас Эдит, – хмыкнул он. – Она бы умерла.
Он повернулся к ней спиной и почувствовал прикосновение ее руки – она гладила его по плечу. Движение постепенно замедлялось, пока ее пальцы не замерли совсем.
– Элен? – шепотом позвал он в темноте. Ответа не было. Он не был уверен, что она спит. Но так было проще…
– Не понимаю, как я умудрился оказаться в такой луже, – пробормотал он. Наверное, все это складывалось понемногу. Нет какой-то серьезной причины… Я был толстым мальчиком и никогда не играл в грубые игры. Я не отходил от Эдит. У меня были длинные волосы до семи лет… Потом, когда мне исполнилось одиннадцать или двенадцать, у нас была горничная, остававшаяся ночевать в доме. Костлявая девчонка с грязными пятками. Она делала со мной разные вещи и заставляла меня делать разные вещи с ней. Элен, я был еще таким маленьким, а от нее пахло нафталином. Она тайком забиралась в мою спальню почти каждую ночь. Она говорила, что если я когда-нибудь расскажу матери о том, чем мы занимаемся, она мне его отрежет, и я стану девочкой. Затем она нашла работу где-то в другом месте и уехала от нас. Я скучал по ней. Мне не хватало ее ночных приходов тайком и всего того, что она со мной проделывала. Я узнал, где она работает и позвонил ей. Но мне ответил мужской голос, и я испугался позвать ее… Милая, ты спишь? Когда я учился в школе, одна девочка из старшего класса хотела, чтобы мы с ней все это сделали по-настоящему. В подвале. Я рассказал об этом Эдит и она позвонила матери девочки. Девочку сослали в очень строгую школу-интернат. Это самый постыдный поступок в моей жизни. Жизнь была такой скучной… Моя сестра не смогла вынести этого и сбежала с музыкантом в восемнадцать лет. Отец и Эдит даже не пытались ее вернуть. Они не отвечали на ее письма. Они говорили, что для них она умерла. Я не знаю, где она сейчас. Наверное, где-то на Юге… Бог мой, ну и семейка…. Когда я был в Дьюке, мы с несколькими товарищами ходили в публичный дом. Там, где ноги, постели были покрыты плотной черной тканью – потому что большинство посетителей не снимали ботинки. Вот такое это было местечко. Я выбрал женщину старше себя. Лицо у нее было морщинистым, тело дряблым и потасканным. Неодушевленный предмет. Она просто легла и закрыла глаза. Я мог бы ее убить. Почему она меня не остановила? Я предложил ей доллар за то, чтобы она отрезала мне прядь своих длинных седых волос. Она отрезала. Я таскал ее в кармане довольно долго, но потом она вся свалялась и перепачкалась, и я выбросил ее. До этого я не раз проделывал с ней разные ужасные вещи. Мне было так одиноко. О, Элен. Просто из-за одиночества… Ты спишь?.. Кто знает, что происходит в голове у человека? Если бы в один прекрасный день нам пришлось публично исповедоваться во всех своих тайных мыслях, мечтаниях и желаниях, то большинство из нас покончило бы жизнь самоубийством, так это все ужасно. Мы все так порочны… После смерти отца мы с Эдит жили вместе. Я тогда уже работал и приводил девушек домой, чтобы познакомить их с Эдит. Но ни одна из них, с точки зрения Эдит, не подходила мне. Одна плохо говорила по-английски, другая не умела вести себя за столом, от третьей дурно пахло, четвертая не носила перчаток… Однажды вечером я подцепил на улице женщину и мы пошли к ней. Когда мы начали она позвала из соседней комнаты мужчину. Вероятно, своего сутенера. Он ударил меня и обозвал педерастом. Я сказал Эдит, что меня избили и ограбили на улице. Я сделал все возможное, чтобы она не пошла в полицию. О, боже, как трудно жить… Затем, в конце войны, меня призвали во флот. Наша база находилась в Норфолке. Это в Вирджинии. Ты и представить себе не можешь, что там творилось. Это происходило везде – в машинах, в парках, в отелях, даже на бульварах. Молодой блондин из Техаса… Ну, мы с ним вместе ходили в увольнение. Так все и началось, Элен. Он был младше меня, но он меня всему этому обучил. Он был тоже одинок. В этом-то все и дело – в одиночестве. Я каждый раз давал себе клятву, что это больше не повторится. Но это повторялось. Я не был счастлив. Это не доставляло мне удовольствия. Но я не мог остановиться. Потом война кончилась. Блондин уехал обратно в Техас. Он сказал, что будет мне писать, но не написал ни разу. А я и не переживал из-за этого. Я убедил себя, что между нами никогда ничего не было, что я никогда даже не знал этого парня… Мне всегда это удавалось – делать вид, что я никогда не совершал того, что делал на самом деле….
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65