– А почему?»
Как только Алимджан вошёл во двор, Лали закричала:
– Вот он! Тоже где-то бегал!
– Ты где был? – строго спросил отец.
– В Доме пионеров был, – ответил Алимджан. – Мне мама не велела далеко ходить. А ведь Дом пионеров близко.
– Ты меня послушался, Алимджан, и хорошо, – ласково сказала мама. – А вот Алибек всё-таки побежал на канал.
– А почему его бабушка плачет?
– Потому что Алибеку от отца досталось. А бабушке его жалко, вот и плачет. Ох, от этого Алибека родным одно горе!
Алимджан задумался. Он вспомнил, как обидно ему было утром: товарищи на канал пошли, а он как телёнок, на верёвке привязанный. Думал – пойду завтра. Но теперь, пожалуй, и завтра не пойдёт. Хорошо, что ли, если от тебя родным – одно горе?
Алимджан вздохнул и направился к столу. Но Лали сразу подстерегла:
– А руки?
Алимджан потёр ладони о штаны и показал руки маме.
– Смотри, совсем чистые!
– Нет, сынок, – сказала мама, – всё равно мыть надо. Обязательно, как садишься есть, руки мыть надо.
Алимджан пошёл к крану. А кран стоял среди двора. Алимджан вымыл руки, потом зажал струю, вода поднялась вверх и рассыпалась кругом радугой. И всем досталось дождика: и отцу, и маме, и Лали. Все сразу закричали:
– Эй! Что делаешь? Ни шагу без баловства!
После обеда Алимджан сказал маме:
– Мама, а вы опять в поле уйдёте?
– Опять уйду, сынок.
– А не ходите сегодня. Каждый день всё хлопок да хлопок.
– Не пошла бы, да надо.
– «Надо, надо»! Слово-то какое-то надоедное!
Мама засмеялась.
– Нет, слово очень хорошее. Оно большие дела делает. Без этого слова, пожалуй, и вся жизнь остановилась бы.
Алимджан вышел на улицу, где отец наливал воды в радиатор своей машины.
– Папа, ну хоть раз возьмите меня с собой на машине!
– Эх, Алимджан, – сказал отец, – ты же ещё маленький, а поездки у меня дальние. Устанешь, беда мне будет с тобою!
Тут Алимджан не выдержал – заревел. Да так громко, что Лали выскочила на улицу.
– Ревёт, как ишак, – сказала она, – людей пугает!
Маме стало жалко Алимджана.
– Ладно, сынок, пойдём с нами хлопок собирать, глядишь, килограмма два наберёшь.
– Десять наберу! – крикнул Алимджан. – Давай фартук!
Но фартуки, в которые собирают хлопок, очень большие. Поэтому мама вместо фартука подвязала ему свой старый зелёный платок.
– Вот сюда, в платок, и будешь класть хлопок!
Только вышли за калитку – появился Юсуф.
– Алимджан, ты куда?
– Хлопок собирать, – ответил Алимджан.
И даже не взглянул на Юсуфа – так он важничал.
– И я с тобой, Алимджан!
– Иди, иди, Юсуф, – сказала мама, – хлопка всем хватит.
Хлопковая плантация раскинулась по всей долине. Коричневые кустики стояли тесно друг к другу. И на всех кустиках, будто искорки, белели комочки хлопка. Среди хлопковых кустиков, как цветы, цвели яркие платья, красные, оранжевые, жёлтые – собирать хлопок пришли всем колхозом. Мама тоже была нарядная: в розовом платье и в зелёной безрукавке. А у Лали платье было малиновое и лиловая тюбетейка.
Алимджан и Юсуф клали хлопок в платок. Но дело у них плохо двигалось. Хлопковые коробочки на кустиках маленькие, а в коробочке комочек белого хлопка ещё меньше. Да и не скоро эти белые комочки соберёшь с куста, ветки цепляются, мешают. У мамы руки проворные, раз-раз – и кустик стоит пустой. И Лали от неё не отстаёт. А вот Алимджан торопится, сердится, а всё догнать их не может. Руки у него очень скоро устали. Собираешь, собираешь, а в зелёном платке всё никакой тяжести. И одного килограмма не соберёшь никак, а он хотел десять!
Юсуф на восьмом кустике остановился. Он положил в платок последнюю горсть белого пуха и сказал:
– Домой пойду.
И пошёл с плантации.
Но Алимджан терпел. Солнце припекало голову, руки стали совсем вялыми. А тяжести в платке всё не прибавлялось. Мама посмотрела на него и сказала:
– Иди и ты, сынок. Спасибо за подмогу.
Алимджан обрадовался. Но виду не показал.
– Я ещё мало набрал. Я ещё могу.
– Ничего, на твою долю хватит. Вот будем сдавать хлопок стране, ты скажешь: «Моё белое золото тоже здесь есть!» А теперь иди.
Ну что ж, после такого разговора можно и уйти. И ноги Алимджана сами собой помчали его с плантации.
День в кишлаке катится, как камушек с горы. Не увидишь, как и прокатится. Вот уж и солнце село. И люди с плантации идут. И ночь подступила.
Когда легли спать, взошла большая жёлтая луна. Алимджан, прижавшись к маминой руке, смотрел на луну.
– Мама, – спросил он, – а как это люди могли туда залететь – на луну? И как это по луне тележка каталась? Ведь луна-то маленькая, с арбуз.
– Луна не маленькая, она большая, – ответила мама сквозь сон, – а про тележку спроси у отца, он лучше знает.
Луна тихо шла по небу, пробиралась среди крупных осенних звёзд. Осветила горы, осветила и деревья, которые стоят там, далеко-далеко, на самом гребне…
«Сад… – думал Алимджан. – Какой же там сад? На высокой горе. Всякие яблони там растут… Груши… айва…»
Заснул и сразу очутился в этом поднебесном саду. Ну и сад! Груши по ведру, сами падают на землю. Берегись, если такая груша упадёт на голову! И виноград – розовый, жёлтый, чёрный… Гроздья висят до самой земли…
«Эй, Нельзя, где ты?» – крикнул Алимджан.
Никто не отозвался. Значит, можно взять винограду. Только ведь за это надо работать в саду?
«Эй, Надо!» – крикнул Алимджан.
И опять никто не отозвался. Алимджан обрадовался – значит, их тут нет.
«Ага! – сказал он. – В гору-то им не подняться!»
Такой весёлый сон снился Алимджану.
Белые горы
Алимджан сидел во дворе около очага, на котором варят плов. Очаг сложен из кирпичей и глины. Внутри разжигают маленький костёр. А над костром на кирпичи ставят тяжёлый котёл с крышкой, и там варится плов.
Сейчас в очаге огня не было, а лежала кучка золы. Алимджан сидел и чистил золой закопчённую миску. Лали велела.
– Эй, Алимджан!
Это прибежал Юсуф. Алимджан угрюмо посмотрел на него. Ему не хотелось чистить миску, и поэтому у него было плохое настроение. Юсуф присел около Алимджана на корточки.
– Чистишь, да?
– Сам видишь. А что тебе?
– Надоело.
– Что надоело?
– Дома надоело. То одно делай, то другое. Прямо как ишак какой. Теперь вон шерсть разбирать надо! Бабушка прясть хочет, а там колючки всякие…
– А ты?
– А я взял да убежал. Только, наверно, бабушка сейчас сюда за мной придёт. Разве от неё спрячешься!
Алимджан сунул миску в золу и посмотрел на Юсуфа.
– А мне, думаешь, не надоело? Думаешь, я не ишак?
– Давай уйдём куда-нибудь, – сказал Юсуф.
Алимджан сразу поднялся.
– Давай.
– Только ты умойся, – сказал Юсуф, – а то весь в золе.
Алимджан побежал к крану, поплескал в лицо водой, утёрся полотенцем, которое висело тут же, на гвоздике. На полотенце остались серые пятна, – сразу видно, что это Алимджан умылся.
1 2 3 4 5 6