Чтобы выглядеть выше и крупнее, он надел старый халат и тапочки на толстой подошве и обмотал вокруг шеи пестрый вязаный шарф. Когда Элизабет входила в комнату, он старался сесть или лечь в постель, чтобы она не видела, какого он роста, какой он маленький. Фримэн боялся, что если жена узнает правду, то она будет очень волноваться, а это в ее положении было бы вредно.
Через неделю он уже не доставал ногами до пола, когда сидел за столом. Фримэн решил вести лежачий образ жизни. Теперь он сутками не вставал с постели.
* * *
Проклятье? Уже 11.45, а Хэнсон еще не появился. Фримэн листал журнал, каждые пять секунд поглядывая на часы. Он еще не знал, что сказать Хэнсону, так как его мучили сомнения. На самом деле: он терял в весе до 3,5 — 4 килограммов в день, но оставался по-прежнему здоровым. Он как бы молодел, возвращаясь в свое детство.
Его пугало то, что он в конце концов мог очутиться в сумасшедшем доме. Их семейный доктор, ворчливый и несимпатичный человек, наверняка счел бы его симулянтом, желающим занять место сына в жизни Элизабет. Были и другие мотивы, которые пугали Фримэна. Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, он стал внимательней вглядываться в журнал. Это оказался детский комикс. С проклятьем он отшвырнул его и схватил всю остальную стопку заказанных Элизабет журналов. Все это были журналы для детей.
В это время тихо вошла Элизабет. Она принесла маленький поднос, на котором стоял стакан теплого молока и два пирожных. Несмотря на постоянную потерю в весе, аппетит Фримэна возрастал, как у ребенка.
— Я хочу купить кроватку для ребенка, — она устало взглянула на него. — Ты мне не поможешь?
— Я думаю, что они все на одно лицо. Выбери самую крепкую, вот и все, — ответил Фримэн.
Элизабет кивнула и вышла, чтобы продолжить гладить белье.
За ужином они решили, что рожать Элизабет будет дома.
* * *
25,5 килограмма.
Фримэн взглянул на весы. За два дня он потерял девять килограммов! Стараясь не глядеть в зеркало, он понял, что теперь он не выше шестилетнего ребенка и с трудом будет доставать до дверных ручек. Полы халата волочились по полу, рукава свисали едва ли не до пяток.
За завтраком Элизабет взглянула на него, отложила ложку, вышла в соседнюю комнату и вернулась с маленькой спортивной курткой и домашними шортами.
— Дорогой, может быть ты наденешь это? — Она протянула ему одежду.
Сначала он хотел ответить вслух, но вспомнил, что его голос напоминает писк, и покачал головой. Однако, когда Элизабет ушла, он снял осточертевший халат и переоделся.
Он стал думать, как бы добраться до телефона, не привлекая внимания Элизабет. Он уже вряд ли доставал ей до пояса, и если бы она увидела его стоящим, то наверняка умерла бы от шока. К счастью, Элизабет редко видела его, все время работая по дому: устанавливала кроватку, стирала пеленки и так далее.
* * *
На следующее утро Фримэн решил рискнуть. Он весил уже 19,5 килограмма, и одежда, которую дала Элизабет, была размера на три больше. Из зеркала на него смотрел маленький мальчик. Непроизвольно Фримэну вспомнилось детство. После завтрака, когда Элизабет была в саду, он спустился вниз. Но в окно он увидел, что она сидит на скамейке возле двери, и ему пришлось вернуться обратно. Это отняло у него столько сил, что он не смог забраться на кровать.
…Даже если бы он добрался до госпиталя, то кто бы ему поверил без Элизабет? Тут Фримэн понял, что с помощью ручки и бумаги он мог бы внятно рассказать, что с ним происходит. Теперь ему надо было всего лишь добраться до больницы или хотя бы до полицейского участка. К счастью, это было несложно: четырехлетний ребенок, в одиночку гуляющий по улице, обязательно привлечет внимание констебля.
Неожиданно Фримэн услышал шаги Элизабет. Он попытался взобраться на кровать, но обессиленно рухнул на пол. Элизабет вошла в комнату, неся перед собой стопку пеленок, и удивленно уставилась на него. He-сколько секунд они смотрели друг на друга, сердце Фримэна громко стучало, он думал, поймет ли жена, что с ним случилось. Но она улыбнулась и пошла дальше.
Обливаясь потом, Фримэн чувствовал себя, как на операционном столе.
На обратном пути Элизабет помогла ему подняться, спросив, не ушибся ли он.
До конца дня Фримэну больше не представилось удобного случая.
* * *
Он проснулся в большой белой комнате. Сначала Фримэн не мог понять, где очутился, и только позже сообразил, что он по-прежнему в спальне. На нем была новая пижама (наверное, Элизабет переодела его, пока он спал), но и она была велика ему. Миниатюрный халат висел на спинке, на полу стояла пара тапочек. Фримэн подошел к двери. Она была закрыта и, чтобы открыть замок, ему пришлось подкатить кресло.
На лестнице он остановился и прислушался. Элизабет была на кухне. Он тихонько спустился вниз и заглянул в приоткрытую дверь. Жена стояла у плиты, на которой подогревалось молоко. Когда она отвернулась к раковине, Фримэн незаметно проскользнул в гостиную.
Он навалился на ворота. В это время мимо шла пожилая женщина. Сначала она удивленно посмотрела на Фримэна, а затем стала вглядываться в окна. Чертыхнувшись про себя, Фримэн притворился, что возвращается назад в дом. Он надеялся, что Элизабет еще не обнаружила его отсутствия. Наконец дама ушла, и он, с трудом открыв ворота, побежал к торговому центру.
Мир сильно изменился. Вокруг, как стены каньонов, возвышались автобусы и грузовики. Конец улицы, находившийся в ста ярдах, скрылся за горизонтом. Верхушки платанов были далеки, как небо.
Ярдах в пятидесяти от угла Фримэн задел ногой за выступ на мостовой и упал. Задыхаясь, он встал и прислонился к дереву. Его ноги дрожали.
Неожиданно из дома вышла Элизабет. Он быстро спрятался за ствол, ожидая, когда она вернется в дом, а затем сел на прежнее место.
Вдруг с неба спустилась огромная рука и легла ему на плечо. Фримэн вздрогнул и поднял голову. Перед ним стоял его банковский менеджер мистер Симоне.
— Ты, наверное, потерялся, малыш, — сказал Симоне и, взяв Фримэна за руку, повел его вниз по улице. — Ну, покажи мне свой дом.
Он попытался вырваться, но менеджер крепко держал его. Из ворот все еще в фартуке выбежала Элизабет и бросилась навстречу. Фримэн попытался проскользнуть у Симонов между ног, но потерпел неудачу и был вручен жене. Поблагодарив Симонов, Элизабет ввела мужа в дом.
В спальне он сразу направился к дивану, но жена подхватила его на руки и, к удивлению Фримэна, уложила его в детскую кровать. Он попытался возражать, но Элизабет, поправив подушки и взяв его халатик, вышла. Фримэн облегченно вздохнул.
Несколько минут он восстанавливал дыхание. Случилось то, чего он больше всего боялся: несмотря на свою беременность, Элизабет сочла его своим сыном. Процесс превращения Фримэна из мужчины в ребенка был сокрыт от нее, и теперь Фримэн был для нее ее ребенком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28