- Уже задавая вопрос, Акела понял, что допустил непростительную глупость. Ястреб за его спиной не сдержался и многозначительно хмыкнул. Кречет тоже невольно улыбнулся: мол, допрашивая подозреваемых в соучастии, сразу все карты не раскрывают. Допрос - это уже не шахматная партия, допрос больше похож на покер с крупными ставками. К чему мамашке знать раньше времени, что Костя еще не найден?
- Мой сын? - Губы Раисы Сергеевны мелко задрожали, из глаз покатились слезы. - Мой сын ушел сегодня рано утром. Мы поссорились. Я прилегла вздремнуть, и меня разбудили странные телефонные звонки. Звонили какие-то незнакомые люди, все спрашивали Костю. Я записала на автоответчик сообщение, что его нет дома, но он обещал быть к обеду, и перестала подходить к телефону... Он действительно обещая, уходя. Обещал, несмотря на нашу ссору, вернуться к обеду... - Она вытерла слезы рукой. - ...Позвонили в дверь, сказали - телеграмма, я, дура, открыла, меня ударили по голове! Вот... - Она левой рукой смахнула волосы со лба, правая осталась в кармане. - Видите? Очнулась в машине, на глазах повязка. Но я догадалась, что меня увозят в моих же «Жигулях»... Сама не знаю, как догадалась... Этих... моих похитителей, судя по голосам, было трое. Они говорили, что нужно заехать в магазин и купить инструменты... Я тогда еще подумала: зачем?... Потом мы приехали... Не спрашивайте меня куда, я все равно не знаю... Там были пытки! Я сидела в другой комнате с завязанными глазами, но слышала - за стеной пытают человека. Он кричал, что все расскажет, только не надо ломать ему пальцы плоскогубцами... Это был какой-то кошмар...
Она опустила голову.
- А потом? - тихо спросил Ястреб.
- Что потом?... - Женщина встрепенулась. - ...Потом меня снова повезли куда-то на машине, выволокли и потащили по лестнице... Сначала держали меня на лестнице, потом ввели в квартиру... Повязку не сняли... Потом я услышала какой-то шум, и тот, который меня держал, изо всех сил толкнул. Я упала. Но руки-то были теперь свободны, и я сорвала повязку. На полу лежал человек, весь в крови... Еще раньше, в машине, я поняла из их разговоров, что мы едем искать Костю. Тот, что сидел за рулем, так и сказал: «Пассатижи помогли адрес Кости вытянуть!» Я увидела кровь, убитого и пистолет на полу рядом с собой и еще двух дерущихся мужиков... Не знаю... Не знаю, как я смогла это сделать... Я схватила пистолет, выстрелила...
Раиса Сергеевна разрыдалась шумно, по-бабьи, с короткими подвываниями и причитаниями.
- Успокойтесь, бога ради, Раиса Сергеевна. Мы - друзья, мы поможем. - Акеле действительно стало жаль ее. Всю жизнь он стыдился своей матери, такой обезличенной и непритязательной, словно она была не живым человеком, а жалкой тенью человека. Эта, напротив, была удивительно живой, яркой и чувственной. И тут повезло этому прохиндею Косте! Ему бы, Антоше Шопову, такую маму!
- Вот, возьмите! - Раиса Сергеевна вынула из кармана плаща правую руку. Пистолет она держала неумело, обхватив всеми пятью пальцами ствол. - Возьмите! Я стреляла из этого... Я и в вас чуть не выстрелила, я вас так сразу испугалась...
- Раиса Сергеевна, - Акела осторожно принял из ее рук оружие, - у вас есть ключи от дачи?
- Ключи под крыльцом, с правой стороны, в щелочке... - Она все еще плакала, но уже менее азартно.
- Кречет, отопри дверь, пройдем в дом. А ты, Ястреб, займись Скворцовым.
- Понял. - Ястреб неуловимо быстро, без взмаха ударил Виктора кулаком в живот.
- Ой! Что вы делаете?! - всплеснула руками Раиса Сергеевна. - Оставьте его в покое, он ни в чем не виноват! Он такая же жертва, как и я! Он лежал в той квартире связанный, избитый...
- В какой еще квартире? - не понял Акела.
- Ну я же вам рассказывала! В той, второй квартире, куда меня привезли и где я... где я выстрелила... Я стреляла два раза, я была сначала как во сне, потом... потом... знаете, как бывает, когда выпьешь снотворное и проснешься ночью... Голова будто в скафандре... Я убила тех двоих... Остальные поубивали друг друга сами... Еще жил только один, всего лишь один, но... но он был сильно ранен. Я кинулась к нему, закричала: «Где мой сын?!.» А он пошел в комнату... Идет, шатается, кровь из раны капает... Ужас! Просто ужас!... «Вот, - сказал, - вот лежит Костя...» А это был Витя! Витя, мальчик, которого вы сейчас ударили, лежал там связанный, избитый на полу, и эти... эти изверги были уверены, что он мой сын, мой Костя!...
- Как такое могло случиться? - нахмурился Акела. Он ей поверил. Врать изощренно может жена, обманывать, «водить вокруг пальца» - любовница, но мать, по глубокому убеждению Акелы, не может быть неискренней, когда дело касается ее сына! Если сын виновен, она кинется в ноги, будет умолять простить ребенка (даже если у этого ребенка уже седая борода и лысина во всю макушку), она не станет лукавить, разыгрывать заранее спланированную роль, лицедействовать...
Иные уроды считают себя неотразимыми красавцами, другие простаки убеждены в собственной изощренной хитрости... Антон Александрович Шопов продолжал простодушно верить в собственную психологическую прозорливость. Эта его неистребимая вера стоила уже жизни Мышонку, она же позволила Рыси надежно замаскировать от нежеланных взглядов острые, смертельно опасные коготки.
- Раиса Сергеевна, успокойтесь, объясните...
- Витя сам вам все расскажет и все объяснит. Я не в силах больше говорить, я больной человек, у меня болит сердце, я выплакаться должна... Будьте любезны, дайте мне мою сумочку из машины, в ней валидол...
- Ястреб, посмотри в машине!
- Сейчас. - Ястреб открыл дверцу «Жигулей». - Акела, здесь на заднем сиденье пакет целлофановый... с инструментами, про которые она рассказывала... Ага... вот и сумка...
- Акела! - крикнул Кречет с крыльца. - Ключ нашел, двери открыл! Идите сюда, в дом!
До дачного крыльца Скворцова пришлось нести. Ударив его, Ястреб задел ушибленный утром бок, и теперь Виктору было никак не разогнуться, любое движение отдавалось острой болью в ребрах. В доме, в промерзшем за зиму холодном скрипучем кресле ему чуть полегчало. Кречет сбегал к джипу, принес плоскую стеклянную фляжку «Мартеля». Виктор сделал глоток благородного напитка, прокашлялся и смог наконец говорить.
Он слово в слово повторил ту же самую историю, которую по дороге рассказывал Раисе Сергеевне, всю, с самого начала, с момента первой встречи с Мышонком. Акела мрачнел, слушая однозначно правдивый рассказ. Такое не сочинишь, похожие коллизии, основанные на случайных совпадениях и мелочных несоответствиях, мог складно придумывать лишь англичанин по фамилии Шекспир (и то сейчас многие ученые сомневаются в существовании великого драматурга как отдельно взятой конкретной личности, подозревают, что его так называемые комедии и трагедии ошибок есть плод коллективного творчества группы авторов, объединенных единым псевдонимом).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
- Мой сын? - Губы Раисы Сергеевны мелко задрожали, из глаз покатились слезы. - Мой сын ушел сегодня рано утром. Мы поссорились. Я прилегла вздремнуть, и меня разбудили странные телефонные звонки. Звонили какие-то незнакомые люди, все спрашивали Костю. Я записала на автоответчик сообщение, что его нет дома, но он обещал быть к обеду, и перестала подходить к телефону... Он действительно обещая, уходя. Обещал, несмотря на нашу ссору, вернуться к обеду... - Она вытерла слезы рукой. - ...Позвонили в дверь, сказали - телеграмма, я, дура, открыла, меня ударили по голове! Вот... - Она левой рукой смахнула волосы со лба, правая осталась в кармане. - Видите? Очнулась в машине, на глазах повязка. Но я догадалась, что меня увозят в моих же «Жигулях»... Сама не знаю, как догадалась... Этих... моих похитителей, судя по голосам, было трое. Они говорили, что нужно заехать в магазин и купить инструменты... Я тогда еще подумала: зачем?... Потом мы приехали... Не спрашивайте меня куда, я все равно не знаю... Там были пытки! Я сидела в другой комнате с завязанными глазами, но слышала - за стеной пытают человека. Он кричал, что все расскажет, только не надо ломать ему пальцы плоскогубцами... Это был какой-то кошмар...
Она опустила голову.
- А потом? - тихо спросил Ястреб.
- Что потом?... - Женщина встрепенулась. - ...Потом меня снова повезли куда-то на машине, выволокли и потащили по лестнице... Сначала держали меня на лестнице, потом ввели в квартиру... Повязку не сняли... Потом я услышала какой-то шум, и тот, который меня держал, изо всех сил толкнул. Я упала. Но руки-то были теперь свободны, и я сорвала повязку. На полу лежал человек, весь в крови... Еще раньше, в машине, я поняла из их разговоров, что мы едем искать Костю. Тот, что сидел за рулем, так и сказал: «Пассатижи помогли адрес Кости вытянуть!» Я увидела кровь, убитого и пистолет на полу рядом с собой и еще двух дерущихся мужиков... Не знаю... Не знаю, как я смогла это сделать... Я схватила пистолет, выстрелила...
Раиса Сергеевна разрыдалась шумно, по-бабьи, с короткими подвываниями и причитаниями.
- Успокойтесь, бога ради, Раиса Сергеевна. Мы - друзья, мы поможем. - Акеле действительно стало жаль ее. Всю жизнь он стыдился своей матери, такой обезличенной и непритязательной, словно она была не живым человеком, а жалкой тенью человека. Эта, напротив, была удивительно живой, яркой и чувственной. И тут повезло этому прохиндею Косте! Ему бы, Антоше Шопову, такую маму!
- Вот, возьмите! - Раиса Сергеевна вынула из кармана плаща правую руку. Пистолет она держала неумело, обхватив всеми пятью пальцами ствол. - Возьмите! Я стреляла из этого... Я и в вас чуть не выстрелила, я вас так сразу испугалась...
- Раиса Сергеевна, - Акела осторожно принял из ее рук оружие, - у вас есть ключи от дачи?
- Ключи под крыльцом, с правой стороны, в щелочке... - Она все еще плакала, но уже менее азартно.
- Кречет, отопри дверь, пройдем в дом. А ты, Ястреб, займись Скворцовым.
- Понял. - Ястреб неуловимо быстро, без взмаха ударил Виктора кулаком в живот.
- Ой! Что вы делаете?! - всплеснула руками Раиса Сергеевна. - Оставьте его в покое, он ни в чем не виноват! Он такая же жертва, как и я! Он лежал в той квартире связанный, избитый...
- В какой еще квартире? - не понял Акела.
- Ну я же вам рассказывала! В той, второй квартире, куда меня привезли и где я... где я выстрелила... Я стреляла два раза, я была сначала как во сне, потом... потом... знаете, как бывает, когда выпьешь снотворное и проснешься ночью... Голова будто в скафандре... Я убила тех двоих... Остальные поубивали друг друга сами... Еще жил только один, всего лишь один, но... но он был сильно ранен. Я кинулась к нему, закричала: «Где мой сын?!.» А он пошел в комнату... Идет, шатается, кровь из раны капает... Ужас! Просто ужас!... «Вот, - сказал, - вот лежит Костя...» А это был Витя! Витя, мальчик, которого вы сейчас ударили, лежал там связанный, избитый на полу, и эти... эти изверги были уверены, что он мой сын, мой Костя!...
- Как такое могло случиться? - нахмурился Акела. Он ей поверил. Врать изощренно может жена, обманывать, «водить вокруг пальца» - любовница, но мать, по глубокому убеждению Акелы, не может быть неискренней, когда дело касается ее сына! Если сын виновен, она кинется в ноги, будет умолять простить ребенка (даже если у этого ребенка уже седая борода и лысина во всю макушку), она не станет лукавить, разыгрывать заранее спланированную роль, лицедействовать...
Иные уроды считают себя неотразимыми красавцами, другие простаки убеждены в собственной изощренной хитрости... Антон Александрович Шопов продолжал простодушно верить в собственную психологическую прозорливость. Эта его неистребимая вера стоила уже жизни Мышонку, она же позволила Рыси надежно замаскировать от нежеланных взглядов острые, смертельно опасные коготки.
- Раиса Сергеевна, успокойтесь, объясните...
- Витя сам вам все расскажет и все объяснит. Я не в силах больше говорить, я больной человек, у меня болит сердце, я выплакаться должна... Будьте любезны, дайте мне мою сумочку из машины, в ней валидол...
- Ястреб, посмотри в машине!
- Сейчас. - Ястреб открыл дверцу «Жигулей». - Акела, здесь на заднем сиденье пакет целлофановый... с инструментами, про которые она рассказывала... Ага... вот и сумка...
- Акела! - крикнул Кречет с крыльца. - Ключ нашел, двери открыл! Идите сюда, в дом!
До дачного крыльца Скворцова пришлось нести. Ударив его, Ястреб задел ушибленный утром бок, и теперь Виктору было никак не разогнуться, любое движение отдавалось острой болью в ребрах. В доме, в промерзшем за зиму холодном скрипучем кресле ему чуть полегчало. Кречет сбегал к джипу, принес плоскую стеклянную фляжку «Мартеля». Виктор сделал глоток благородного напитка, прокашлялся и смог наконец говорить.
Он слово в слово повторил ту же самую историю, которую по дороге рассказывал Раисе Сергеевне, всю, с самого начала, с момента первой встречи с Мышонком. Акела мрачнел, слушая однозначно правдивый рассказ. Такое не сочинишь, похожие коллизии, основанные на случайных совпадениях и мелочных несоответствиях, мог складно придумывать лишь англичанин по фамилии Шекспир (и то сейчас многие ученые сомневаются в существовании великого драматурга как отдельно взятой конкретной личности, подозревают, что его так называемые комедии и трагедии ошибок есть плод коллективного творчества группы авторов, объединенных единым псевдонимом).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90