«Лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном». Как назло, орбитальный комплекс тянул с эвакуацией, а Кролик даже передал пожелание, чтобы Мак передвинул «жучок» на сантиметр левее, а то, видите ли, поступающий к ним сигнал временами теряет четкость. Нервы были на пределе, и тут распахнулась дверь.
«Провалился», – подумал Максим, увидев на пороге саракшианца в штатском. К счастью, способность трезво мыслить не оставила землянина полностью, и он быстро смекнул: чтобы взять двухметрового детину, контрразведка послала бы отряд дюжих спецназовцев, но никак не такого хлипкого недоноска. Между тем незнакомец, обведя адмиральский кабинет снисходительным взглядом, задержал внимание на атлетической фигуре в униформе без знаков различия.
– Вы прибыли на разбитой субмарине? – спросил он.
Максим замешкался, и за него ответил адмирал, пробормотавший в паузе между куплетами:
– Так точно, патриций.
– А почему же он не поет?
На этот раз адмирал не ответил, но сам петь прекратил и обессиленно развалился в кресле. Остальные офицеры тоже умолкли.
Нечто подобное Максим неоднократно наблюдал в Стране Отцов после запуска на полную мощность генераторов «белого» излучения. Аборигены, прошедшие форсированную программу психокоррекции, выглядели обычно такими вот оглоушенными. Одно не стыковалось: орбитальные детекторы не обнаружили в зоне Архипелага того поля, которое создавалось пресловутой системой ПБЗ. Допросы попавших в плен имперцев тоже не давали оснований предполагать, что островной социум оптимизирован методами волновой психотехники. По рассказам большинства моряков складывалась пугающая до полного неправдоподобия картина жизни на клочках суши, охваченных лютой борьбой за выживание. Дарвинизм в чистом виде…
– Интересный экземпляр, – меланхолично проговорил штатский. – Адмирал, я забираю его.
– Конечно, патриций, – поспешно согласился флотоводец, неловко подтягивая узел галстука. – Этот контуженный нам больше не нужен.
– Ах, он еще и контужен, – штатский понимающе поднял брови. – Кое-что проясняется. Пошли.
Вертолет патриция стоял на площадке строевого плаца. В кабину они сели вдвоем – саракшианец был подозрительно беспечен, даже не позаботился прихватить охрану. Максима это обстоятельство слегка смутило: неужели мозгляк-абориген имеет средство, при помощи коего надеется, в случае чего, отбиться от гиганта-спутника? Сколько Максим не ломал голову, ничего путного придумать не мог. Ясно же, что он сумеет уложить патриция одним ударом, будь у того хоть замаскированный пулемет, хоть газовый парализатор, хоть высоковольтный разрядник…
Они полетели над проливом, направляясь к центру Архипелага, когда луч заатмосферной установки отключил электрооборудование винтокрылой машины. Двигатель мгновенно заглох, и вертолет плавно пошел на снижение. Одновременно крохотная родинка, приклеенная к ушному проходу, шепнула голосом Кролика:
– Мак, будь наготове. В течение десяти минут появится шаттл.
Взметнув веер брызг, вертолет врезался в воду и закачался на поплавках. Потрясенный толчком патриций ударился в панику, принялся бестолково щелкать тумблерами. Потом стал звать на помощь, выкрикивая бессвязные фразы в трубку неработающей рации. Максим легонько тряхнул его за плечи, от чего у доходяги клацнули зубы. Саракшианец малость успокоился, и тогда Максим доброжелательно произнес:
– Не надо нервничать, с техникой такое случается. Через полчаса мотор остынет, и мы полетим дальше.
Чушь, произнесенная столь авторитетным тоном, мгновенно успокоила патриция. Абориген послушно затих, завороженно разглядывая приборную доску. Вероятно, ждал момента, когда вновь оживут стрелки циферблатов.
Тайком наблюдая за взвинченным попутчиком, Максим прикинул, что в нынешнем состоянии этот дистрофик может оказаться полезным собеседником. Землянин обратил внимание, с каким подобострастием обращался к нему адмирал. Яснее корня кубического из восьмерки, что так называемые патриции составляют в Островной Империи элитарную прослойку. С другой стороны, ни один пленный ни словом не обмолвился о делении общества на какие-либо касты.
– Интересуешься? – переспросил патриций, странно ухмыляясь. – Очень забавный экземпляр… Наверняка ты ни черта не помнишь о Трех Кругах – не так ли?
– Правда ваша, – покорно признал туповатый мичман.
– Ну, так послушай, – теперь саракшианец щерился самым издевательским образом. – Ты даже не представляешь, как приятно смотреть на ваши кретинские рожи, когда вы узнаете правду…
Впервые подобный шок Максим пережил с год назад, когда Вепрь и Зеф раскрыли ему глаза на социальную организацию Страны Отцов, сцементированную источниками полей психокоррекции. Тогда казалось, что ничего не может быть отвратительней. Оказывается, может. Обитаемый Остров снова отличился, поразив Мироздание очередным изощренным уродством.
Сто миллионов жителей Островной Империи были втиснуты в систему Трех Кругов. Внешний, самый многочисленный Круг составляли подонки, чернь, быдло, дно. Эти озлобленные и безжалостные существа получали, как правило, лишь минимальное образование и жили в трущобах, где признавалась только грубая сила. Они ежесекундно готовы были унижать, бить, топтать и убивать ближнего, чтобы хоть немного приподняться над окружающими и оказаться под властью еще более сильного подонка. Здесь царили законы и повадки крысиной стаи, согласно которым лучшие куски жратвы и лучшие самки беспрекословно достаются вожаку, обладающему самыми тяжелыми кулаками или самым длинным клинком. Вырваться из замкнутого круга насилия и нищеты можно было единственным способом – в рядах имперской армии, направлявшей агрессивность черни на внешнего врага. Именно из самых здоровых особей дна комплектовались войсковые контингенты до младших офицеров включительно.
Ко второму Кругу относились те, кого на Архипелаге называли гражданами, то бишь средний класс, обыватели. Условия жизни у них были получше, нежели на дне, граждане имели достаточно свободный доступ к образованию, культуре, источникам информации. Яростная борьба за существование имела место и в этой среде, однако конкуренция не принимала экстремальных форм. Гражданам доверялась квалифицированная работа, включая интеллектуальные сферы деятельности. Из числа граждан выходили старшие командиры флота и армии, руководители спецслужб, крупные коммерсанты, администраторы, деятели искусства и науки. Среднему слою, в отличие от черни, разрешалось знать о структуре каст, и граждане буквально молились на систему Трех Кругов, защищавшую их от обитателей дна.
Наконец, были патриции, составлявшие Внутренний, он же Высший Круг – элита, сливки общества, соль и сахар Саракша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
«Провалился», – подумал Максим, увидев на пороге саракшианца в штатском. К счастью, способность трезво мыслить не оставила землянина полностью, и он быстро смекнул: чтобы взять двухметрового детину, контрразведка послала бы отряд дюжих спецназовцев, но никак не такого хлипкого недоноска. Между тем незнакомец, обведя адмиральский кабинет снисходительным взглядом, задержал внимание на атлетической фигуре в униформе без знаков различия.
– Вы прибыли на разбитой субмарине? – спросил он.
Максим замешкался, и за него ответил адмирал, пробормотавший в паузе между куплетами:
– Так точно, патриций.
– А почему же он не поет?
На этот раз адмирал не ответил, но сам петь прекратил и обессиленно развалился в кресле. Остальные офицеры тоже умолкли.
Нечто подобное Максим неоднократно наблюдал в Стране Отцов после запуска на полную мощность генераторов «белого» излучения. Аборигены, прошедшие форсированную программу психокоррекции, выглядели обычно такими вот оглоушенными. Одно не стыковалось: орбитальные детекторы не обнаружили в зоне Архипелага того поля, которое создавалось пресловутой системой ПБЗ. Допросы попавших в плен имперцев тоже не давали оснований предполагать, что островной социум оптимизирован методами волновой психотехники. По рассказам большинства моряков складывалась пугающая до полного неправдоподобия картина жизни на клочках суши, охваченных лютой борьбой за выживание. Дарвинизм в чистом виде…
– Интересный экземпляр, – меланхолично проговорил штатский. – Адмирал, я забираю его.
– Конечно, патриций, – поспешно согласился флотоводец, неловко подтягивая узел галстука. – Этот контуженный нам больше не нужен.
– Ах, он еще и контужен, – штатский понимающе поднял брови. – Кое-что проясняется. Пошли.
Вертолет патриция стоял на площадке строевого плаца. В кабину они сели вдвоем – саракшианец был подозрительно беспечен, даже не позаботился прихватить охрану. Максима это обстоятельство слегка смутило: неужели мозгляк-абориген имеет средство, при помощи коего надеется, в случае чего, отбиться от гиганта-спутника? Сколько Максим не ломал голову, ничего путного придумать не мог. Ясно же, что он сумеет уложить патриция одним ударом, будь у того хоть замаскированный пулемет, хоть газовый парализатор, хоть высоковольтный разрядник…
Они полетели над проливом, направляясь к центру Архипелага, когда луч заатмосферной установки отключил электрооборудование винтокрылой машины. Двигатель мгновенно заглох, и вертолет плавно пошел на снижение. Одновременно крохотная родинка, приклеенная к ушному проходу, шепнула голосом Кролика:
– Мак, будь наготове. В течение десяти минут появится шаттл.
Взметнув веер брызг, вертолет врезался в воду и закачался на поплавках. Потрясенный толчком патриций ударился в панику, принялся бестолково щелкать тумблерами. Потом стал звать на помощь, выкрикивая бессвязные фразы в трубку неработающей рации. Максим легонько тряхнул его за плечи, от чего у доходяги клацнули зубы. Саракшианец малость успокоился, и тогда Максим доброжелательно произнес:
– Не надо нервничать, с техникой такое случается. Через полчаса мотор остынет, и мы полетим дальше.
Чушь, произнесенная столь авторитетным тоном, мгновенно успокоила патриция. Абориген послушно затих, завороженно разглядывая приборную доску. Вероятно, ждал момента, когда вновь оживут стрелки циферблатов.
Тайком наблюдая за взвинченным попутчиком, Максим прикинул, что в нынешнем состоянии этот дистрофик может оказаться полезным собеседником. Землянин обратил внимание, с каким подобострастием обращался к нему адмирал. Яснее корня кубического из восьмерки, что так называемые патриции составляют в Островной Империи элитарную прослойку. С другой стороны, ни один пленный ни словом не обмолвился о делении общества на какие-либо касты.
– Интересуешься? – переспросил патриций, странно ухмыляясь. – Очень забавный экземпляр… Наверняка ты ни черта не помнишь о Трех Кругах – не так ли?
– Правда ваша, – покорно признал туповатый мичман.
– Ну, так послушай, – теперь саракшианец щерился самым издевательским образом. – Ты даже не представляешь, как приятно смотреть на ваши кретинские рожи, когда вы узнаете правду…
Впервые подобный шок Максим пережил с год назад, когда Вепрь и Зеф раскрыли ему глаза на социальную организацию Страны Отцов, сцементированную источниками полей психокоррекции. Тогда казалось, что ничего не может быть отвратительней. Оказывается, может. Обитаемый Остров снова отличился, поразив Мироздание очередным изощренным уродством.
Сто миллионов жителей Островной Империи были втиснуты в систему Трех Кругов. Внешний, самый многочисленный Круг составляли подонки, чернь, быдло, дно. Эти озлобленные и безжалостные существа получали, как правило, лишь минимальное образование и жили в трущобах, где признавалась только грубая сила. Они ежесекундно готовы были унижать, бить, топтать и убивать ближнего, чтобы хоть немного приподняться над окружающими и оказаться под властью еще более сильного подонка. Здесь царили законы и повадки крысиной стаи, согласно которым лучшие куски жратвы и лучшие самки беспрекословно достаются вожаку, обладающему самыми тяжелыми кулаками или самым длинным клинком. Вырваться из замкнутого круга насилия и нищеты можно было единственным способом – в рядах имперской армии, направлявшей агрессивность черни на внешнего врага. Именно из самых здоровых особей дна комплектовались войсковые контингенты до младших офицеров включительно.
Ко второму Кругу относились те, кого на Архипелаге называли гражданами, то бишь средний класс, обыватели. Условия жизни у них были получше, нежели на дне, граждане имели достаточно свободный доступ к образованию, культуре, источникам информации. Яростная борьба за существование имела место и в этой среде, однако конкуренция не принимала экстремальных форм. Гражданам доверялась квалифицированная работа, включая интеллектуальные сферы деятельности. Из числа граждан выходили старшие командиры флота и армии, руководители спецслужб, крупные коммерсанты, администраторы, деятели искусства и науки. Среднему слою, в отличие от черни, разрешалось знать о структуре каст, и граждане буквально молились на систему Трех Кругов, защищавшую их от обитателей дна.
Наконец, были патриции, составлявшие Внутренний, он же Высший Круг – элита, сливки общества, соль и сахар Саракша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73