казалось, он хотел, чтобы везде царила военная дисциплина. Он был убежден в том, что власть нельзя удержать иначе, как жестокостью. Вместе с тем он опасался, как бы вследствие его низкого, варварского происхождения его не стала презирать знать. Для того, чтобы скрыть прошлое, он уничтожил всех, кто знал о его роде, даже некоторых друзей, которые из жалости к его бедности многое ему дарили. Он не терпел около себя ни одного знатного человека (Капитолин: «Двое Максиминов»; 8-9). Вслед за тем Макси-мин отстранил всех, кто сопровождал Александра в качестве советников, избранных сенатом. Всю прислугу прежнего императора он также изгнал из дворца (Геродиан: 7; 1). Еще одно обстоятельство увеличило его жестокость: был раскрыт истинный или мнимый заговор некоего консуляра Магна, который предполагал убить императора после того, как он переправится на германский берег Рейна. Но едва Максимину стало известно об этом замысле, он велел схватить и перебить всех подозреваемых. Всего без суда, без обвинения, без доносов, без защиты было казнено около четырех тысяч человек. Поспешность, с которой все было сделано, привела к тому, что погибло много невинных. Да и вообще подозревали, что никакого заговора не было, просто император таким образом расправился со своими врагами (Капитолин: «Двое Максиминов»; 10).
Совершив все это, Максимин бесстрашно переправился через Рейн вместе со всем войском и начал жестоко опустошать неприятельскую землю. Никто не осмелился оказать ему сопротивления. Германцы отступили в чащи своих лесов, но Максимин упорно преследовал их, оттеснил к болотам и здесь навязал сражение. Римляне медлили с нападением, тогда он сам отважно начал битву и первым верхом на коне въехал в болото. Солдаты, видя, как их государь разит врагов, несмотря на то, что конь его по самое брюхо погрузился в воду, воспрянули духом и кинулись следом С обеих сторон в этой битве, более походившей на морское сражение, пало столько людей, что все топи заполнились трупами, а вода стала красной от крови. Германцы были преданы почти поголовному истреблению, а римляне, хотя и понесли огромные потери, остались победителями.
С наступлением зимы Максимин отвел войско в Паннонию и расположился в Сирмии. В Рим он так и не поехал, но готовился к войне с сарматами. Однако внутренние дела отвлекли его от этого похода. К 238 г. возмущение против Максимина охватило всю империю, поскольку народ был не в силах более сносить его неукротимую жестокость и столь же безмерную жадность. Император легко обращал свой слух к клевете, не Щадя ни возраста, ни достоинства человека. Достаточно было самого мелочного и низкого наговора, чтобы самые достойные люди подверглись жесточайшим репрессиям. Многие из них были лишены имущества, изгнаны или казнены. Разорив и уничтожив много славных фамилий, император перешел к общественному имуществу: он ограбил все города и храмы, до которых только мог добраться, и присвоил себе их имущество под предлогом военных нужд. Все, что только возможно: статуи богов, почетные дары героям, убранство общественных мест или украшения — переплавлялось в монету. Это возбуждало массы к ненависти и мятежу.
Начало выступлению положила Африка. Тамошние жители убили наместника, который именем Максимина разорял и грабил страну, и провозгласили императором консуляра Гордиана. Едва об этом стало известно в Риме, ненависть к Максимину, прежде скрываемая, проявилась со всей очевидностью. Все статуи и изображения императора были опрокинуты, а его сторонники перебиты. Сенат немедленно признал Гордиана и его сына Августами, а Максимина объявил врагом. Во все провинции были разосланы посольства с извещением о перевороте, и большая часть их присоединилась к возмущению. Когда Максимину сообщили о совершившемся, он стал мрачен и сильно озабочен, но притворился, что относится к этому с презрением. В первый и во второй день он спокойно находился у себя, советуясь с друзьями о том, что следует делать. На третий день он выдал воинам много денег и объявил поход на Рим. Но, поскольку война началась внезапно и ничего не было для нее готово, император двигался медленно, собирая отовсюду провиант и подтягивая резервы. Тем временем стало известно, что Гордиан разбит в Африке сторонниками императора и покончил с собой. В этой крайности сенаторы большинством голосов избрали из своей среды императорами Максима и Бальбина (Геродиан: 7; 2-5, 7-10).
Заслышав о приближении императорского войска, жители в страхе разбегались, разоряя свои земли. Воины ночевали в покинутых городах. Уже тогда они стали испытывать нужду в продовольствии. Тем не менее им удалось без помех переправиться через Альпы и спуститься в Италию, где на их пути встала Аквилея. Жители ее с великой поспешностью приготовили свой город к осаде: восстановили стены, башни и укрепления, которыми не пользовались уже много лет. Провианта и оружия у них тоже оказалось в изобилии (Геродиан: 8; 1-2). Таким образом, неожиданно для себя император натолкнулся на упорное сопротивление. Решительный штурм не принес ему успеха. Ак-вилейцы защищались от воинов серой, огнем и другими подобного рода средствами: многие воины получили тяжелые ожоги или лишились зрения, сожжены были и осадные машины. Думая, что война затягивается вследствие бездеятельности его сторонников, Максимин казнил своих военачальников. Этим он возбудил против себя сильный гнев со стороны воинов. К этому присоединился еще недостаток в продовольствии, так как сенат отправил письма во все провинции и ко всем стражам гаваней, чтобы никакое продовольствие не попадало в руки Максимина. Кроме того, он разослал по всем городам бывших преторов и квесторов для устройства охраны во всех местах и защиты от Максимина. Наконец, осаждавший сам стал испытывать бедствия, какие обычно испытывает осажденный. Среди всего этого приходили известия о том, что весь мир объединился в ненависти к Максимину (Капитолии: «Двое Максими-нов»; 22, 23). Воины его находились в отчаянном положении: они терпели сильную нужду буквально во всем и постепенно впадали в уныние. Наконец, часть легионеров, лагерь которых находился у Аль-банской горы, сговорилась между собой убить Максимина, чтобы избавиться от длительной и бесконечной осады и больше не опустошать Италию ради всеми осужденного и ненавистного тирана Собравшись с духом, они в полдень приблизились к императорской палатке. Максимин вышел, чтобы поговорить с ними, но они, не дав ему даже раскрыть рта, тут же на месте умертвили и его самого, и его сына. Затем перебиты были все его полководцы и друзья, а трупы их брошены без погребения. Головы Максимина и его сына были отправлены в Рим (Геродиан: 8;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263