– Что-то я хотела вам сказать… Ах да, вы же все мокрые! Нырянием занимались? Живо раздевайтесь!
Зная, что спорить с бабушкой бесполезно, Туркина на минуту зашла к себе в комнату и через минуту вернулась уже в сухом. Бабушка тем временем воевала с упрямившимся Макаровым, отвоевывавшим свою мокрую рубашку. Свитер с него уже совлекли.
– Снимай рубашку, она у тебя сырая! – требовала экс-Королева.
– Так высохнет. Не буду я снимать рубашку! – упрямо бубнил Федор.
– Твоя мама мне спасибо не скажет! А ну снимай, наденешь сухую! Кому говорю!
Сообразив, что препираться дальше глупо, Макаров стал расстегивать рубашку, но внезапно сообразил, что на груди у него медальон, а на медальоне, с наружной его стороны, наклеена туркинская фотография.
«Если она увидит свою фотографию, это будет конец! Она поймет, что я ее люблю! Какой позор! Секрет будет раскрыт!»
Запаниковав, что это будет обнаружено, Федор принялся было вновь натягивать на себя мокрое, но зацепился пуговицей рукава за цепочку медальона. Медная цепочка, воспользовавшись таким случаем, немедленно порвалась, и медальон предательски соскользнул на пол.
Федор рванулся, чтобы схватить его и сунуть в карман, но опоздал. Медальон уже был в ладони у Кати, разглядывающей его с немалым удивлением.
– Смотри, бабушка, да тут же моя фотография! Чье это?
– Где чье? Ничье и нигде! – багровея, пробурчал Федор.
Туркина повернулась к нему. Она тоже выглядела слегка смущенной, но вместе с тем и торжествующей. В таких случаях девчонки быстро соображают, что к чему.
– Не притворяйся! Этот медальон чей? Твой?
– Это разве медальон? – забубнил Макаров. – Первый раз его вижу. А где он лежал?
– Здесь.
– Прямо тут, на полу? Ну ты, Туркина, даешь: наклеила на медальон свою физиономию! – брякнул Федор.
От такой наглости Катя опешила:
– Я наклеила?
– Ты, ты! И вообще мне пора! Уроки, то да се.
Ни на кого не глядя, Макаров ужом выскользнул в коридор, схватил свои ботинки, куртку и поскорее метнулся на лестницу, а оттуда, наспех одевшись, на улицу.
Там был ветер, падал мокрый снег, но Федор ничего не чувствовал. Что значила вся эта погода, когда в душе у него бушевала настоящая буря? Она, душа его, была полна сумбура. Он ощущал себя полным дураком, идиотом, тупицей, ему хотелось провалиться сквозь землю.
Теперь Туркина знает его тайну, это несомненно.
Подросток летел по улице как полоумный, не замечая ничего вокруг. Он не видел даже того, что движение в городе перекрыто и на каждом перекрестке стоит по милицейской машине.
Милиционеры внимательно оглядывали прохожих, задерживая и отвозя в отделение всякого, у кого были лыжи. Позднее лыжники, вспоминая, называли этот день своим черным днем.
Однако Федора они в тот раз не задержали, хотя он, даже не взглянув, прошел совсем близко от дюжего сержанта. Объяснялось все просто: в смятении выскакивая от Туркиных, Федор забыл свои лыжи у них в коридоре.
«Теперь она знает, что я ее люблю! Должно быть, смеется надо мной! Ну и осел же я! Надо было родиться на свет таким кретином!» – мрачно размышлял Федор.
Он с удовольствием отвесил бы себе пинка, если бы это было технически возможным. Но, увы, человеческая анатомия крайне несовершенна. Дать себе хорошего пинка так же сложно, как и укусить за локоть.
Глава IV
ШЕСТНАДЦАТЬ ЦИФР

Два самолета, Москва – Омск и Москва – Челябинск, шли встречными курсами. Собирались начать расхождение. Вдруг экипажи сообщают: впереди огромный диск, испускает лучи – три направлены к земле, два – вверх. До сих пор непонятно, что побудило диспетчера подать команду челябинскому экипажу немного изменить курс и сблизиться с объектом. Диск оказался на уровне самолета, поднял один из лучей, сфокусировал его и осветил кабину. Оба пилота почувствовали сильный жар.
Из секретного архива профессора К. И. Слощея
Федор уже спал, когда телефон, стоявший рядом на столе, неожиданно зазвонил. Не открывая глаз, он нашарил трубку.
– Алло! Это я! – ворвался в нее совсем бодрый голос.
– Кто я? – не узнавая спросонья, пробурчал Федор.
– Да я же! Катя Туркина.
Весь сон с Макарова как ветром сдуло.
– Тур… – осекся он.
– Она самая! Приходи ко мне! Прямо сейчас. Придешь?
Макаров покосился на окно. За окном стояла такая темень, что невозможно было даже взглянуть на стрелки будильника.
– Ты соображаешь, который час? – зевнул он.
– Два.
– Что «да»?
– Не «да», а два часа ночи, – нетерпеливо сказала Катя. – Ну да дело не в этом. Я только что нашла.
– Что нашла?
– Не буду называть вслух, а то вдруг телефоны в городе прослушивают. Кое-что, в чем шестнадцать цифр. Теперь просек?
Федор включил лампу и, зажав трубку между плечом и подбородком, поспешно стал сдергивать со стула брюки.
– Нашла? Но где? – крикнул он, прыгая на одной ноге.
– Придешь – покажу.
– Ты еще компьютер не включала?
– Еще нет, тебя жду. Мой код знаешь?
– Какой код?
– Подъездный. 256. Все три кнопки одновременно.
Трубка загудела.
– «Три кнопки одновременно»… Хоть бы «пока» сказала, – ворчливо передразнил Федор.
Он оделся, на цыпочках прокрался по коридору и выскользнул на площадку. Улица встретила его непривычной темнотой и тишиной. Стараясь держаться подальше от освещенных фонарями мест, он помчался к Туркиной.
Федор пересек дорогу и завернул за угол массивного девятиэтажного дома, как вдруг впереди вспыхнули автомобильные фары. Хотя и ослепленный, Макаров разглядел мигавшую милицейскую сирену и метнулся в сторону.
Уже отпрыгивая, он понял, что дуриком налетел на один из множества патрулей-секретов, расставленных по всему городу.
– Вон он! Бери его!.. Ах, чтоб… куда! – угрожающе прохрипел голос по мегафону.
Почти сразу хлопнули дверцы, и подросток услышал топот бегущих ног. «И надо же было так вляпаться! Зачем я побежал? Только выдал себя!» – мелькнуло в мыслях у Федора.
Но жалеть было уже поздно.
– А ну стой! Стой! Хуже будет! – сорвался голос.
«Так уж и будет хуже! Хуже уже некуда. Свою бабушку пугай! Куда бежать?.. Вот досада, совсем растерялся!» – расстроился Макаров.
Не сбавляя скорости, он кинулся к забору гаражей, подпрыгнул и, повиснув на заборе, перевалился на другую сторону. Милиционеры, ругаясь, стали карабкаться за ним, но им мешали автоматы, цеплявшиеся рожками и прицельными рамками за крупные ячейки сетки.
– Стой! Стрелять буду!
– Отставить! Не уйдет, там нет прохода! – крикнул другой голос.
– Перекрой выезд!
– Есть перекрыть выезд!
Взвыл двигатель. Милицейская машина развернулась и встала поперек, перегородив единственные ворота в гаражи. Теперь милиционеры были убеждены, что беглецу не улизнуть.
Однако Федор знал эти гаражи куда лучше своих преследователей. Сбегая с уроков, они с приятелями нередко играли здесь в войну и в прятки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39