Поверхность тела была пронизана нитями сверхпроводников, работавших при комнатной температуре, так что он едва мог заметить попадание лазерного луча. Тепло отводилось моментально. Волосы тоже были сделаны из негорючих материалов.
На левом виске элитника Трент заметил встроенный инскин. Тот неожиданно повернул голову и не мигая уставился на задержанного. Один из жандармов, получивший указание от секретарши, поднял Трента и подвел к свернувшейся двери, прикрывавшей вход в кабинет начальника полицейского управления.
- Давай, - сказал он и подтолкнул юношу в спину.
Шеф полиции Максвелл Девлин являлся ответственным по надзору за порядком в кварталах, расположенных по эту сторону Барьера, а также в большей части районов, прилегавших к Грани с противоположной стороны.
Отделка кабинета представляла собой странную смесь хромированных поверхностей и искусственной кожи сероватых тонов. Позади Трента подсвечивал огромный потухший экран, с помощью которого хозяин офиса время от времени обозревал подвластную ему территорию. Слева от Девлина на стене висела единственная в кабинете живописная картина, созданная из электролитов, дававших немыслимое сочетание цветов. На ней было изображено светящееся фиолетовым светом пасхальное яйцо, стоявшее посреди пустыни. Местность отливала багровым. Яйцо было установлено вертикально, точно на разделительной линии шоссе, прорезавшего пустыню. Окна были наглухо закрыты. Единственным источником света служила яркая настольная лампа. Ее плафон был развернут точно в сторону Трента, и тому казалось, что он тоже как бы погружен в светлое пятно, высвечивающееся в сумеречном, тусклом пространстве помещения. Справа от Девлина в зыбком полумраке просматривалась вешалка, на которой висела форменная шинель, а рядом с ней штатское пальто. Слева едва угадывалось что-то похожее на подставку, на которой возвышалось миниатюрное средневековое орудие.
Его ствол был направлен точно в лоб Тренту, который на вопрос Девлина, чем он собирался заняться сегодня вечером, ответил, что договорился с дружками отправиться в «Изумрудную иллюзию» потанцевать. Он так и заявил седовласому представительному мужчине за столом:
- Ну люблю я это дело! Что в этом противозаконного?! Тогда Девлин задал вопрос в лоб:
- Что твои ребята делали на восьмом ярусе Даун Плаза? Трент, к удивлению начальника, ответил честно, чего тот никак не ожидал от задержанного:
- Мы собирались стянуть кое-что у «Колли Хронике», а затем, как я уже объяснил, отправиться потанцевать и выпить кофе в «Изумрудной иллюзии». Это заведение расположено в подвале отеля «Красная линия». - Левая рука Трента незаметно скользнула вниз, насколько позволяла цепочка, соединявшая два металлопластиковых ободка на запястьях. Он едва ощущал онемевшую руку, поэтому, честно глядя в глаза Девлина, добавил: - Дальше сказать трудно. Полагаю, Джимми, скорее всего, напился бы и полез драться. Получил бы по морде, вернулся к нам и потом ничего, кроме кофе, в рот бы не взял. - Правая рука уже более-менее подчинялась ему, по крайней мере, пальцы сжимались и разжимались. Хорошо, что он мог самостоятельно сидеть. - Джимми взялся перечитывать Хемингуэя. У него это просто мания. Я не знаю, что с ним делать.
На вид Девлину было лет сорок, может, чуть больше. Сказать точно нельзя, успехи медицины лишали людей возраста. Ему могло быть и тридцать, и семьдесят. В каштановых волосах полицейского было много седины. Высокого роста - не менее двух метров и пяти сантиметров, крупный, широкоплечий, с хорошей фигурой. Вес - точно за сто килограммов, и при этом ни одной лишней жиринки. Кожа приятного загорелого оттенка, вот только лицо слегка осунувшееся и в глазах усталость.
Однако в тот момент Трента более всего интересовал элитник, сидевший в приемной у Девлина. Не исключено, что тот незаметно проник в комнату и сейчас пристроился где-нибудь в полумраке. Как бы исхитриться повернуть голову? К сожалению, шея пока в отключке.
Девлин некоторое время с интересом изучал Трента. Наконец заговорил:
- Вблизи ты выглядишь еще симпатичнее. И смышленее, чем можно было предположить. По-видимому, я слишком много дал тебе воли, вот ты за пару лет и разгулялся. Сам не пойму: почему я к тебе так благоволил? Давным-давно пора было взять тебя в оборот. - Он сделал паузу и прищурился, внимательно разглядывая задержанного. - Я должен либо сдать тебя миротворцам, либо засадить за решетку. В твоих документах сказано, что ты совершеннолетний, но на самом деле тебе еще нет девятнадцати. Впрочем, это не имеет значения.
Даю слово, если при обыске найдут молекулярное лезвие и докажут, что оно принадлежит тебе, ты отправишься на общественные работы. - Лицо Девлина по-прежнему оставалось усталым и озабоченным. - С другой стороны, - добавил офицер, - может, будет лучше, если я прикажу передать тебя миротворцам.
Трент замер. Что тут скажешь?! Напомнить, что это первый привод? Что он всегда регулярно отстегивал полиции установленный процент из своей добычи? Это ничего не даст. Все это было хорошо известно Девлину, однако сегодняшний разговор ясно показывал, что дело обстоит намного хуже. Стали бы копы применять против него парализатор, если бы какие-то могущественные силы не приказали рядовым патрульным полицейским всерьез взяться за него.
Больше всего Трента беспокоил миротворец в прихожей! Он-то что здесь делает?
Единственной соломинкой, за которую можно ухватиться, это откровенная нелюбовь, которую испытывали местные полицейские к миротворцам. Подавляющее большинство черных мундиров, тем более «меднолобых», составляли выходцы из Франции. Эта неприязнь выросла не на пустом месте - конфликт имел давние и глубокие корни. Люди из «Левой руки дьявола», то есть сотрудники Корпуса миротворцев при Организации Объединенных Наций, воспринимались в Нью-Йорке как оккупанты. Как, впрочем, и на всей подвластной Объединению территории бывших Соединенных Штатов.
Сразу после расправы с телепатами и прокатившихся по планете бунтов и мятежей остров Манхэттен был объявлен Столичным городом. К нему были прирезаны другие, в основном западные, районы бывшего Нью-Йорка. Их отделили от полуразрушенной восточной части гигантского мегаполиса так называемой Гранью, или Барьером.
Даже здесь, в Манхэттене, миротворцев не любили. Все знали, что местная полиция совсем иначе обращается с террористами из «Эризиан Клау» или «Общества Джонни Реба», чем люди из «Левой руки дьявола». Трент, правда, никогда не слышал, чтобы копы так или иначе были связаны или вовлечены в первую из этих подпольных организаций, однако свидетельства того, что кое-кто из полицейских является активным сторонником, а то и входит в состав активистов так называемого «Общества Джонни Реба», он нередко отыскивал в Инфосети.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
На левом виске элитника Трент заметил встроенный инскин. Тот неожиданно повернул голову и не мигая уставился на задержанного. Один из жандармов, получивший указание от секретарши, поднял Трента и подвел к свернувшейся двери, прикрывавшей вход в кабинет начальника полицейского управления.
- Давай, - сказал он и подтолкнул юношу в спину.
Шеф полиции Максвелл Девлин являлся ответственным по надзору за порядком в кварталах, расположенных по эту сторону Барьера, а также в большей части районов, прилегавших к Грани с противоположной стороны.
Отделка кабинета представляла собой странную смесь хромированных поверхностей и искусственной кожи сероватых тонов. Позади Трента подсвечивал огромный потухший экран, с помощью которого хозяин офиса время от времени обозревал подвластную ему территорию. Слева от Девлина на стене висела единственная в кабинете живописная картина, созданная из электролитов, дававших немыслимое сочетание цветов. На ней было изображено светящееся фиолетовым светом пасхальное яйцо, стоявшее посреди пустыни. Местность отливала багровым. Яйцо было установлено вертикально, точно на разделительной линии шоссе, прорезавшего пустыню. Окна были наглухо закрыты. Единственным источником света служила яркая настольная лампа. Ее плафон был развернут точно в сторону Трента, и тому казалось, что он тоже как бы погружен в светлое пятно, высвечивающееся в сумеречном, тусклом пространстве помещения. Справа от Девлина в зыбком полумраке просматривалась вешалка, на которой висела форменная шинель, а рядом с ней штатское пальто. Слева едва угадывалось что-то похожее на подставку, на которой возвышалось миниатюрное средневековое орудие.
Его ствол был направлен точно в лоб Тренту, который на вопрос Девлина, чем он собирался заняться сегодня вечером, ответил, что договорился с дружками отправиться в «Изумрудную иллюзию» потанцевать. Он так и заявил седовласому представительному мужчине за столом:
- Ну люблю я это дело! Что в этом противозаконного?! Тогда Девлин задал вопрос в лоб:
- Что твои ребята делали на восьмом ярусе Даун Плаза? Трент, к удивлению начальника, ответил честно, чего тот никак не ожидал от задержанного:
- Мы собирались стянуть кое-что у «Колли Хронике», а затем, как я уже объяснил, отправиться потанцевать и выпить кофе в «Изумрудной иллюзии». Это заведение расположено в подвале отеля «Красная линия». - Левая рука Трента незаметно скользнула вниз, насколько позволяла цепочка, соединявшая два металлопластиковых ободка на запястьях. Он едва ощущал онемевшую руку, поэтому, честно глядя в глаза Девлина, добавил: - Дальше сказать трудно. Полагаю, Джимми, скорее всего, напился бы и полез драться. Получил бы по морде, вернулся к нам и потом ничего, кроме кофе, в рот бы не взял. - Правая рука уже более-менее подчинялась ему, по крайней мере, пальцы сжимались и разжимались. Хорошо, что он мог самостоятельно сидеть. - Джимми взялся перечитывать Хемингуэя. У него это просто мания. Я не знаю, что с ним делать.
На вид Девлину было лет сорок, может, чуть больше. Сказать точно нельзя, успехи медицины лишали людей возраста. Ему могло быть и тридцать, и семьдесят. В каштановых волосах полицейского было много седины. Высокого роста - не менее двух метров и пяти сантиметров, крупный, широкоплечий, с хорошей фигурой. Вес - точно за сто килограммов, и при этом ни одной лишней жиринки. Кожа приятного загорелого оттенка, вот только лицо слегка осунувшееся и в глазах усталость.
Однако в тот момент Трента более всего интересовал элитник, сидевший в приемной у Девлина. Не исключено, что тот незаметно проник в комнату и сейчас пристроился где-нибудь в полумраке. Как бы исхитриться повернуть голову? К сожалению, шея пока в отключке.
Девлин некоторое время с интересом изучал Трента. Наконец заговорил:
- Вблизи ты выглядишь еще симпатичнее. И смышленее, чем можно было предположить. По-видимому, я слишком много дал тебе воли, вот ты за пару лет и разгулялся. Сам не пойму: почему я к тебе так благоволил? Давным-давно пора было взять тебя в оборот. - Он сделал паузу и прищурился, внимательно разглядывая задержанного. - Я должен либо сдать тебя миротворцам, либо засадить за решетку. В твоих документах сказано, что ты совершеннолетний, но на самом деле тебе еще нет девятнадцати. Впрочем, это не имеет значения.
Даю слово, если при обыске найдут молекулярное лезвие и докажут, что оно принадлежит тебе, ты отправишься на общественные работы. - Лицо Девлина по-прежнему оставалось усталым и озабоченным. - С другой стороны, - добавил офицер, - может, будет лучше, если я прикажу передать тебя миротворцам.
Трент замер. Что тут скажешь?! Напомнить, что это первый привод? Что он всегда регулярно отстегивал полиции установленный процент из своей добычи? Это ничего не даст. Все это было хорошо известно Девлину, однако сегодняшний разговор ясно показывал, что дело обстоит намного хуже. Стали бы копы применять против него парализатор, если бы какие-то могущественные силы не приказали рядовым патрульным полицейским всерьез взяться за него.
Больше всего Трента беспокоил миротворец в прихожей! Он-то что здесь делает?
Единственной соломинкой, за которую можно ухватиться, это откровенная нелюбовь, которую испытывали местные полицейские к миротворцам. Подавляющее большинство черных мундиров, тем более «меднолобых», составляли выходцы из Франции. Эта неприязнь выросла не на пустом месте - конфликт имел давние и глубокие корни. Люди из «Левой руки дьявола», то есть сотрудники Корпуса миротворцев при Организации Объединенных Наций, воспринимались в Нью-Йорке как оккупанты. Как, впрочем, и на всей подвластной Объединению территории бывших Соединенных Штатов.
Сразу после расправы с телепатами и прокатившихся по планете бунтов и мятежей остров Манхэттен был объявлен Столичным городом. К нему были прирезаны другие, в основном западные, районы бывшего Нью-Йорка. Их отделили от полуразрушенной восточной части гигантского мегаполиса так называемой Гранью, или Барьером.
Даже здесь, в Манхэттене, миротворцев не любили. Все знали, что местная полиция совсем иначе обращается с террористами из «Эризиан Клау» или «Общества Джонни Реба», чем люди из «Левой руки дьявола». Трент, правда, никогда не слышал, чтобы копы так или иначе были связаны или вовлечены в первую из этих подпольных организаций, однако свидетельства того, что кое-кто из полицейских является активным сторонником, а то и входит в состав активистов так называемого «Общества Джонни Реба», он нередко отыскивал в Инфосети.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146