Бежит тот, слезы роняет, здоровенный синяк под глазом ладонью прикрывает.
Смахнул рукавом Степан свои слезы и сразу к другу:
- Кто это тебя разукрасил?
- Кто, кто, сам знаешь кто, - всхлипнул Сережка, размазывая по пыльным щекам обильные потоки слез.
- - Как у них сил хватает, - удивился Степан, только что сражавшийся чуть не со всеми Алдохиными.
- Как, очень просто, ихние мужики на меня Макарку натравили... А у него кулаки знаешь какие, батрацкие.
- Вот вражья сила, - возмутился Степан, - чужими кулаками нас бьют! Нет, вот что, Урван, нужна нам своя партия. Без партии худо нам будет! Биты будем, пока не организуемся... Слыхал, что Кочетков про партию сказал - в ней вся сила!
Урван сразу всхлипывать перестал, - Мы им отпор дадим, подожди, вот организуемся только!
- А чего ждать, хоть сейчас соберем собрание, откроем заседание, быстро согласился скорый на дела Урван.
- Ты постой, не егози. Это дело нешуточное. Тут надо все обдумать. Зря не трепаться. Ребят самых стоящих подобрать.
- Подберем! Двое уже есть! Ты да я... Твои братья да мои сватья!
- Нет, брат, это у кулаков так, по родству да по кумовству, у большаков так не бывает.
- У большевиков.
- Ну да... у большаков родня по мысли, когда все заодно.
- Ну вот и у нас будет партия маленьких большевиков! - выпалил Сережка, и глаза у него засверкали от удовольствия, что он так складно придумал.
- Маленькие большаки? Чудно что-то, - усмехнулся Степан.
- Тогда давай комсомолами назовемся!
- Комсомолу мы по годам не подходим.
- Ну просто: партия ребят.
- Каких ребят? Ребята бывают и кулацкие...
- Бедняцких ребят!
Но упрямый Степан и с эти?л не согласился.
- Почему только бедняцких, возьмем и середняцких.
Нам без Павлухи Балакарева Тольку-поповича не одолеть.
- Да. Тольку ни с какого боку не возьмешь. Через себя не перекинешь, тяжел. Подножкой не собьешь, у него ноги, как тумбы. И кулака под бока не боится, салом зарос, блинами да пирогами откормлен. Один Павлуха его сдюжит. Тринадцать лет, а у него плечи мужичьи...
Порода!
- Значит, назовемся вот как: партия претив кулацких ребят.
- Лучше партия красных ребят!
- Нет, носы нам расквасят да и будут дразнить: "Эй вы, красные-прекрасные!"
- Я так смекаю, давай назовемся - партия слободных ребят!
- Не слободкых, а свободных, - поправил Степана Сережка.
На этот раз Степан согласился, и они вместе проговорили несколько раз подряд:
- Партия свободных ребят! Партия свободных ребят!
НЕОБЫКНОВЕННОЕ СОБРАНИЕ
Так впервые среди конопляников было произнесено название новой партии двумя босоногими мальчишками в одно июньское утро тысяча девятьсот двадцать второго года.
И название это не исчезло, не забылось в вихре мальчишеских дел и забав, не таков был парень Степан, чтобы бросать слова на ветер. Он не говорлив, но уж если скажет, как свяжет. Крепко его слово, потому что вдумчиво.
В полдни, когда взрослые мужики спали, забравшись от жары под телеги, когда бабы ушли доить коров на стойла, Степан собрал первое собрание новой партии.
В пустой омшаник на краю пчельника, где в зиму хранились ульи, а теперь валялось лишь несколько старых пустых колод, затащил Сережка-урван всех, на кого указал Степа. Был здесь и Антошка-лутошка, и Иван-бесштан, и Тараска-голяк. А Даша Мама-каши сама, незваной пришла.
- А ты куда? Ты ж знаешь, что у нас будет партия ребят, а не девчат, накинулся на нее Сережка.
Но Степан остановил его:
- Не трожь. Раз в ихней семье нет парней, пусть она и в партии будет за мальчишку.
- А что я, хуже вас, что ль, на коне езжу? Иль дерусь слабей? Кабы косы не помешали, я бы...
- А ты остриги их!
- Мамка не велит, больно хорошие, - не согласилась Даша. - Она мои косы гладит и говорит: "Ах ты, моя золотая..." И мне любо.
Ребята не стали спорить. Затворили дверь омшаника, зажгли свечку в фонаре. Уселись все на старых пчелиных колодах, и Степан постучал по стеклу фонаря карандашом. Так постукивал по графину с водой председатель сельсовета Тимофей, когда проводил собрания и говорил длинные речи.
Речь Степана была коротка:
- Товарищи, собрание партии свободных ребят открыто. Добавлений никаких?
Добавлений не было, все собравшиеся от словоохотливого Сережки давно уже знали, что это за партия и для чего она организуется.
Стоило Степану сказать первые слова, как все заговорили, не слушая друг друга. И все утверждали, что без партии ребятам хорошей жизни не видать. Что партия - первейшее дело. Каждому сознательному обязательно в партию записаться надо!
Хотели завести протокол, но Степан сказал, что можно записывать в уме, у него на канцелярию денег нету.
Согласились и так. Но все потребовали, чтобы каждый, кто вступает в партию, давал клятву на верность ей. Перебрали все известные клятвы: "Пусть мне отца, мать не видать, если я задумаю партию предать", "Пусть обращусь в лягушку, в ящерку, в поганую змею, если я партии изменю", "Ослепи меня молния, расщепи меня гром, напади все напасти, язва, чума, холера, семь сестер лихорадок, трясучка, гнетучка, огнянка..."
И другие самые страшные.
Степан сказал, что ничего этого не надо, тут надо бить на сознательность. Но ребята не согласились. И пошел такой спор и галдеж, что на шум явился хозяин пчельника дед Антип.
Раскрыл вдруг дверь да как крикнет:
- Это что за представление?!
Ребята кто куда. Хорошо, что в омшанике соломенная крыша прогнила. Так все сквозь нее и повыскакивали.
И бросились наутек, стряхивая с волос соломенную труху.
Но такое неожиданное окончание первого собрания дела не меняло, партия была создана, и скоро это почувствовало все население села Метелкина.
ЧТО ТАКОЕ ПСР
Первые понятия о новой партии получил метелкинский кулак - богатей Никифор Салин. Его батрачонок Гараська - мальчишка из соседней деревни Луковки - попросился на праздник сбегать домой повидаться с матерью и кстати бельишко сменить, обносился.
- Ничего, потерпишь. В поле - не в церкви, на работе и так сойдет.
Кулак заставил его в праздник пары бороновать, а то земля, вишь, пересыхает. Батрачонок заупрямился:
- В праздник я не работник. Не то теперь право! Не старый режим.
- Это какое те право? Нанялся - продался, хозяин - барин. Велю налево иди налево. Скажу направо - беги направо. А не то... вот тебе управа!
И Никифор отвесил батрачонку тяжелую затрещину.
Такую, что сбила его с ног и бросила на борону. Гараська об ее зубья чуть не убился.
Всплакнул парень, а пожаловаться некому. Сбегал он разок в сельсовет, а дядя Тимофей и разговаривать не стал. "Все вы, мальчишки, озорники; если вас не учить, чего тогда с вами делать".
По дороге на пашню только и пожаловался Гараська сельским мальчишкам, Степашке да Сережке, которые его,всегда жалели.
Кулацкие ребята его дразнили Гарась - дохлый карась, потому что он от недокорма был всегда тощ и вяловат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Смахнул рукавом Степан свои слезы и сразу к другу:
- Кто это тебя разукрасил?
- Кто, кто, сам знаешь кто, - всхлипнул Сережка, размазывая по пыльным щекам обильные потоки слез.
- - Как у них сил хватает, - удивился Степан, только что сражавшийся чуть не со всеми Алдохиными.
- Как, очень просто, ихние мужики на меня Макарку натравили... А у него кулаки знаешь какие, батрацкие.
- Вот вражья сила, - возмутился Степан, - чужими кулаками нас бьют! Нет, вот что, Урван, нужна нам своя партия. Без партии худо нам будет! Биты будем, пока не организуемся... Слыхал, что Кочетков про партию сказал - в ней вся сила!
Урван сразу всхлипывать перестал, - Мы им отпор дадим, подожди, вот организуемся только!
- А чего ждать, хоть сейчас соберем собрание, откроем заседание, быстро согласился скорый на дела Урван.
- Ты постой, не егози. Это дело нешуточное. Тут надо все обдумать. Зря не трепаться. Ребят самых стоящих подобрать.
- Подберем! Двое уже есть! Ты да я... Твои братья да мои сватья!
- Нет, брат, это у кулаков так, по родству да по кумовству, у большаков так не бывает.
- У большевиков.
- Ну да... у большаков родня по мысли, когда все заодно.
- Ну вот и у нас будет партия маленьких большевиков! - выпалил Сережка, и глаза у него засверкали от удовольствия, что он так складно придумал.
- Маленькие большаки? Чудно что-то, - усмехнулся Степан.
- Тогда давай комсомолами назовемся!
- Комсомолу мы по годам не подходим.
- Ну просто: партия ребят.
- Каких ребят? Ребята бывают и кулацкие...
- Бедняцких ребят!
Но упрямый Степан и с эти?л не согласился.
- Почему только бедняцких, возьмем и середняцких.
Нам без Павлухи Балакарева Тольку-поповича не одолеть.
- Да. Тольку ни с какого боку не возьмешь. Через себя не перекинешь, тяжел. Подножкой не собьешь, у него ноги, как тумбы. И кулака под бока не боится, салом зарос, блинами да пирогами откормлен. Один Павлуха его сдюжит. Тринадцать лет, а у него плечи мужичьи...
Порода!
- Значит, назовемся вот как: партия претив кулацких ребят.
- Лучше партия красных ребят!
- Нет, носы нам расквасят да и будут дразнить: "Эй вы, красные-прекрасные!"
- Я так смекаю, давай назовемся - партия слободных ребят!
- Не слободкых, а свободных, - поправил Степана Сережка.
На этот раз Степан согласился, и они вместе проговорили несколько раз подряд:
- Партия свободных ребят! Партия свободных ребят!
НЕОБЫКНОВЕННОЕ СОБРАНИЕ
Так впервые среди конопляников было произнесено название новой партии двумя босоногими мальчишками в одно июньское утро тысяча девятьсот двадцать второго года.
И название это не исчезло, не забылось в вихре мальчишеских дел и забав, не таков был парень Степан, чтобы бросать слова на ветер. Он не говорлив, но уж если скажет, как свяжет. Крепко его слово, потому что вдумчиво.
В полдни, когда взрослые мужики спали, забравшись от жары под телеги, когда бабы ушли доить коров на стойла, Степан собрал первое собрание новой партии.
В пустой омшаник на краю пчельника, где в зиму хранились ульи, а теперь валялось лишь несколько старых пустых колод, затащил Сережка-урван всех, на кого указал Степа. Был здесь и Антошка-лутошка, и Иван-бесштан, и Тараска-голяк. А Даша Мама-каши сама, незваной пришла.
- А ты куда? Ты ж знаешь, что у нас будет партия ребят, а не девчат, накинулся на нее Сережка.
Но Степан остановил его:
- Не трожь. Раз в ихней семье нет парней, пусть она и в партии будет за мальчишку.
- А что я, хуже вас, что ль, на коне езжу? Иль дерусь слабей? Кабы косы не помешали, я бы...
- А ты остриги их!
- Мамка не велит, больно хорошие, - не согласилась Даша. - Она мои косы гладит и говорит: "Ах ты, моя золотая..." И мне любо.
Ребята не стали спорить. Затворили дверь омшаника, зажгли свечку в фонаре. Уселись все на старых пчелиных колодах, и Степан постучал по стеклу фонаря карандашом. Так постукивал по графину с водой председатель сельсовета Тимофей, когда проводил собрания и говорил длинные речи.
Речь Степана была коротка:
- Товарищи, собрание партии свободных ребят открыто. Добавлений никаких?
Добавлений не было, все собравшиеся от словоохотливого Сережки давно уже знали, что это за партия и для чего она организуется.
Стоило Степану сказать первые слова, как все заговорили, не слушая друг друга. И все утверждали, что без партии ребятам хорошей жизни не видать. Что партия - первейшее дело. Каждому сознательному обязательно в партию записаться надо!
Хотели завести протокол, но Степан сказал, что можно записывать в уме, у него на канцелярию денег нету.
Согласились и так. Но все потребовали, чтобы каждый, кто вступает в партию, давал клятву на верность ей. Перебрали все известные клятвы: "Пусть мне отца, мать не видать, если я задумаю партию предать", "Пусть обращусь в лягушку, в ящерку, в поганую змею, если я партии изменю", "Ослепи меня молния, расщепи меня гром, напади все напасти, язва, чума, холера, семь сестер лихорадок, трясучка, гнетучка, огнянка..."
И другие самые страшные.
Степан сказал, что ничего этого не надо, тут надо бить на сознательность. Но ребята не согласились. И пошел такой спор и галдеж, что на шум явился хозяин пчельника дед Антип.
Раскрыл вдруг дверь да как крикнет:
- Это что за представление?!
Ребята кто куда. Хорошо, что в омшанике соломенная крыша прогнила. Так все сквозь нее и повыскакивали.
И бросились наутек, стряхивая с волос соломенную труху.
Но такое неожиданное окончание первого собрания дела не меняло, партия была создана, и скоро это почувствовало все население села Метелкина.
ЧТО ТАКОЕ ПСР
Первые понятия о новой партии получил метелкинский кулак - богатей Никифор Салин. Его батрачонок Гараська - мальчишка из соседней деревни Луковки - попросился на праздник сбегать домой повидаться с матерью и кстати бельишко сменить, обносился.
- Ничего, потерпишь. В поле - не в церкви, на работе и так сойдет.
Кулак заставил его в праздник пары бороновать, а то земля, вишь, пересыхает. Батрачонок заупрямился:
- В праздник я не работник. Не то теперь право! Не старый режим.
- Это какое те право? Нанялся - продался, хозяин - барин. Велю налево иди налево. Скажу направо - беги направо. А не то... вот тебе управа!
И Никифор отвесил батрачонку тяжелую затрещину.
Такую, что сбила его с ног и бросила на борону. Гараська об ее зубья чуть не убился.
Всплакнул парень, а пожаловаться некому. Сбегал он разок в сельсовет, а дядя Тимофей и разговаривать не стал. "Все вы, мальчишки, озорники; если вас не учить, чего тогда с вами делать".
По дороге на пашню только и пожаловался Гараська сельским мальчишкам, Степашке да Сережке, которые его,всегда жалели.
Кулацкие ребята его дразнили Гарась - дохлый карась, потому что он от недокорма был всегда тощ и вяловат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35