Я очень тронут. Для этого мы, писатели, и работаем.
Я хотел выдать ему порцию обычной грубой лести и демагогии, чтобы быстрее отвязаться от него и вернуться к телу Наташи и попытаться совместно с ней достичь того, чего нам не удавалось достичь до звонка этого типа, а именно - совместного оргазма.
Он имел наглость взмахнуть рукой таким образом, что выглядело это как жест пренебрежительного отмахивания от меня.
- Я уверен, что вы сами не понимаете кинематографичности вашего романа. Такое случается очень редко, чтобы все элементы крепко укладывались в конструкцию!
- Почему же я не понимаю! - возмутился я. Нужно было дать этому типу из провинциального Киева по голове. - Очень даже понимаю. Между прочим, одним из первых книгой заинтересовался, прочитав ее по-французски, сам Шлондорф. Из проекта, правда, потом ничего не вышло по вине его продюсеров, однако я встречался с ним в Нью-Йорке и выслушал от него массу комплиментов моему роману…
- Шлон… кто? - переспросил он.
«Боже, этот тип даже не знает, кто такой Шлондорф, и туда же, берется рассуждать о кинематографичности романов».
- Волкер Шлондорф - немецкий режиссер, поставивший, в частности, «Ле Тамбур…»
Я вдруг вспомнил, что я в Америке и что они тут ни хуя, кроме собственных голливудских хамов, не знают. Однако «Ле Тамбур» наделал в свое время шуму и в Нью-Йорке.
- «Тин драм», - воскликнул я, вспомнив, что под таким титулом фильм шел в Соединенных Штатах. - Вы видели «Тин драм»?
- А-ааа! - протянул он. - Это… Очень интеллигентский, говорят, фильм. На нашего Андрея Тарковского похоже. Я не видел, но мне рассказывали… И что же, по вам фильм сделали?
- Нет, - сказал я. - По мне нет. Увы. Есть французский режиссер, желающий купить права, но он до сих пор не нашел продюсера, - я пожал плечами. - Я решил больше в это дело не входить. Сделают, не сделают, я - писатель, мое дело писать и публиковать книги, а не ловить кинорежиссеров и переживать по поводу еще одной неосуществившейся киномечты…
Его физиономия сияла.
- Это я сделаю ваш фильм в конце концов!
- Пожалуйста, делайте, - сказал я. - Я буду счастлив. У вас есть деньги купить права?
Мимо прошел подросток-мексиканец под зонтиком. На плече он нес оглушительно хрипящий транзистор. Джинсы. Тишот без рукавов. Тощие, но мускулистые плечи. Я был уверен, что у подростка больше денег, чем у моего собеседника. Однако я привык к маньякам, и они меня не возмущают.
- Сегодня у меня нет таких денег, - сказал он гордо. - Но будут!
- Вот когда будут…
Я слегка сдвинулся к дверце автомобиля. Я хотел добавить любимую поговорку моей последней экс-жены: «Нету денег - привяжите к жопе веник», но решил, что он очень обидится. Он глядел на меня так, что было ясно: Валерий из Киева доволен, его худшие представления обо мне оправдались.
- Эй, - сказал я. - Во Франции совсем не те цены, что у вас здесь. Ничего страшного. Тысяч за триста франков мое издательство продаст вам киноправа. Спасибо за внимание, я пошел. Меня ждет женщина. В постели.
- Подождет, - сказал он нагло.
«Ни хуя себе, - подумал я, - не хватает еще, чтобы он вынул пушку и по всем лучшим стандартам бывших советских - новоамериканских мафиози приставил мне дуло к виску».
- Наташа умная женщина, - добавил он, обнаруживая удивительное всезнайство. - Сумасшедшая, конечно… Она подождет. Я, собственно, не о вашем романе хотел с вами поговорить. Я уверен, что фильм по вашей книге я сделаю. Я всегда добивался того, чего хотел. На сегодня же я могу предложить вам работу. Дело в том, что я хочу сделать первый русский порнофильм… Я уже собрал нужные деньги.
- А вот это уже ближе к делу, - обрадовался я. Хулиганские затеи меня всегда вдохновляли, и за несколько лет до этого, в Нью-Йорке, я серьезно подумывал о том, как бы сняться в порнофильме, оставить благодарному потомству писательский член крупным планом.
- Готов предложить свое тело. Правда, я еще никогда не снимался в порнофильмах. И должен предупредить вас, что я очень сенсатив. У меня могут возникнуть проблемы с эрекцией. Но если вы купите мне немного марихуаны или гашиша, я уверен, я смогу работать перед камерой так же, как и без камеры.
- Я хочу, чтобы вы написали сценарий.
Он отказывался от моего тела. Он брал на работу мой мозг. Это меня обидело.
- Сценарий? Это сложнее. Я никогда не писал сценариев для порнофильмов и никаких других сценариев не писал.
- А для театра писали?
- Нет. Я терпеть не могу театр и его чтецов-декламаторов, громко скандирующих фразы, которые нормальный человек себе самому и прошептать боится. Театр - это очень шумно. Я люблю тишину.
- Не страшно, - не смутился он. - Я уверен, что вы сможете. У вас в «Эдичке» все сделано наилучшим образом. Беретесь?
- Не знаю, - сказал я. - Скорее всего, нет. Вы, разумеется, хотите, чтобы я сделал всю работу даром?
- Ну нет, зачем же. Мы вам заплатим. Но потом, когда фильм себя окупит. Сейчас я не могу вам заплатить, у меня денег как раз в обрез. Вы должны меня понять. Я четыре года работал на такси. Жена моя работала санитаркой в госпитале Святой Терезы, чтобы скопить деньги на мой фильм. Мы питались картошкой, во всем себе отказывали. У жены даже приличного пальто нет…
- Зачем женщине пальто в Лос-Анджелесе?
- О, вы не знаете этот город. В феврале бывает порой довольно прохладно.
- Слушайте, - сказал я, - по-человечески я вас понимаю и вам сочувствую, но на вашу затею, пардон, я не подписываюсь. Поймите меня правильно, поставьте себя на мое место. Я вас совсем не знаю, вы свалились мне на голову и хотите, чтобы я бесплатно работал на вас. Да еще делал работу, к каковой я не приучен, к каковой у меня нет профессиональных навыков и, как я вам уже сказал, желания…
- Мы должны помогать друг другу. Мы же все оттуда, у нас одна судьба.
- Слушайте, - сказал я, - не для того я избавился от воли советского коллектива, чтобы ходить в коллективе здесь. Положить мне на всех эмигрантов Лос-Анджелеса, Брайтон-бич и Израиля, и всего мира. Плюс, если вы помните мою книгу, так я и не еврей даже. И вообще, Валерий, на фиг я вам нужен? Здесь, в Л.А. порнобизнес развит ой как, и вы можете за пять тысяч целковых иметь профессионального сценариста, который вам такое напишет! Моря спермы и тонны плоти…
- Я хочу русского, - сказал он упрямо. Как ребенок в детском саду. Здоровый дядя в трусах, лысый, члено-волосатый, как медведь, сидел со мной рядом и хотел русского.
- Я пошел, - сказал я и попробовал открыть дверцу. Хуя. Она не открывалась, дверца. Очевидно, он должен был нажать на кнопку, чтоб открылась. Я покачал головой, выражая свое неудовольствие.
- Вот что, - сказал он. - Сделаем так. Вы подумайте, хорошо? А я вам дам… - он вынул откуда-то из-под сиденья твердую черную папку из хлорвинила, - вот, это сценарий, который я написал сам.
1 2 3 4 5
Я хотел выдать ему порцию обычной грубой лести и демагогии, чтобы быстрее отвязаться от него и вернуться к телу Наташи и попытаться совместно с ней достичь того, чего нам не удавалось достичь до звонка этого типа, а именно - совместного оргазма.
Он имел наглость взмахнуть рукой таким образом, что выглядело это как жест пренебрежительного отмахивания от меня.
- Я уверен, что вы сами не понимаете кинематографичности вашего романа. Такое случается очень редко, чтобы все элементы крепко укладывались в конструкцию!
- Почему же я не понимаю! - возмутился я. Нужно было дать этому типу из провинциального Киева по голове. - Очень даже понимаю. Между прочим, одним из первых книгой заинтересовался, прочитав ее по-французски, сам Шлондорф. Из проекта, правда, потом ничего не вышло по вине его продюсеров, однако я встречался с ним в Нью-Йорке и выслушал от него массу комплиментов моему роману…
- Шлон… кто? - переспросил он.
«Боже, этот тип даже не знает, кто такой Шлондорф, и туда же, берется рассуждать о кинематографичности романов».
- Волкер Шлондорф - немецкий режиссер, поставивший, в частности, «Ле Тамбур…»
Я вдруг вспомнил, что я в Америке и что они тут ни хуя, кроме собственных голливудских хамов, не знают. Однако «Ле Тамбур» наделал в свое время шуму и в Нью-Йорке.
- «Тин драм», - воскликнул я, вспомнив, что под таким титулом фильм шел в Соединенных Штатах. - Вы видели «Тин драм»?
- А-ааа! - протянул он. - Это… Очень интеллигентский, говорят, фильм. На нашего Андрея Тарковского похоже. Я не видел, но мне рассказывали… И что же, по вам фильм сделали?
- Нет, - сказал я. - По мне нет. Увы. Есть французский режиссер, желающий купить права, но он до сих пор не нашел продюсера, - я пожал плечами. - Я решил больше в это дело не входить. Сделают, не сделают, я - писатель, мое дело писать и публиковать книги, а не ловить кинорежиссеров и переживать по поводу еще одной неосуществившейся киномечты…
Его физиономия сияла.
- Это я сделаю ваш фильм в конце концов!
- Пожалуйста, делайте, - сказал я. - Я буду счастлив. У вас есть деньги купить права?
Мимо прошел подросток-мексиканец под зонтиком. На плече он нес оглушительно хрипящий транзистор. Джинсы. Тишот без рукавов. Тощие, но мускулистые плечи. Я был уверен, что у подростка больше денег, чем у моего собеседника. Однако я привык к маньякам, и они меня не возмущают.
- Сегодня у меня нет таких денег, - сказал он гордо. - Но будут!
- Вот когда будут…
Я слегка сдвинулся к дверце автомобиля. Я хотел добавить любимую поговорку моей последней экс-жены: «Нету денег - привяжите к жопе веник», но решил, что он очень обидится. Он глядел на меня так, что было ясно: Валерий из Киева доволен, его худшие представления обо мне оправдались.
- Эй, - сказал я. - Во Франции совсем не те цены, что у вас здесь. Ничего страшного. Тысяч за триста франков мое издательство продаст вам киноправа. Спасибо за внимание, я пошел. Меня ждет женщина. В постели.
- Подождет, - сказал он нагло.
«Ни хуя себе, - подумал я, - не хватает еще, чтобы он вынул пушку и по всем лучшим стандартам бывших советских - новоамериканских мафиози приставил мне дуло к виску».
- Наташа умная женщина, - добавил он, обнаруживая удивительное всезнайство. - Сумасшедшая, конечно… Она подождет. Я, собственно, не о вашем романе хотел с вами поговорить. Я уверен, что фильм по вашей книге я сделаю. Я всегда добивался того, чего хотел. На сегодня же я могу предложить вам работу. Дело в том, что я хочу сделать первый русский порнофильм… Я уже собрал нужные деньги.
- А вот это уже ближе к делу, - обрадовался я. Хулиганские затеи меня всегда вдохновляли, и за несколько лет до этого, в Нью-Йорке, я серьезно подумывал о том, как бы сняться в порнофильме, оставить благодарному потомству писательский член крупным планом.
- Готов предложить свое тело. Правда, я еще никогда не снимался в порнофильмах. И должен предупредить вас, что я очень сенсатив. У меня могут возникнуть проблемы с эрекцией. Но если вы купите мне немного марихуаны или гашиша, я уверен, я смогу работать перед камерой так же, как и без камеры.
- Я хочу, чтобы вы написали сценарий.
Он отказывался от моего тела. Он брал на работу мой мозг. Это меня обидело.
- Сценарий? Это сложнее. Я никогда не писал сценариев для порнофильмов и никаких других сценариев не писал.
- А для театра писали?
- Нет. Я терпеть не могу театр и его чтецов-декламаторов, громко скандирующих фразы, которые нормальный человек себе самому и прошептать боится. Театр - это очень шумно. Я люблю тишину.
- Не страшно, - не смутился он. - Я уверен, что вы сможете. У вас в «Эдичке» все сделано наилучшим образом. Беретесь?
- Не знаю, - сказал я. - Скорее всего, нет. Вы, разумеется, хотите, чтобы я сделал всю работу даром?
- Ну нет, зачем же. Мы вам заплатим. Но потом, когда фильм себя окупит. Сейчас я не могу вам заплатить, у меня денег как раз в обрез. Вы должны меня понять. Я четыре года работал на такси. Жена моя работала санитаркой в госпитале Святой Терезы, чтобы скопить деньги на мой фильм. Мы питались картошкой, во всем себе отказывали. У жены даже приличного пальто нет…
- Зачем женщине пальто в Лос-Анджелесе?
- О, вы не знаете этот город. В феврале бывает порой довольно прохладно.
- Слушайте, - сказал я, - по-человечески я вас понимаю и вам сочувствую, но на вашу затею, пардон, я не подписываюсь. Поймите меня правильно, поставьте себя на мое место. Я вас совсем не знаю, вы свалились мне на голову и хотите, чтобы я бесплатно работал на вас. Да еще делал работу, к каковой я не приучен, к каковой у меня нет профессиональных навыков и, как я вам уже сказал, желания…
- Мы должны помогать друг другу. Мы же все оттуда, у нас одна судьба.
- Слушайте, - сказал я, - не для того я избавился от воли советского коллектива, чтобы ходить в коллективе здесь. Положить мне на всех эмигрантов Лос-Анджелеса, Брайтон-бич и Израиля, и всего мира. Плюс, если вы помните мою книгу, так я и не еврей даже. И вообще, Валерий, на фиг я вам нужен? Здесь, в Л.А. порнобизнес развит ой как, и вы можете за пять тысяч целковых иметь профессионального сценариста, который вам такое напишет! Моря спермы и тонны плоти…
- Я хочу русского, - сказал он упрямо. Как ребенок в детском саду. Здоровый дядя в трусах, лысый, члено-волосатый, как медведь, сидел со мной рядом и хотел русского.
- Я пошел, - сказал я и попробовал открыть дверцу. Хуя. Она не открывалась, дверца. Очевидно, он должен был нажать на кнопку, чтоб открылась. Я покачал головой, выражая свое неудовольствие.
- Вот что, - сказал он. - Сделаем так. Вы подумайте, хорошо? А я вам дам… - он вынул откуда-то из-под сиденья твердую черную папку из хлорвинила, - вот, это сценарий, который я написал сам.
1 2 3 4 5