— А вечером она повторяла: — Как приятно, что у тебя появился такой хороший друг. Надёжный человек, о котором знаешь, чего от него ожидать.
Теперь Елена у них давным-давно не появлялась. Пока мама, уложив волосы, отдыхала, она спросила, словно невзначай, ни к кому не обращаясь, как поживает Елена.
— Хорошо — ответила Роза. — Как раз сейчас она очень занята в газете.
Мама вернулась назад к кровати, завернулась в одеяло и открыла большой географический атлас.
— Милая Роза, — сказала она, — теперь я их снова где-то забыла, думаю, они в ванной.
Роза пошла за её очками, и мама сказала:
— Ты ангел. Мне бы повесить их вокруг шеи на ленте, но это придает такой глупый вид.
И прислонив атлас к коленям, начала читать; сегодня это была Америка.
Вскоре было уже совсем поздно для великого путешествия мамы. Оно было запланировано двадцать лет тому назад, нет, гораздо раньше, с самого начала — в дни раннего детства Розы, когда делались заверения и давались обещания, а детали их, подкрепляемые пылкими объятиями, обсуждались в детской. «Я возьму тебя с собой, украду тебя у папы, мы поедем в джунгли или на Средиземное море… Я построю тебе замок, где ты станешь королевой». И они рассказывали друг другу, каким будет этот замок и снаружи, и внутри, они по очереди собирались оформить каждую комнату, но тронный зал обставляли вместе.
Время от времени вопрос о путешествии поднимался снова. Меж тем годы шли, но ведь столько всего так никогда и не сбывается! А кроме того, ведь был еще папа.
Роза, стоявшая у окна, не оборачиваясь, спросила:
Куда бы ты поехала, если бы могла выбирать?
— Возможно, в Гафсу.
— В Гафсу? А где она находится?
— В Северной Африке. Место, которое называется Гафса.
— Но, милая мама, почему именно туда?
Мама засмеялась своим собственным таинственным смехом, который, скорее всего, напоминал лишь забавное хихиканье.
— Гафса звучит приятно на слух, а точно — сама не знаю. Просто пришло мне в голову!
— Но ты в самом деле хочешь поехать туда?
— Незачем делать такой печальный вид, — ответила мама, — мне не нужно никуда ехать.
— Но ты, верно, думаешь, что это все же было бы интересно.
Конечно. Конечно, это было бы интересно. Роза сжала губы. Она не видела ни безлюдную воскресную улицу, ни их комнату. Она видела лишь то суматошное время, когда мама внезапно не пожелала больше распоряжаться и брать на себя ответственность.
Казалось, будто все на свете пошло ко дну, не за что держаться. Мама просто отступила; она не хотела ни принимать решения, ни давать советы, а если ее к этому вынуждали, сжимала губы и выходила из комнаты.
— Тебе лучше знать, — говорила она.
Или:
— Этого не знаешь наверняка…
Или вообще, ничего не говоря, меняла тему разговора. Это было похоже на неё.
— Это пугает меня, — однажды вечером сказала Роза, а Елена, пожав плечами, ответила:
— Естественно. Ясно, ты напугана. Она всю жизнь только и говорила вам, что вы должны делать, и любить, и хотеть, и устраивала всё для вас так, что вы ни шага самостоятельно ступить не могли, ни одна собственная мысль вам в голову не приходила. А потом вдруг она становится старой, а твой папа умирает. И она выпускает бразды правления из рук. Ты что не понимаешь? А теперь — твой черед. Это своего рода смена караула, и она абсолютна права. Такое случается всё время, это неизбежно.
Она какое-то время разглядывала узенькое, неопределенное лицо Розы с боязливым ртом, а потом грубо подытожила:
— Попытайся уяснить себе, что твоя королева больше на в силах править, — и более мягко добавила: — Поди сюда! Нечего вешать нос, я хочу, чтобы ты была свободна и держала нос по ветру. Хоть ненадолго забудь её.
И Роза, отпрянув отрезала:
— Теперь, верно, королевой должна стать ты, не так ли, а?
— Боже мой! — произнесла Елена. — Эти старые дочки со своими маменьками. Никогда мне от них не отделаться. Это безнадежно.
Роза заплакала, и её утешили.
Она очень боялась, когда Елена впервые пришла к ним. Но с самого начала всё шло хорошо, Елена сумела сделать маму весёлой, даже игривой, ей удалось заставить её рассказывать о своей жизни совершенно по-новому. Все вместе они много смеялись. Роза хохотала, она дух перевести не могла от колоссального облегчения и благодарности. Да и потом, когда Елена приходила, мама продолжала вспоминать о давным-давно минувших событиях, но вовсе не о тех историях, которые её дочь слышала столько раз.
То, что она рассказывала, внезапно обрело краски, все её встречи и странствия, её разочарования и удачи в работе и любви стали убедительными и очень живыми. Это Елена придала им жизнь,
Елена, что нашла подход к маме, развлекая её с несколько небрежно улыбкой, означавшей взаимное понимание. Елена была волшебницей, умевшей извлекать что угодно из своей шляпы. Если только хотела. Но теперь она убрала свою шляпу на полку и больше не приходила.
— Лучше мне держаться подальше, — сказала Елена. — Что она, собственно говоря, знает?
— Ничего. Она ничего не знает о подобных вещах. Но она разочарована тем, что ты больше не приходишь.
Елена, пожав плечами, ответила, что весь её запас исчерпан, и она не любит повторяться. А когда она была у них в последний раз, всё получилось как-то нелепо. Роза знала, что произошло.
Они сидели на диване и смотрели телевизор, а когда экран погас, продолжали сидеть рядом друг с другом. И внезапно тишина стала чересчур напряженной. Ничего общего с передачей она не имела, то был совершенно безликий репортаж о болотных птицах.
Елена выпрямилась, а её рука за маминой спиной ощупью искала руку Розы. Роза отпрянула. Тогда Елена положила руку на мамино плечо.
— Птицы, — медленно сказала она, — огромное болото, куда никто не приходит, миля за милей вода, и тростник, и птицы, о которых мы ничего не знаем и которые ничего общего с нами не имеют. Разве это не странно?!
Мама сидела очень тихо. Потом поднялась и сказала:
— Знаешь, ты какая-то наэлектризованная. Руки у тебя — электрические. И засмеялась на свой лад — захихикала. Роза, почувствовав, что покраснела, разглядывала их обеих: Елену, откинувшуюся с улыбкой на спинку дивана, и маму, которая, стоя, смотрела на Елену через плечо. Собственно говоря, ничего не произошло, вообще ничего, лишь взаимный интерес стал слишком сильным и напряженным… Елена сразу же после этого ушла.
«Я должна подарить маме это путешествие. Я должна спешить, вскоре времени на это не будет. Я должна найти одно единственное место, самое лучшее место, вселяющее как покой, так и восхищение, место, достаточно далекое, чтобы быть настоящим путешествием, но не слишком отдаленное, на случай, если она заболеет. Мне надо вовремя забронировать отели и попытаться получить отпуск в банке. Там не должно быть слишком жарко, надо разузнать про климат.
1 2 3 4
Теперь Елена у них давным-давно не появлялась. Пока мама, уложив волосы, отдыхала, она спросила, словно невзначай, ни к кому не обращаясь, как поживает Елена.
— Хорошо — ответила Роза. — Как раз сейчас она очень занята в газете.
Мама вернулась назад к кровати, завернулась в одеяло и открыла большой географический атлас.
— Милая Роза, — сказала она, — теперь я их снова где-то забыла, думаю, они в ванной.
Роза пошла за её очками, и мама сказала:
— Ты ангел. Мне бы повесить их вокруг шеи на ленте, но это придает такой глупый вид.
И прислонив атлас к коленям, начала читать; сегодня это была Америка.
Вскоре было уже совсем поздно для великого путешествия мамы. Оно было запланировано двадцать лет тому назад, нет, гораздо раньше, с самого начала — в дни раннего детства Розы, когда делались заверения и давались обещания, а детали их, подкрепляемые пылкими объятиями, обсуждались в детской. «Я возьму тебя с собой, украду тебя у папы, мы поедем в джунгли или на Средиземное море… Я построю тебе замок, где ты станешь королевой». И они рассказывали друг другу, каким будет этот замок и снаружи, и внутри, они по очереди собирались оформить каждую комнату, но тронный зал обставляли вместе.
Время от времени вопрос о путешествии поднимался снова. Меж тем годы шли, но ведь столько всего так никогда и не сбывается! А кроме того, ведь был еще папа.
Роза, стоявшая у окна, не оборачиваясь, спросила:
Куда бы ты поехала, если бы могла выбирать?
— Возможно, в Гафсу.
— В Гафсу? А где она находится?
— В Северной Африке. Место, которое называется Гафса.
— Но, милая мама, почему именно туда?
Мама засмеялась своим собственным таинственным смехом, который, скорее всего, напоминал лишь забавное хихиканье.
— Гафса звучит приятно на слух, а точно — сама не знаю. Просто пришло мне в голову!
— Но ты в самом деле хочешь поехать туда?
— Незачем делать такой печальный вид, — ответила мама, — мне не нужно никуда ехать.
— Но ты, верно, думаешь, что это все же было бы интересно.
Конечно. Конечно, это было бы интересно. Роза сжала губы. Она не видела ни безлюдную воскресную улицу, ни их комнату. Она видела лишь то суматошное время, когда мама внезапно не пожелала больше распоряжаться и брать на себя ответственность.
Казалось, будто все на свете пошло ко дну, не за что держаться. Мама просто отступила; она не хотела ни принимать решения, ни давать советы, а если ее к этому вынуждали, сжимала губы и выходила из комнаты.
— Тебе лучше знать, — говорила она.
Или:
— Этого не знаешь наверняка…
Или вообще, ничего не говоря, меняла тему разговора. Это было похоже на неё.
— Это пугает меня, — однажды вечером сказала Роза, а Елена, пожав плечами, ответила:
— Естественно. Ясно, ты напугана. Она всю жизнь только и говорила вам, что вы должны делать, и любить, и хотеть, и устраивала всё для вас так, что вы ни шага самостоятельно ступить не могли, ни одна собственная мысль вам в голову не приходила. А потом вдруг она становится старой, а твой папа умирает. И она выпускает бразды правления из рук. Ты что не понимаешь? А теперь — твой черед. Это своего рода смена караула, и она абсолютна права. Такое случается всё время, это неизбежно.
Она какое-то время разглядывала узенькое, неопределенное лицо Розы с боязливым ртом, а потом грубо подытожила:
— Попытайся уяснить себе, что твоя королева больше на в силах править, — и более мягко добавила: — Поди сюда! Нечего вешать нос, я хочу, чтобы ты была свободна и держала нос по ветру. Хоть ненадолго забудь её.
И Роза, отпрянув отрезала:
— Теперь, верно, королевой должна стать ты, не так ли, а?
— Боже мой! — произнесла Елена. — Эти старые дочки со своими маменьками. Никогда мне от них не отделаться. Это безнадежно.
Роза заплакала, и её утешили.
Она очень боялась, когда Елена впервые пришла к ним. Но с самого начала всё шло хорошо, Елена сумела сделать маму весёлой, даже игривой, ей удалось заставить её рассказывать о своей жизни совершенно по-новому. Все вместе они много смеялись. Роза хохотала, она дух перевести не могла от колоссального облегчения и благодарности. Да и потом, когда Елена приходила, мама продолжала вспоминать о давным-давно минувших событиях, но вовсе не о тех историях, которые её дочь слышала столько раз.
То, что она рассказывала, внезапно обрело краски, все её встречи и странствия, её разочарования и удачи в работе и любви стали убедительными и очень живыми. Это Елена придала им жизнь,
Елена, что нашла подход к маме, развлекая её с несколько небрежно улыбкой, означавшей взаимное понимание. Елена была волшебницей, умевшей извлекать что угодно из своей шляпы. Если только хотела. Но теперь она убрала свою шляпу на полку и больше не приходила.
— Лучше мне держаться подальше, — сказала Елена. — Что она, собственно говоря, знает?
— Ничего. Она ничего не знает о подобных вещах. Но она разочарована тем, что ты больше не приходишь.
Елена, пожав плечами, ответила, что весь её запас исчерпан, и она не любит повторяться. А когда она была у них в последний раз, всё получилось как-то нелепо. Роза знала, что произошло.
Они сидели на диване и смотрели телевизор, а когда экран погас, продолжали сидеть рядом друг с другом. И внезапно тишина стала чересчур напряженной. Ничего общего с передачей она не имела, то был совершенно безликий репортаж о болотных птицах.
Елена выпрямилась, а её рука за маминой спиной ощупью искала руку Розы. Роза отпрянула. Тогда Елена положила руку на мамино плечо.
— Птицы, — медленно сказала она, — огромное болото, куда никто не приходит, миля за милей вода, и тростник, и птицы, о которых мы ничего не знаем и которые ничего общего с нами не имеют. Разве это не странно?!
Мама сидела очень тихо. Потом поднялась и сказала:
— Знаешь, ты какая-то наэлектризованная. Руки у тебя — электрические. И засмеялась на свой лад — захихикала. Роза, почувствовав, что покраснела, разглядывала их обеих: Елену, откинувшуюся с улыбкой на спинку дивана, и маму, которая, стоя, смотрела на Елену через плечо. Собственно говоря, ничего не произошло, вообще ничего, лишь взаимный интерес стал слишком сильным и напряженным… Елена сразу же после этого ушла.
«Я должна подарить маме это путешествие. Я должна спешить, вскоре времени на это не будет. Я должна найти одно единственное место, самое лучшее место, вселяющее как покой, так и восхищение, место, достаточно далекое, чтобы быть настоящим путешествием, но не слишком отдаленное, на случай, если она заболеет. Мне надо вовремя забронировать отели и попытаться получить отпуск в банке. Там не должно быть слишком жарко, надо разузнать про климат.
1 2 3 4