– Не бойся, – сказал Хемуль. – Это всего лишь я.
Он сунул малютку за пазуху между фуфайкой и курткой из меха ламы, поднялся на ноги и зашлепал дальше на своих снегоступах.
А вообще-то он сразу забыл про крошку Саломею и думал теперь лишь о стакане подогретого сока.
На другой день, в воскресенье, ветер улегся. Было тепло, пасмурно, и все чуть ли не по колено утопали в снегу.
Вся долина, озаренная луной, казалась игрушечной. Одни сугробы походили на огромные круглые булки, другие образовали красиво изогнутые горные гряды с остроконечными вершинами. На каждый куст была надета большая снежная шляпа. А деревья выглядели как гигантские торты, придуманные кондитером с удивительной фантазией.
В виде исключения все гости высыпали на снег и устроили настоящую войну снежками. Варенье почти уже кончилось, но оно все же придало гостям сил, их лапы окрепли.

Хемуль сидел на крыше дровяного сарая и трубил в свой медный рог, а рядом с ним сидела счастливая крошка Саломея.
Он играл свой любимый "Марш хемулей" и закончил его особенно замысловатым пассажем. Потом, повернувшись к Муми-троллю, сказал:
– Ты только не расстраивайся, но я все же поеду в Пустынные горы. А следующей зимой обещаю научить тебя кататься на лыжах.
– Я ведь говорил тебе... – огорченно начал Мумитролль.
– Знаю, знаю, – прервал его Хемуль. – Тогда в Пустынных горах было именно так. Но после снежного бурана холмы там стали просто замечательные. И подумать только, сколько там свежайшего воздуха!
Муми-тролль взглянул на Туу-тикки.
Она кивнула. Это означало: пусть едет. Все разъяснилось и наладится само собой.
Муми-тролль вошел в дом и открыл печную вьюшку. Сначала он тихонько позвал своего предка при помощи неназойливого опознавательно сигнала, звучавшего примерно так: тиу-уу, тиу-уу. Предок не отвечал.
"Я совсем забыл про него, – подумал Муми-тролль. – Но то, что происходит сейчас, в самом деле гораздо интереснее, чем то, что было тысячу лет назад".
Он вытащил из печки большую банку клубничного варенья. А потом написал кусочком угля на закрывавшей банку бумажной обертке: "Моему старому другу – Хемулю".
В тот вечер Юнку пришлось пробираться целый час по снегу, прежде чем он добрался до своей ямки, где обычно сидел и тосковал. Всякий раз, когда пес сидел здесь, тоскуя, ямка печали становилась чуть больше, но теперь она вовсе утонула в снегу.
Пустынные горы от подножий до вершин были одеты снегом и раскинулись перед Юнком во всей своей роскошной белизне. Ночь была безлунная, но звезды необычайно ярко светили во влажном воздухе. Далеко-далеко глухо прогрохотал снежный обвал. Юнк уселся в ямку и стал ждать волков.
Этой ночью ему пришлось ждать долго.
Он представлял себе, как волки бегут по заснеженному полю, серые, сильные, огромные, и как они внезапно останавливаются, заслышав его вой на опушке леса.
А может, они думают: "Там, вдалеке, у нас есть товарищ. Двоюродный брат, с которым неплохо было бы познакомиться..."
Мысль об этом взволновала Юнка, и фантазия его вдруг дерзко разыгралась. Пока пес ждал, он вышивал свою мечту красочными узорами. Вот стая волков внезапно появляется где-то на дальней горной гряде. Они бегут к нему. Они виляют хвостами...
Тут Юнк вспомнил, что настоящие волки никогда не виляют хвостами. Но это не важно. Во всяком случае они бегут к нему, они его узнали... Они решили наконец позволить ему сопровождать стаю...
Однако если бы мечта Юнка осуществилась, ему грозила бы опасность. И мысль об этом ошеломила одинокого пса; подняв морду к звездам, подавленный тоской, Юнк завыл.

И вдруг волки ответили ему.
Они были так близко, что Юнка охватил страх. Он сделал неловкую попытку зарыться в снег. Повсюду вокруг него зажглись огоньками волчьи глаза.
Теперь волки замолчали. Они окружили Юнка кольцом, и кольцо это все сжималось и сжималось.

Виляя хвостом, Юнк заскулил, но никто ему не ответил. Он снял свою шерстяную шапчонку и подбросил ее в воздух, желая показать, что он охотно поиграл бы с волками и что вообще он совсем безобидный пес.
Но волки даже не посмотрели на его шапчонку. И внезапно Юнк понял, как он ошибся! Волки вовсе не его братья, с ними не поиграешь.
"Волки съедят тебя в два счета, и ты едва ли успеешь раскаяться в том, что вел себя как круглый дурак, – подумал Юнк и перестал вилять хвостом. – Как жаль, а ведь я бы мог спокойно спать по ночам, вместо того чтобы сидеть в снегу и тосковать до слез..."
Волки подходили все ближе.
И тут вдруг в лесу раздался звонкий звук медного рога. То была гремящая музыка духового инструмента, музыка, от которой с деревьев посыпался снег и заморгали желтые волчьи глаза. В одну секунду опасность миновала, и только шерстяная шапчонка осталась лежать на снегу рядом с Юнком. А с горного склона на широких снегоступах, с трудом волоча ноги, спускался Хемуль.
В походном мешке Хемуля лежала согретая теплом сонная крошка Саломея и прислушивалась к музыке рога.
– Ты что тут сидишь, песик? – спросил Хемуль. – Долго ждал меня?
– Нет, – ответил Юнк.
– Скоро мы перейдем на твердый снежный наст, – радостно сообщил Хемуль. – А когда мы доберемся до Пустынных гор, я дам тебе теплого молока из термоса.
И Хемуль, не оглядываясь, побежал дальше.
Юнк брел следом за ним. Ему показалось это самым правильным. Иначе он поступить не мог.


ГЛАВА ШЕСТАЯ
Первая весна
После первой весенней бури в долину пришли беспокойство и перемены. Гости еще сильней затосковали по дому. Один за другим отправлялись они в путь, чаще всего ночью, когда снежный наст твердый и по нему легче было идти. Кое-кто смастерил себе лыжи, и каждый захватил на дорогу хотя бы маленькую баночку с вареньем. Уходившие последними поделили между собой банку клюквенного варенья.

Вот и самые последние гости перешли мост, и погреб с вареньем совсем опустел.
– Теперь мы остались втроем, – сказала Туу-тикки, – ты, я да малышка Мю. А все таинственные, загадочные существа спрятались до следующей зимы.
– Я так и не разглядел того, с серебристыми рогами, – вздохнул Муми-тролль. – И тех малюток с длинными ногами, которые скользили по льду. Или то черное с необычайно огромными глазами, что перелетело через костер.
– Их царство – зима, – объяснила Туу-тикки. – Разве ты не видишь, что скоро наступит весна?
Муми-тролль покачал головой.
– Еще рано. Я не узнаю ее, – сказал он.
Но Туу-тикки вывернула наизнанку свою красную шапчонку – подкладка ее оказалась нежно-голубой.
– Я всегда выворачиваю наизнанку шапчонку, когда нос мой чует весну, – проговорила она. И, усевшись на крышку колодца, запела примерно так:
Я – Туу-тикки,
чую носом теплые ветры.
Теперь налетят великие бури.
Теперь понесутся грохочущие лавины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20