– Вы заставили меня задуматься.
– Тут действительно есть о чем подумать, потому что вы должны быть готовы ко всему. Вы понимаете? Вряд ли, конечно, дело зайдет так далеко, в девяносто пяти случаях из ста без этого удается обойтись.
– Но может зайти.
– Именно. Может.
– Господи, – выдохнула она. – Он, конечно, сукин сын, но я не хочу его смерти. Я хочу, чтобы он получил наглядный урок. Я не хочу до конца моих дней терзаться из-за него угрызениями совести.
– Я так и думал.
– Но я не хочу платить этому сукиному сыну десять тысяч долларов. Я все усложняю, не так ли?
– Я отлучусь на минутку, – он встал. – Вы пока подумайте, а потом мы продолжим разговор.
Пока он отсутствовал, она повернула книгу к себе. Посмотрела на фотоснимок автора, прочитала несколько строк аннотации. Вернула книгу на место. Отпила «мартини», выглянула в окно. Автомобили проезжали мимо, едва пробивая светом фар густой туман.
– Я подумала, – сказала она, когда он сел за столик.
– И что?
– Вы отговорили меня платить вам пятьсот долларов.
– Я так и предполагал.
– Потому что я не хочу, чтобы его убили, я даже не хочу, чтобы он попал в больницу. Мне приглянулась идея напугать его, напугать как следует, может, начистить физиономию. Все потому, что я разозлилась.
– Разозлиться может каждый.
– Но теперь я понимаю, что хочу одного: чтобы он перестал требовать с меня эти десять тысяч. Господи, это все мои деньги. Я не хочу отдавать их ему.
– Может, вам и не придется.
– Как это?
– Я не думаю, что деньги – главное. Для него – нет. Просто он дуется из-за того, что вы его бросили. Вот и вы в ответных действиях пока руководствовались эмоциями. Но взгляните на происходящее с точки зрения бизнеса. Вы правы, он – нет, но борьба может потребовать слишком больших усилий. Так что попытайтесь договориться.
– Договориться?
– Вы всегда платили за себя, поэтому, в принципе, готовы оплатить свои расходы на круиз, не так ли?
– Да, но…
– Да, да, речь шла о его подарке вам. Но давайте об этом сейчас забудем. Вы можете оплатить половину. Однако, это все равно много. Предложите ему две тысячи долларов. Мне представляется, что он их возьмет.
– Боже, мне противно с ним говорить. Я не смогу ему что-то предлагать.
– Тогда попросите кого-нибудь сделать ему такое предложение от вашего имени.
– Адвоката?
– Тогда придется платить адвокату. Нет, я подумал, что мог бы взять это на себя.
– Вы серьезно?
– Иначе я бы и не открывал рта. Думаю, если я сделаю ему такое предложение, он его примет. Я не собираюсь угрожать ему, но уверен, что он и без угроз поймет, что к чему.
– То есть сообразит, чем чреват его отказ.
– Я принесу с собой чек на две тысячи долларов, выписанный вами на его имя. Почему-то мне кажется, что он его возьмет, и вы больше не услышите о своем долге в десять тысяч долларов.
– Значит, я остаюсь без двух тысяч. Плюс пятьсот долларов вам.
– Я с вас ничего не возьму.
– Почему?
– Я же собираюсь только поговорить с этим парнем. За разговоры я денег не беру. Я не адвокат. Рядовой гражданин, которому принадлежат пара автостоянок.
– И который читает толстые романы молодых индийских писателей.
– О? Вы читали эту книгу?
Она покачала головой.
– Трудно запоминать эти имена, особенно, если не знаешь, как они правильно произносятся. Словно спрашиваешь у человека, который час, а он начинает объяснять тебе, как сделать часы. Пусть даже и солнечные. Но это интересно.
– Вот уж не думала, что вы любите читать.
– Билли Автостоянщик, – покивал он. – Человек, который многих знает и многое может уладить. Так, наверное, охарактеризовал меня Томми.
– В общих чертах.
– Наверное, так оно и есть. Чтением я… ну… выделяюсь из своего круга. Оно открывает мне новые миры. Я в них не живу, но могу там бывать.
– Вы просто приобрели привычку читать? Точно так же, как привыкли поднимать тяжести?
Он рассмеялся.
– Да, конечно, только читать я пристрастился с детства. Мне не пришлось уезжать из города, чтобы приобрести эту привычку.
– Я как раз об этом думала.
– Так или иначе, там читать трудно, труднее, чем многие думают. Очень шумно.
– Правда? Вот уж не ожидала. Всегда говорила себе, что обязательно прочту "Войну и мир", когда меня посадят в тюрьму. Но, если там шумно, тогда обойдусь без "Войны и мира". Не пойду в тюрьму.
– Вам там не место.
– Правда?
– Да. Это можно сказать и по вашей внешности, и по тому, что за ней скрывается. Единственное слово, каким я могу вас охарактеризовать, это «класс», но слово это очень уж часто употребляют люди, у которых за душой ничего нет.
– Вы мне льстите. Особенно после того, как убедили меня не совершать поступок, о котором я сожалела бы всю жизнь, и нашли способ отвадить от меня этого сукиного сына, всего за две тысячи долларов заставить этого сукиного сына забыть ко мне дорогу. Вот это называется "классом".
– Ну, вы видите меня во всей красе.
– А я выставила напоказ все свое моральное уродство. Искать человека, чтобы тот избил прежнего дружка. О каком «классе» тут может идти речь?
– Я вижу совсем другое. Женщину, которая не хочет, чтобы ею помыкали. И если я могу как-то помочь вам, то с радостью это сделаю. Но, при всем этом, вы – дама, а я – никто.
– Я не знаю, о чем вы.
– Да нет, знаете.
– Пожалуй, знаю.
Он кивнул.
– Допивайте «мартини». Я отвезу вас в город.
– В этом нет нужды. Я доеду на поезде.
– Мне все равно возвращаться в город. Так что нам по дороге.
– Если вы так считаете…
– Считаю, – кивнул он. – Но есть и другой вариант. Нам обоим надо поесть, а здесь подают отличные стейки. Давайте я угощу вас обедом, а потом отвезу домой.
– Обедом…
– "Коктейль" из креветок, салат, стейк, вареный картофель…
– Вы меня искушаете.
– Так поддайтесь искушению. Это всего лишь обед.
Она пристально посмотрела на него.
– Нет. Нечто большее.
– Большее, если вы того захотите. Или просто обед, если таковым будет ваше желание.
– Но вы не знаете, как далеко все может зайти. Мы возвращаемся в исходную точку, не так ли? Как вы сами сказали про гориллу, она решает, когда надо останавливаться.
– Догадываюсь, горилла – это я?
– Вы сказали, что горилла – насилие. В нашем случае это не насилие, но не я и не вы. А то, что происходит между нами, уже происходит, не так ли?
– Скорее да, чем нет.
Она посмотрела на свои руки, потом на него.
– Человек должен есть.
– Кто ж с этим спорит?
– И за окном туман.
– Сильный туман. Но как знать, может, он и рассеется, когда мы поедим?
– Меня это не удивит, – улыбнулась она. – Мне кажется, процесс уже пошел.

1 2 3