Джафар почувствовал зверский голод, набросился на
остывшее мясо. Из головы стремительно выветривались винные пары.
Процесс был мучителен, и пришлось принять срочные меры, чтоб его
остановить. Это удалось, но с трудом. Тогда Джафар выхватил меч,
поднял, как знамя, и скомандовал:
- За мной, бандарлоги!
Дальнейшее вспоминалось с трудом. В каком-то трактире он учил
выбивать доски из перегородки между залом и кухней ударами каратэ.
Гундосил надоедливый трактирщик, ему пришлось показать желтую
карточку и удалить с поля. В другом трактире, где он учил народ
набрасывать лассо на голову лося, прибитую к стене, опять надоедал
трактирщик. Джафар опять показал желтую карточку и удалил с поля.
Голова оказалась прибита крепко, но когда десять здоровых мужчин
взялись за веревку, сдалась, и рухнула вместе с перегородкой.
За перегородкой завопила голая девка, весьма скромно одетый мужчина
полез на Джафара с кинжалом. Джафар взревел от восторга и попытался
вытащить меч. Меч не вытаскивался, пришлось схватить нахала за руку
и за ногу, раскрутить и забросить туда, откуда тот вылез. Наконец,
меч вышел из ножен. Он был весь в какой-то жирной грязи. Нахал
бросил в Джафара стулом и убежал. Джафар погасил подачу ударом
меча.
- Акелла промахнулся! - заревел он. - Позор джунглям! Эй, лысый,
подбрось-ка тот стул.
Мужики быстро поняли правила игры и стали подавать. Джафар
гасил подачи одну за другой. Но стулья и скамейки скоро кончились.
Тогда он изменил правила, и стал перерубать ножки столов. Удар
защитывался, если ножка перерубалась с первого раза. Кто-то принес
топор, организовали две команды. Но столы тоже скоро кончились.
В следующем трактире зал был длинный и узкий. Джафар учил народ
метать томагавки. Топор пришелся кстати. Трактирщику опять пришлось
показать желтую карточку. Голая девка из предыдущего трактира успела
одеться, и теперь приносила томагавки назад. Она была ничего собой,
но до отвращения болтлива. Джафар и ей показал желтую карточку и
приказал заткнуться. Но с поля удалять не стал. Девка засунула
золотой в рот, и заткнулась, но зато дала волю рукам. Пришлось
отшлепать ее по голой попе, что вызвало восторг у всех, и больше
всего - у самой девки. Тем временем кто-то придумал новую игру.
Одна команда подбрасывала тарелки, вторая должна была сбить их
влет кружками.
Потом в памяти зиял провал. Следующее, что он помнил - сосредоточенная
Кора вела его куда-то, перекинув руку через плечо. С другой стороны
поддерживала девка из трактира. Язык ее работал быстро, как змеиный.
Девка рассказывала, какой затейник ее господин, как было весело и
здорово, какой он добрый, щедрый и справедливый. Неожиданно Джафар
понял, что речь идет о нем. Сосредоточившись, он поймал равновесие,
остановился и продекламировал:
Хочу упиться так, чтоб из моей могилы
Когда в нее сойду, шел винный запах милый,
Чтоб вас он опьянял и замертво валил,
Мимоидущие товарищи-кутилы.
- Хаям! - сказал он, назидательно подняв палец. - Омар! Классика!
Кора удивленно открыла рот, а девка забила в ладоши. Джафар
притянул к себе ее голову за уши, поцеловал в лоб и сказал:
- Иди домой, прелестное дитя.
Дитя обиженно заявило:
- Меня зовут Джулия, хозяин.
- Иди домой, Джулия.
У "родного" трактира их ждали две запряженные повозки. Одна
почти пустая, во второй - две бочки вина и гора коробов, плетеных
из ивовых прутьев. Кора проверила, прочно ли все привязано, угостила
Хайкару и Табака кусочком сахара, кинула монету охpанявшему гpуз паpнишке,
причмокнула губами. Повозка тронулась. Хайкара с груженой повозкой
послушно пристроилась сзади. Джулия долго махала рукой, пока повозки
не скрылись за поворотом.
Смешно, не пpавда ли, смешно
А он спешил - не доспешил.
Осталось недоpешено
Все то, что он не доpешил
В Высоцкий
Пробуждение было каким угодно, только не приятным. На головную
боль тяжелого похмелья накладывалась тряска, и на все сверху - угрызения
совести за вчерашнее.
- Ты не понимаешь, Кора, ты драгоценность, я тебя недостоин,
я точно знаю. Мне Камилл и Кот все объяснили. Я попал сюда по ошибке,
застрял в анабиозе из-за собственной глупости. На самом деле это
не они мне объяснили, они давно умерли. Это я сам себе все объяснил.
Но в этом трудно сразу разобраться. А ты - чудо. Тебя надо на руках
носить и боготворить издали. Понимаешь, мужчина должен доказать себе,
что он достоин такой женщины. Но у меня мало времени, и я точно
знаю, что один не справлюсь. Заставляю работать тебя, как каторжную.
А тебе учиться надо. Потом, когда вместо меня будет новый я, ты
не обижай его. Понимаешь, внешне он будет отличаться, сильней, моложе,
но его эго, вся память будут моими. Это гнусно и несправедливо
с моей стороны - подсунуть ему все свои проблемы. Я лишаю его свободы
выбора, а у человека всегда должна быть свобода выбора. У меня
всегда была, но сейчас нет. Понимаешь, нет здоровья, поэтому нет
времени. Как ты думаешь, сколько мне лет? 45? Неправильно! Двадцать!
Я моложе тебя на четыре года. Это все анабиоз. Никто не станет
лежать в анабиозе тысячу лет сразу. Умные люди лежат десять раз по
сто лет, и тогда - ничего! А теперь у меня нет другого выхода. Тут
все поставлено на карту. Или-или. Я и так потерял в анабиозе тысячу
лет и здоровье. Но если бы не проспал, то не встретил бы тебя. А
зачем тогда мне все остальное? Как я запутался, Кора, если б ты знала!
Как я запутался. А тут еще тряска, голова болит.
Неожиданно тряска кончилась, в руке у него оказалась фляжка
с вином, а перед ним - миска с солеными огурцами и картофелем.
- Зачем мне столько знать? Ты будешь думать, а я буду делать.
Кто тебе будет помогать, пока я учусь 10 лет? - Кора писала убежденно,
но то и дело виновато косилась на Джафара.
- Чтобы мне помогать, ты должна знать столько же, сколько я.
До сих пор мы работали руками, а теперь нам нужно будет работать
головой.
- Как это?
- Думать, изобретать, прогонять варианты на компьютере. А потом
учить других. Я же тебе рассказывал.
- Я не смогу учить. Мне язык отрезали.
- Будет у тебя новый язык. Скоро уже. Господи, только бы ты
не оказалась болтушкой, как Джулия.
Кора осторожно отложила карандаш, положила ладони на колени,
крепко зажмурилась. Джафар, взглянув на задрожавший подбородок,
мгновенно протрезвел, подхватил ее на колени, прижал к себе, зашептал
в ухо:
- Посмотри мне в глаза, разве я тебя хоть раз обманывал?
Если говорю, что будет у тебя язык, значит будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
остывшее мясо. Из головы стремительно выветривались винные пары.
Процесс был мучителен, и пришлось принять срочные меры, чтоб его
остановить. Это удалось, но с трудом. Тогда Джафар выхватил меч,
поднял, как знамя, и скомандовал:
- За мной, бандарлоги!
Дальнейшее вспоминалось с трудом. В каком-то трактире он учил
выбивать доски из перегородки между залом и кухней ударами каратэ.
Гундосил надоедливый трактирщик, ему пришлось показать желтую
карточку и удалить с поля. В другом трактире, где он учил народ
набрасывать лассо на голову лося, прибитую к стене, опять надоедал
трактирщик. Джафар опять показал желтую карточку и удалил с поля.
Голова оказалась прибита крепко, но когда десять здоровых мужчин
взялись за веревку, сдалась, и рухнула вместе с перегородкой.
За перегородкой завопила голая девка, весьма скромно одетый мужчина
полез на Джафара с кинжалом. Джафар взревел от восторга и попытался
вытащить меч. Меч не вытаскивался, пришлось схватить нахала за руку
и за ногу, раскрутить и забросить туда, откуда тот вылез. Наконец,
меч вышел из ножен. Он был весь в какой-то жирной грязи. Нахал
бросил в Джафара стулом и убежал. Джафар погасил подачу ударом
меча.
- Акелла промахнулся! - заревел он. - Позор джунглям! Эй, лысый,
подбрось-ка тот стул.
Мужики быстро поняли правила игры и стали подавать. Джафар
гасил подачи одну за другой. Но стулья и скамейки скоро кончились.
Тогда он изменил правила, и стал перерубать ножки столов. Удар
защитывался, если ножка перерубалась с первого раза. Кто-то принес
топор, организовали две команды. Но столы тоже скоро кончились.
В следующем трактире зал был длинный и узкий. Джафар учил народ
метать томагавки. Топор пришелся кстати. Трактирщику опять пришлось
показать желтую карточку. Голая девка из предыдущего трактира успела
одеться, и теперь приносила томагавки назад. Она была ничего собой,
но до отвращения болтлива. Джафар и ей показал желтую карточку и
приказал заткнуться. Но с поля удалять не стал. Девка засунула
золотой в рот, и заткнулась, но зато дала волю рукам. Пришлось
отшлепать ее по голой попе, что вызвало восторг у всех, и больше
всего - у самой девки. Тем временем кто-то придумал новую игру.
Одна команда подбрасывала тарелки, вторая должна была сбить их
влет кружками.
Потом в памяти зиял провал. Следующее, что он помнил - сосредоточенная
Кора вела его куда-то, перекинув руку через плечо. С другой стороны
поддерживала девка из трактира. Язык ее работал быстро, как змеиный.
Девка рассказывала, какой затейник ее господин, как было весело и
здорово, какой он добрый, щедрый и справедливый. Неожиданно Джафар
понял, что речь идет о нем. Сосредоточившись, он поймал равновесие,
остановился и продекламировал:
Хочу упиться так, чтоб из моей могилы
Когда в нее сойду, шел винный запах милый,
Чтоб вас он опьянял и замертво валил,
Мимоидущие товарищи-кутилы.
- Хаям! - сказал он, назидательно подняв палец. - Омар! Классика!
Кора удивленно открыла рот, а девка забила в ладоши. Джафар
притянул к себе ее голову за уши, поцеловал в лоб и сказал:
- Иди домой, прелестное дитя.
Дитя обиженно заявило:
- Меня зовут Джулия, хозяин.
- Иди домой, Джулия.
У "родного" трактира их ждали две запряженные повозки. Одна
почти пустая, во второй - две бочки вина и гора коробов, плетеных
из ивовых прутьев. Кора проверила, прочно ли все привязано, угостила
Хайкару и Табака кусочком сахара, кинула монету охpанявшему гpуз паpнишке,
причмокнула губами. Повозка тронулась. Хайкара с груженой повозкой
послушно пристроилась сзади. Джулия долго махала рукой, пока повозки
не скрылись за поворотом.
Смешно, не пpавда ли, смешно
А он спешил - не доспешил.
Осталось недоpешено
Все то, что он не доpешил
В Высоцкий
Пробуждение было каким угодно, только не приятным. На головную
боль тяжелого похмелья накладывалась тряска, и на все сверху - угрызения
совести за вчерашнее.
- Ты не понимаешь, Кора, ты драгоценность, я тебя недостоин,
я точно знаю. Мне Камилл и Кот все объяснили. Я попал сюда по ошибке,
застрял в анабиозе из-за собственной глупости. На самом деле это
не они мне объяснили, они давно умерли. Это я сам себе все объяснил.
Но в этом трудно сразу разобраться. А ты - чудо. Тебя надо на руках
носить и боготворить издали. Понимаешь, мужчина должен доказать себе,
что он достоин такой женщины. Но у меня мало времени, и я точно
знаю, что один не справлюсь. Заставляю работать тебя, как каторжную.
А тебе учиться надо. Потом, когда вместо меня будет новый я, ты
не обижай его. Понимаешь, внешне он будет отличаться, сильней, моложе,
но его эго, вся память будут моими. Это гнусно и несправедливо
с моей стороны - подсунуть ему все свои проблемы. Я лишаю его свободы
выбора, а у человека всегда должна быть свобода выбора. У меня
всегда была, но сейчас нет. Понимаешь, нет здоровья, поэтому нет
времени. Как ты думаешь, сколько мне лет? 45? Неправильно! Двадцать!
Я моложе тебя на четыре года. Это все анабиоз. Никто не станет
лежать в анабиозе тысячу лет сразу. Умные люди лежат десять раз по
сто лет, и тогда - ничего! А теперь у меня нет другого выхода. Тут
все поставлено на карту. Или-или. Я и так потерял в анабиозе тысячу
лет и здоровье. Но если бы не проспал, то не встретил бы тебя. А
зачем тогда мне все остальное? Как я запутался, Кора, если б ты знала!
Как я запутался. А тут еще тряска, голова болит.
Неожиданно тряска кончилась, в руке у него оказалась фляжка
с вином, а перед ним - миска с солеными огурцами и картофелем.
- Зачем мне столько знать? Ты будешь думать, а я буду делать.
Кто тебе будет помогать, пока я учусь 10 лет? - Кора писала убежденно,
но то и дело виновато косилась на Джафара.
- Чтобы мне помогать, ты должна знать столько же, сколько я.
До сих пор мы работали руками, а теперь нам нужно будет работать
головой.
- Как это?
- Думать, изобретать, прогонять варианты на компьютере. А потом
учить других. Я же тебе рассказывал.
- Я не смогу учить. Мне язык отрезали.
- Будет у тебя новый язык. Скоро уже. Господи, только бы ты
не оказалась болтушкой, как Джулия.
Кора осторожно отложила карандаш, положила ладони на колени,
крепко зажмурилась. Джафар, взглянув на задрожавший подбородок,
мгновенно протрезвел, подхватил ее на колени, прижал к себе, зашептал
в ухо:
- Посмотри мне в глаза, разве я тебя хоть раз обманывал?
Если говорю, что будет у тебя язык, значит будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36