Закрой дверь с той стороны.
Помолчали.
«Зря разоряюсь, — подумал Ивлев. — Кому доказываю?»
— Забирай, что надо, и уходи.
— Я только попрошу на минуту выйти.
— Зачем?
— Нужно… Я буду женские вещи брать.
— Ну и бери, что ты пионерку из себя строишь? Юбки, что ли, бюстгальтеры? Забирай, не стесняйся — я это видел.
— Все равно… Я прошу выйти, — уперлась на своем девица.
Ивлева кольнула догадка: «А юбки ли ей нужны-то? Может, вовсе не юбки?»
— Бери при мне.
— Нет.
— Тогда будь здорова.
— Как не совестно!
— Ты только насчет совести… не надо, слушай.
— Выйди на пять минут. Неужели трудно?
— Трудно.
«Не за юбками ты пришла, милая, нет. За чем-то другим».
— Не выйдешь?
— Не выйду.
— Но я прошу… как мужчину, как джентльмена.
— Я же — «дяревня», я этого не понимаю.
— Скотина, — девица повернулась и вышла, крепко хлопнув дверью.
Ивлев принялся искать то, за чем приходила нарочная. И сразу почти нашел: в диване, под сиденьем, лежали заготовки для женских туфель. Пар на двадцать. Ивлев долго перебирал в руках это богатство. Хром был высокого качества, светло-коричневый, мастерской выделки.
«Сапожники, — ядовито думал Ивлев. — Я вам устрою». Об Ольге, что она причастна к воровским делам, он почему-то не подумал. Напротив, захотелось скорей доказать ей, ткнуть носом: вот они, твои хорошие, умные!
Он собрал весь материал в вещмешок, дождался, когда на улице малость стемнеет, и пошел с мешком в милицию.
— Мне нужен начальник, — заявил он дежурному офицеру.
— Зачем?
— Ему скажу. Лично.
— Говорите мне, какая разница? — обиделся офицер. — В чем дело-то?
— Я сказал: буду говорить только с начальником.
— Его нет сейчас.
— Тогда я завтра приду.
— Подождите… Дело-то важное?
— В общем… не маленькое.
— Сейчас вызову, посидите.
— Хорошо.
Начальник пришел скоро. Вошел с Ивлевым в свой кабинет, присел на стол, посмотрел на мешок.
«Тоже работка у них, — невольно подумал Петр, вытряхивая на пол содержимое мешка. — Телевизор, наверно, дома смотрел, а тут — хошь не хошь — иди».
— Что это? — спросил начальник. Наклонился, взял пару заготовок, помял в руках. — Хорош!
— Высший сорт. Для заграницы, наверно.
Начальник кивнул головой.
— Ну, а в чем дело-то?
— Ворованное, — пояснил Ивлев. — Дома у себя нашел.
— Подробней немного.
Ивлев подробно все рассказал, назвал фамилии, какие знал.
— А жена, думаешь, не причастна?
— Нет, уверен. Просто прятали у нее, она не знала.
— Н-да-а, — начальник долго смотрел в окно. — Ну ладно. Спасибо. Не боишься?
— Чего?
— Ну… могут ведь прийти за этим, — начальник показал глазами на товар. — Такими кусками не бросаются.
— Ничего.
— Вызывать будем…
— Понимаю.
Недели через две тугой узелок подпольных делишек развязали. Собственно, это был не узелок, а большой, довольно крепко запутанный узел.
Ивлева раза три вызывали к следователю. Один раз он встретил там Шкурупия. Тот нисколько не изменился, смотрел маленькими умными глазками спокойно, даже весело.
«Крепкий, черт», — подумал Петр.
Шкурупий обрадовался, увидев Ивлева.
— Вот! Пусть он подтвердит! — воскликнул он, показывая на Петра пальцем. — Помнишь, я на вашей свадьбе ударил одного? Он еще полез на тебя драться… Семен-то!
— Ну, — Петр хорошо помнил и Семена и то, как Шкурупий ударил его.
— Так он теперь все на меня валит. Ты ж понимаешь!.. Гад какой — мстит!
Ивлев посмотрел на следователя. Тот рылся в бумагах и, слушая Шкурупия, чуть заметно улыбался.
— Часто вы видели у себя дома этого человека? — спросил он Ивлева.
— Раза четыре.
— Он ничего не приносил с собой? Или, может, уносил…
— Что он, дурак, что ли, при мне приносить.
— Он действительно ударил Семена?
— Да.
— За что?
— Ну, тот развозился… хотел действительно кинуться на меня…
— А чем вы объясняете такое заступничество?
Ивлева стали раздражать вопросы следователя.
— Просто он боялся лишнего шума, неужели не ясно?
Шкурупий угрожающе посмотрел на Ивлева. Того этот взгляд обозлил.
— По-моему ты у них главный был, — сказал он, глядя на Шкурупия. — Хочешь на Семене отыграться?
Шкурупий только хмыкнул, покачал головой.
— На самом деле ни за что посадят… От народ!
— Уведите, — велел следователь милиционеру.
Шкурупия увели.
Следователь нахмурился, долго копался в бумагах.
— Мне надо сказать вам…
Ивлев похолодел от недоброго предчувствия.
— Что?
— Жена ваша тоже замешана.
— Да что вы!
— Да.
— И она… сидит сейчас?
— Нет, она пока не сидит. Сидят вот такие, вроде Шкурупия.
— Как же это так-то? — Ивлев расстегнул ворот рубахи. — Как же так?
— Пугаться не надо, — успокоил следователь. — Преступление не такое уж… — он показал рукой, — не очень большое. Хранение, перепродажа…
Ивлев налил из графина воды, напился. Глубоко вздохнул.
— Черт возьми!.. Никак не верится. Она тоже продавала?
— Хранила ворованное.
— Так она же не знала! Я сразу говорил…
— Знала.
— Вот это номер…
— Зайдите к начальнику, он просил.
Ивлев прошел в кабинет начальника милиции.
— Узнал? — спросил тот, увидев взволнованного Ивлева. — Садись.
— Может, она врет? Чтобы тех выгородить. А? Она такая — на себя…
— Нет, не врет.
— Сроду не думал.
— Если б думал, не сообщил бы?
Ивлев помолчал и сказал честно:
— Нет.
Начальник кивнул головой.
— Ты сам откуда?
— Из-под Барнаула… За хранение ворованного что бывает?
— Тюрьма.
— Значит, посадят?
— А как же?
— И сколько дадут?
— Немного, наверно… Для первого раза.
«Все. В тюрьме она окончательно свихнется, — думал Петр. — Сам в яму толкнул».
— А ничего нельзя сделать?
Начальник прикурил от зажигалки.
— А что можно сделать?
— Черт возьми совсем! — Ивлев тоже достал папиросы. — Испортится она там.
— Ну… это напрасно. Ты где работаешь?
— В СМУ-5.
Помолчали. Начальник задумчиво смотрел в окно, трогал пальцами гладко выбритый подбородок.
— Знакомые есть в городе?
— Нет. А что?
— Так… — начальник поднялся. — До свиданья. Если почувствуешь, что… следят… следит кто-нибудь — сразу скажи. Могут попытаться отомстить. С женой… тут сам решай. Лучше всего бы уехать сейчас отсюда. А если захочешь найти потом — найдешь, поможем. Как считаешь?
— Никак не считаю: все из головы вылетело. Я думал, она не виновата. Нет, пока не уеду, — Ивлев встал. — До свиданья.
— Будь здоров.
Ивлев вышел из милиции… Остановился, долго соображал: что делать? Из головы все вылетело. Пусто.
«Что делать? Что делать?» — терзал он себя. Шел, как ночью: ждал, что сейчас оборвется и будет долго падать в черную какую-то, гулкую яму. «Нет Ольги. И не будет. В тюрьме». От этой мерзкой мысли хотелось завыть.
Дома в двери нашел записку:
«Не радуйся сильно, свое получишь. Скрываться бесполезно — смерть будет тяжелее».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Помолчали.
«Зря разоряюсь, — подумал Ивлев. — Кому доказываю?»
— Забирай, что надо, и уходи.
— Я только попрошу на минуту выйти.
— Зачем?
— Нужно… Я буду женские вещи брать.
— Ну и бери, что ты пионерку из себя строишь? Юбки, что ли, бюстгальтеры? Забирай, не стесняйся — я это видел.
— Все равно… Я прошу выйти, — уперлась на своем девица.
Ивлева кольнула догадка: «А юбки ли ей нужны-то? Может, вовсе не юбки?»
— Бери при мне.
— Нет.
— Тогда будь здорова.
— Как не совестно!
— Ты только насчет совести… не надо, слушай.
— Выйди на пять минут. Неужели трудно?
— Трудно.
«Не за юбками ты пришла, милая, нет. За чем-то другим».
— Не выйдешь?
— Не выйду.
— Но я прошу… как мужчину, как джентльмена.
— Я же — «дяревня», я этого не понимаю.
— Скотина, — девица повернулась и вышла, крепко хлопнув дверью.
Ивлев принялся искать то, за чем приходила нарочная. И сразу почти нашел: в диване, под сиденьем, лежали заготовки для женских туфель. Пар на двадцать. Ивлев долго перебирал в руках это богатство. Хром был высокого качества, светло-коричневый, мастерской выделки.
«Сапожники, — ядовито думал Ивлев. — Я вам устрою». Об Ольге, что она причастна к воровским делам, он почему-то не подумал. Напротив, захотелось скорей доказать ей, ткнуть носом: вот они, твои хорошие, умные!
Он собрал весь материал в вещмешок, дождался, когда на улице малость стемнеет, и пошел с мешком в милицию.
— Мне нужен начальник, — заявил он дежурному офицеру.
— Зачем?
— Ему скажу. Лично.
— Говорите мне, какая разница? — обиделся офицер. — В чем дело-то?
— Я сказал: буду говорить только с начальником.
— Его нет сейчас.
— Тогда я завтра приду.
— Подождите… Дело-то важное?
— В общем… не маленькое.
— Сейчас вызову, посидите.
— Хорошо.
Начальник пришел скоро. Вошел с Ивлевым в свой кабинет, присел на стол, посмотрел на мешок.
«Тоже работка у них, — невольно подумал Петр, вытряхивая на пол содержимое мешка. — Телевизор, наверно, дома смотрел, а тут — хошь не хошь — иди».
— Что это? — спросил начальник. Наклонился, взял пару заготовок, помял в руках. — Хорош!
— Высший сорт. Для заграницы, наверно.
Начальник кивнул головой.
— Ну, а в чем дело-то?
— Ворованное, — пояснил Ивлев. — Дома у себя нашел.
— Подробней немного.
Ивлев подробно все рассказал, назвал фамилии, какие знал.
— А жена, думаешь, не причастна?
— Нет, уверен. Просто прятали у нее, она не знала.
— Н-да-а, — начальник долго смотрел в окно. — Ну ладно. Спасибо. Не боишься?
— Чего?
— Ну… могут ведь прийти за этим, — начальник показал глазами на товар. — Такими кусками не бросаются.
— Ничего.
— Вызывать будем…
— Понимаю.
Недели через две тугой узелок подпольных делишек развязали. Собственно, это был не узелок, а большой, довольно крепко запутанный узел.
Ивлева раза три вызывали к следователю. Один раз он встретил там Шкурупия. Тот нисколько не изменился, смотрел маленькими умными глазками спокойно, даже весело.
«Крепкий, черт», — подумал Петр.
Шкурупий обрадовался, увидев Ивлева.
— Вот! Пусть он подтвердит! — воскликнул он, показывая на Петра пальцем. — Помнишь, я на вашей свадьбе ударил одного? Он еще полез на тебя драться… Семен-то!
— Ну, — Петр хорошо помнил и Семена и то, как Шкурупий ударил его.
— Так он теперь все на меня валит. Ты ж понимаешь!.. Гад какой — мстит!
Ивлев посмотрел на следователя. Тот рылся в бумагах и, слушая Шкурупия, чуть заметно улыбался.
— Часто вы видели у себя дома этого человека? — спросил он Ивлева.
— Раза четыре.
— Он ничего не приносил с собой? Или, может, уносил…
— Что он, дурак, что ли, при мне приносить.
— Он действительно ударил Семена?
— Да.
— За что?
— Ну, тот развозился… хотел действительно кинуться на меня…
— А чем вы объясняете такое заступничество?
Ивлева стали раздражать вопросы следователя.
— Просто он боялся лишнего шума, неужели не ясно?
Шкурупий угрожающе посмотрел на Ивлева. Того этот взгляд обозлил.
— По-моему ты у них главный был, — сказал он, глядя на Шкурупия. — Хочешь на Семене отыграться?
Шкурупий только хмыкнул, покачал головой.
— На самом деле ни за что посадят… От народ!
— Уведите, — велел следователь милиционеру.
Шкурупия увели.
Следователь нахмурился, долго копался в бумагах.
— Мне надо сказать вам…
Ивлев похолодел от недоброго предчувствия.
— Что?
— Жена ваша тоже замешана.
— Да что вы!
— Да.
— И она… сидит сейчас?
— Нет, она пока не сидит. Сидят вот такие, вроде Шкурупия.
— Как же это так-то? — Ивлев расстегнул ворот рубахи. — Как же так?
— Пугаться не надо, — успокоил следователь. — Преступление не такое уж… — он показал рукой, — не очень большое. Хранение, перепродажа…
Ивлев налил из графина воды, напился. Глубоко вздохнул.
— Черт возьми!.. Никак не верится. Она тоже продавала?
— Хранила ворованное.
— Так она же не знала! Я сразу говорил…
— Знала.
— Вот это номер…
— Зайдите к начальнику, он просил.
Ивлев прошел в кабинет начальника милиции.
— Узнал? — спросил тот, увидев взволнованного Ивлева. — Садись.
— Может, она врет? Чтобы тех выгородить. А? Она такая — на себя…
— Нет, не врет.
— Сроду не думал.
— Если б думал, не сообщил бы?
Ивлев помолчал и сказал честно:
— Нет.
Начальник кивнул головой.
— Ты сам откуда?
— Из-под Барнаула… За хранение ворованного что бывает?
— Тюрьма.
— Значит, посадят?
— А как же?
— И сколько дадут?
— Немного, наверно… Для первого раза.
«Все. В тюрьме она окончательно свихнется, — думал Петр. — Сам в яму толкнул».
— А ничего нельзя сделать?
Начальник прикурил от зажигалки.
— А что можно сделать?
— Черт возьми совсем! — Ивлев тоже достал папиросы. — Испортится она там.
— Ну… это напрасно. Ты где работаешь?
— В СМУ-5.
Помолчали. Начальник задумчиво смотрел в окно, трогал пальцами гладко выбритый подбородок.
— Знакомые есть в городе?
— Нет. А что?
— Так… — начальник поднялся. — До свиданья. Если почувствуешь, что… следят… следит кто-нибудь — сразу скажи. Могут попытаться отомстить. С женой… тут сам решай. Лучше всего бы уехать сейчас отсюда. А если захочешь найти потом — найдешь, поможем. Как считаешь?
— Никак не считаю: все из головы вылетело. Я думал, она не виновата. Нет, пока не уеду, — Ивлев встал. — До свиданья.
— Будь здоров.
Ивлев вышел из милиции… Остановился, долго соображал: что делать? Из головы все вылетело. Пусто.
«Что делать? Что делать?» — терзал он себя. Шел, как ночью: ждал, что сейчас оборвется и будет долго падать в черную какую-то, гулкую яму. «Нет Ольги. И не будет. В тюрьме». От этой мерзкой мысли хотелось завыть.
Дома в двери нашел записку:
«Не радуйся сильно, свое получишь. Скрываться бесполезно — смерть будет тяжелее».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15