- Хуже! Базар по своим законам живет - там умеют, а у вас тут… черт знает что, конюшня.
Сестричка на это молча очень изумилась и возмутилась.
- Здание им построили!.. - все кричал Психопат. - А что толку? Все равно самодеятельность. Да что за проклятие такое, что же, вечно так и будем?! Ну, уколы-то, уколы-то - ведь уж… ну чего же проще-то! Нет, и тут через пень колоду! Да чтобы вас черт побрал с вашими бородками, с вашими гитарами!..
- Что, милицию, что ли, вызвать? - спросил доктор спокойно и презрительно.
- Давай! Давай, братец, дело простое. Проще, чем укол сделать. Эх-х… - Психопат надел пиджак и направился к выходу. Но не утерпел и еще сказал с порога: - Ду ю спик инглишь, сэр? А как насчет картошки дров поджарить? Лескова надо читать, Лескова! Еще Лескова не прочитали, а уж… слюни насчет неореализма пустили. Лескова, Чехова, Короленку… Потом Толстого, Льва Николаевича. А то - гитара-то гитара, а квакаем пока. А уж думаем - соловьи, - помолчал, воспользовался, что доктор тоже молчит, еще сказал, миролюбиво, поучительно: - Работать надо учиться, сынок, работать. Потом уж - снисходительность, гитара - черт с ней, если так охота, но сперва-то работать же надо.
И Психопат ушел. Сестричка посмотрела на доктора - так посмотрела, словно хотела проверить и убедиться, что она не зря побеспокоила доктора, вызвав его.
- Работайте, - недовольно сказал доктор. И вышел из кабинетика.
Его в коридоре поджидал Психопат. Он все еще держал руку согнутой и морщился. Врач, натолкнувшись на него, даже как будто растерялся - он думал, что нервный пациент ушел уже, а он тут.
- Простите, - сказал Психопат искренне, - я накричал там… Но я не виноват - больно же.
- Пойдемте, я вам в таблетках выпишу, - сказал молодой доктор на ходу. - Температура какая сейчас?
- Я не мерил, - ответил Психопат, входя следом за доктором в его кабинет.
- Ну вот… - доктор с бородкой не горестно, а с досадой, привычно усмехнулся и присел к столу писать рецепт. - А возмущаемся… Толстой. При чем здесь Толстой-то? - спросил он и посмотрел на Психопата насмешливо. Насмешка эта задела Психопата, но он решил быть спокойным.
- При том, что он умные слова писал: не мешало бы их помнить.
- А почему вы решили, что я… что их не помнят?
- Это вы-то помните? - удивился Психопат.
- Ну а почему бы нет? - доктор не только насмешливо, а и с презрением опять, и снисходительно, как показалось Психопату, смотрел от стола - молодой, довольный, уверенный. Психопат в свои 54 года полагал, что это он должен снисходительно смотреть на такого, как этот доктор, а не наоборот.
- Да неужели?
Доктор счел, наверно, что в его положении - врача - несерьезно, даже глупо спорить с больным, да еще так… странно: читал ли он Толстого, Льва Николаевича? Кстати, он его не читал, кроме как в обязательном порядке: в школе и в институте. Но при чем здесь Толстой, господи! И он склонился и стал писать рецепт.
- Может быть, вы тогда скажете: почему мы ничего делать не умеем? - спросил Психопат, продолжая стоять у двери.
- Что мы не умеем делать? - доктор не поднял головы, продолжал писать.
- Уколы, например.
- Она не читала Льва Толстого, поэтому не умеет.
- Хорошо, вы читали, тогда скажите: почему вы ничего не умеете делать?
- О, дядя!.. - доктор перестал писать и с удивлением смотрел на Психопата. - Это уже интересно. Ничего не умею?
- Нет, - Психопат пооглядывался, не нашел близко табуретки, присел на жесткий диван, застеленный белой простынкой, на краешек. - Не умеете, молодой человек.
- В чем же это выражается? - спросил ироничный доктор.
- Да во всем, - Психопат прямо и просто смотрел на доктора. - Вы - врач, - продолжал он рассуждать спокойно, - ваша медсестра не умеет делать уколы, а вы… вас это ни капли не встревожило. Вы, как крючок конторский, сели выписывать мне таблетки… Да ведь мне уколы нужны-то! - Психопат протянул руку к доктору и членораздельно еще раз сказал: - У-ко-лы! Ведь вы же сами назначили уколы.
- Видите ли, - тоже терпеливо заговорил доктор, - есть такие особенные вены, которые…
- Бараны есть особенные, это я понимаю: разной породы, а вены у всех людей одинаковые. Ты не доктор, - Психопат встал. - Из тебя такой же доктор, как из меня - акушерка. Но меня удивляет вот это вот… - Психопат показал на доктора, как если бы он кому-то показывал на выставке заковыристую претенциозную картину - всей рукой, растопырив пальцы ладошкой вверх, и еще тряхнул рукой, - это вот… тупое самодовольство. Сидит душа мертвая, ни заботы, ни горюшка - пишет рецепт. Умеет писать рецепты - тоже в люди вышел.
Доктор, изумленный до чрезвычайности, смотрел на больного. Молчал.
- Как же вы так живете-то? А? Как же так можно?.. Вы простите, я на «ты» перешел - это не надо. Я не ругаюсь с вами, я, правда, хочу понять: неужели так можно жить? Ведь не знает человек ни дела своего, ни… Даже знать-то не хочет, не любит, а сидит - хмурится важно… Та хоть краснеет, а этот… важный. Господи, боже мой-то, да неужели только за кусок хлеба? Да что вы, люди! Куда же мы так пришлепаем-то? Ну? Голубчик ты мой, бородка, ведь я так-то… не знаю - архиереем сяду вон и буду сидеть: мне что черт, что дьявол, что Никола Угодник - неинтересно. Что же уж так… обнаглели, что ли? Институт кончил… Да в двадцать-то пять лет я бы по домам ходил - старух с печек стаскивал: лечись, карга, а не жди конца, как… А тут все есть, а живой труп: сидит таблетки выписывает. Тогда уж касторку лучше, что же.
- Все? - спросил доктор жестко. И встал. - Выйдите отсюда, - он еле сдерживал себя. - Выйдите, я прошу. Я требую!
- «Я требую!..» - передразнил его Психопат. - Эхх… А жить еще небось лет пятьдесят, а уж сосулька сосулькой. Он требует. Ты потребуй, чтоб тебе прожить человеком. Ничего не хотят люди! Бородки хотят носить… Да ведь когда и поработать-то смолоду, ведь чего уж лучше - людей лечить - нет, к тридцати годам душа уж дохлая. Только на гитаре и остается играть.
И Психопат вышел из кабинета. А доктор сел и некоторое время ошалело смотрел на дверь. Потом посмотрел в окно…
По больничному двору шел Психопат - высокий, прямой, с лицом сильного, целеустремленного человека. Шел широким ровным шагом, видно, привык ходить много и далеко; на нем какой-то длинный нелепый плащ и кожаная шляпа.
Вечером доктор нарочно пошел к своему товарищу, школьному учителю, который жил в этом селе года два уже. Спросил про Кудряшова Сергея Ивановича - знает ли он его.
- Знаю, - сказал учитель, улыбаясь. - А что?
- А кто он такой?
- Библиотекарь.
- Но он что… Он здешний?
- Здешний. Это человек любопытный, такой, знаешь… с неистребимой энергией: кроме работы, ходит еще по деревням, книги старые скупает, к нему из областной библиотеки приезжают, с архивами переписывается…
- А какое у него образование?
- Да никакого. Я не знаю точно, может, классов восемь… Сам ходит, по собственной инициативе.
1 2 3
Сестричка на это молча очень изумилась и возмутилась.
- Здание им построили!.. - все кричал Психопат. - А что толку? Все равно самодеятельность. Да что за проклятие такое, что же, вечно так и будем?! Ну, уколы-то, уколы-то - ведь уж… ну чего же проще-то! Нет, и тут через пень колоду! Да чтобы вас черт побрал с вашими бородками, с вашими гитарами!..
- Что, милицию, что ли, вызвать? - спросил доктор спокойно и презрительно.
- Давай! Давай, братец, дело простое. Проще, чем укол сделать. Эх-х… - Психопат надел пиджак и направился к выходу. Но не утерпел и еще сказал с порога: - Ду ю спик инглишь, сэр? А как насчет картошки дров поджарить? Лескова надо читать, Лескова! Еще Лескова не прочитали, а уж… слюни насчет неореализма пустили. Лескова, Чехова, Короленку… Потом Толстого, Льва Николаевича. А то - гитара-то гитара, а квакаем пока. А уж думаем - соловьи, - помолчал, воспользовался, что доктор тоже молчит, еще сказал, миролюбиво, поучительно: - Работать надо учиться, сынок, работать. Потом уж - снисходительность, гитара - черт с ней, если так охота, но сперва-то работать же надо.
И Психопат ушел. Сестричка посмотрела на доктора - так посмотрела, словно хотела проверить и убедиться, что она не зря побеспокоила доктора, вызвав его.
- Работайте, - недовольно сказал доктор. И вышел из кабинетика.
Его в коридоре поджидал Психопат. Он все еще держал руку согнутой и морщился. Врач, натолкнувшись на него, даже как будто растерялся - он думал, что нервный пациент ушел уже, а он тут.
- Простите, - сказал Психопат искренне, - я накричал там… Но я не виноват - больно же.
- Пойдемте, я вам в таблетках выпишу, - сказал молодой доктор на ходу. - Температура какая сейчас?
- Я не мерил, - ответил Психопат, входя следом за доктором в его кабинет.
- Ну вот… - доктор с бородкой не горестно, а с досадой, привычно усмехнулся и присел к столу писать рецепт. - А возмущаемся… Толстой. При чем здесь Толстой-то? - спросил он и посмотрел на Психопата насмешливо. Насмешка эта задела Психопата, но он решил быть спокойным.
- При том, что он умные слова писал: не мешало бы их помнить.
- А почему вы решили, что я… что их не помнят?
- Это вы-то помните? - удивился Психопат.
- Ну а почему бы нет? - доктор не только насмешливо, а и с презрением опять, и снисходительно, как показалось Психопату, смотрел от стола - молодой, довольный, уверенный. Психопат в свои 54 года полагал, что это он должен снисходительно смотреть на такого, как этот доктор, а не наоборот.
- Да неужели?
Доктор счел, наверно, что в его положении - врача - несерьезно, даже глупо спорить с больным, да еще так… странно: читал ли он Толстого, Льва Николаевича? Кстати, он его не читал, кроме как в обязательном порядке: в школе и в институте. Но при чем здесь Толстой, господи! И он склонился и стал писать рецепт.
- Может быть, вы тогда скажете: почему мы ничего делать не умеем? - спросил Психопат, продолжая стоять у двери.
- Что мы не умеем делать? - доктор не поднял головы, продолжал писать.
- Уколы, например.
- Она не читала Льва Толстого, поэтому не умеет.
- Хорошо, вы читали, тогда скажите: почему вы ничего не умеете делать?
- О, дядя!.. - доктор перестал писать и с удивлением смотрел на Психопата. - Это уже интересно. Ничего не умею?
- Нет, - Психопат пооглядывался, не нашел близко табуретки, присел на жесткий диван, застеленный белой простынкой, на краешек. - Не умеете, молодой человек.
- В чем же это выражается? - спросил ироничный доктор.
- Да во всем, - Психопат прямо и просто смотрел на доктора. - Вы - врач, - продолжал он рассуждать спокойно, - ваша медсестра не умеет делать уколы, а вы… вас это ни капли не встревожило. Вы, как крючок конторский, сели выписывать мне таблетки… Да ведь мне уколы нужны-то! - Психопат протянул руку к доктору и членораздельно еще раз сказал: - У-ко-лы! Ведь вы же сами назначили уколы.
- Видите ли, - тоже терпеливо заговорил доктор, - есть такие особенные вены, которые…
- Бараны есть особенные, это я понимаю: разной породы, а вены у всех людей одинаковые. Ты не доктор, - Психопат встал. - Из тебя такой же доктор, как из меня - акушерка. Но меня удивляет вот это вот… - Психопат показал на доктора, как если бы он кому-то показывал на выставке заковыристую претенциозную картину - всей рукой, растопырив пальцы ладошкой вверх, и еще тряхнул рукой, - это вот… тупое самодовольство. Сидит душа мертвая, ни заботы, ни горюшка - пишет рецепт. Умеет писать рецепты - тоже в люди вышел.
Доктор, изумленный до чрезвычайности, смотрел на больного. Молчал.
- Как же вы так живете-то? А? Как же так можно?.. Вы простите, я на «ты» перешел - это не надо. Я не ругаюсь с вами, я, правда, хочу понять: неужели так можно жить? Ведь не знает человек ни дела своего, ни… Даже знать-то не хочет, не любит, а сидит - хмурится важно… Та хоть краснеет, а этот… важный. Господи, боже мой-то, да неужели только за кусок хлеба? Да что вы, люди! Куда же мы так пришлепаем-то? Ну? Голубчик ты мой, бородка, ведь я так-то… не знаю - архиереем сяду вон и буду сидеть: мне что черт, что дьявол, что Никола Угодник - неинтересно. Что же уж так… обнаглели, что ли? Институт кончил… Да в двадцать-то пять лет я бы по домам ходил - старух с печек стаскивал: лечись, карга, а не жди конца, как… А тут все есть, а живой труп: сидит таблетки выписывает. Тогда уж касторку лучше, что же.
- Все? - спросил доктор жестко. И встал. - Выйдите отсюда, - он еле сдерживал себя. - Выйдите, я прошу. Я требую!
- «Я требую!..» - передразнил его Психопат. - Эхх… А жить еще небось лет пятьдесят, а уж сосулька сосулькой. Он требует. Ты потребуй, чтоб тебе прожить человеком. Ничего не хотят люди! Бородки хотят носить… Да ведь когда и поработать-то смолоду, ведь чего уж лучше - людей лечить - нет, к тридцати годам душа уж дохлая. Только на гитаре и остается играть.
И Психопат вышел из кабинета. А доктор сел и некоторое время ошалело смотрел на дверь. Потом посмотрел в окно…
По больничному двору шел Психопат - высокий, прямой, с лицом сильного, целеустремленного человека. Шел широким ровным шагом, видно, привык ходить много и далеко; на нем какой-то длинный нелепый плащ и кожаная шляпа.
Вечером доктор нарочно пошел к своему товарищу, школьному учителю, который жил в этом селе года два уже. Спросил про Кудряшова Сергея Ивановича - знает ли он его.
- Знаю, - сказал учитель, улыбаясь. - А что?
- А кто он такой?
- Библиотекарь.
- Но он что… Он здешний?
- Здешний. Это человек любопытный, такой, знаешь… с неистребимой энергией: кроме работы, ходит еще по деревням, книги старые скупает, к нему из областной библиотеки приезжают, с архивами переписывается…
- А какое у него образование?
- Да никакого. Я не знаю точно, может, классов восемь… Сам ходит, по собственной инициативе.
1 2 3