Я, в свою очередь, признался ДС, что работа на лодочной станции стала для меня пыткой, ибо возле воды опасность стать русалкой подступает ко мне вплотную. Меня тянет в безводные просторы Каракумов, и только долг перед человечеством удерживает меня здесь.
6. Русалка на миг
Этот день запомнился мне навсегда. По небу торопливо бежали рваные облака. Трамваи через Васильевский не шли: на Большом проспекте порывами ветра повалило несколько деревьев, и они порвали контактный провод. Я прибыл на дежурство с опозданием. Лодки, звеня цепями, бились о бон. С залива шла большая волна. ДС, опустив голову, стоял на качающемся плоту.
– В такую погоду твоя ХБ вряд ли придет сюда, – сказал я ему с дружеской подковыркой.
– Она больше никогда не придет сюда, – грустно заявил ДС. – Вчера она вышла замуж за доцента собакологии.
– А деньги она тебе вернула? Ты должен пожертвовать их на создание машинки «руки – ноги»!
– Ах, мне не до того!.. Тося сказала, что деньги она оставит себе, чтобы они не вызывали во мне грустных воспоминаний о наших счастливых днях… Сколько в ней душевной чуткости!..
На глазах моего друга показались слезы.
Чтобы утешить ДС, я начал читать ему свои стихи. Я знал, что он недопонимает мои произведения, но надеялся, что в эти трудные для него минуты они дойдут до его сознания и помогут ему обрести бодрость. Громко и отчетливо, перекрывая голосом шум ветра и плеск волн, я прочел восемь стихотворений, а затем и девятое, которое приведу здесь полностью:
Собака сторожила гладиолусы,
Маячило ей счастье впереди,
И ветер на собаке гладил волосы
И ей шептал: «С надеждой вдаль гляди!»
Но грянул град, помялись гладиолусы,
Их качественность снижена была.
Собака взвыла ненормальным голосом –
И умерла!
ДС эти строки потрясли, они оказали на него даже слишком сильное действие. Он вдруг затрясся, замахал руками и двинулся на меня. Мне стало страшно, мне почудилось, что передо мной Одеколон. Забыв, где нахожусь, я сделал два шага назад – и упал с бона в воду.
Я очутился в большой затонувшей барже, на четверть занесенной песком. В ней сидели русалки обоего пола. Хвостов ни у кого не имелось. Все были одеты не модно, но вполне пристойно. Некоторые жевали пучки водорослей, другие переговаривались между собой по пальцевой системе, принятой у глухонемых и у наяд; я почти все понимал.
Оказывается, я попал на собрание по распределению жилплощади. Пожилой мужчина-русалка, сидевший в президиуме на корме, встал и сделал сообщение, что вчера в заливе на глубине восьмидесяти метров затонул пассажирский пароход. Команда и пассажиры погибли, поскольку сели в спасательные шлюпки и высадились на берег; спасся только кок, поскольку, будучи в состоянии опьянения, пошел на дно вместе с судном и превратился в русалку. Предстоит распределить семьдесят три каюты.
Кок-русалка в модном заграничном дождевике, уже совершенно трезвый, попросил слова. Он потребовал для себя капитанскую каюту и должность управдома. Заявление было принято к сведению. Затем выступила молодая наяда. Она сообщила, что живет в коммунальном трюме древней галеры, и просила улучшить жилищные условия. Но вслед за ней сразу поднялась старушка русалка и поведала о ее плохом поведении в быту.
Тут до меня дошло, что подводная общественность еще не знакома с моим творчеством. С этой мыслью я немедленно поплыл в президиум и встал лицом к публике. Все замерли, готовясь приобщиться к моей поэзии. И тут произошла досадная накладка. Поскольку я находился под водой, голосом читать стихи я не мог. А когда попробовал передать их зрителям посредством азбуки глухонемых, я не смог движениями пальцев выразить всю напевность и глубину своих произведений. Публика начала торопливо расплываться в разные стороны. Президиум тоже уплыл. Я остался один. В глазах потемнело, я потерял сознание.
Очнулся я на плоту. Меня тошнило водой, я лежал на досках, дрожа от холода, во всем теле была слабость.
– Наконец-то очухался! – услышал я над собой голос ДС. – Я уже четверть часа делаю тебе искусственное дыхание! Три раза нырял за тобой, еле нашел!
Срывающимся шепотом поведал я другу свои подводные переживания и обиды.
– Значит, прогноз о твоих возможностях превращения в наяду был ошибочным, ибо прочного контакта с подводным миром реализовать ты не смог, – сказал ДС. – Не спорю, какие-то мгновения ты был как бы русалкой, однако решающего биогенетического переключения организма на естественное обитание в водной среде не произошло, что едва не привело тебя к летальному исходу.
– Зато теперь твердо установлено, что я не русалка! Как это хорошо! – с облегчением прошептал я. – Ведь там, под водой, никому не нужна машинка типа «руки – ноги» и там никто, никто не поймет и не оценит моих стихов…
1972
1 2 3 4
6. Русалка на миг
Этот день запомнился мне навсегда. По небу торопливо бежали рваные облака. Трамваи через Васильевский не шли: на Большом проспекте порывами ветра повалило несколько деревьев, и они порвали контактный провод. Я прибыл на дежурство с опозданием. Лодки, звеня цепями, бились о бон. С залива шла большая волна. ДС, опустив голову, стоял на качающемся плоту.
– В такую погоду твоя ХБ вряд ли придет сюда, – сказал я ему с дружеской подковыркой.
– Она больше никогда не придет сюда, – грустно заявил ДС. – Вчера она вышла замуж за доцента собакологии.
– А деньги она тебе вернула? Ты должен пожертвовать их на создание машинки «руки – ноги»!
– Ах, мне не до того!.. Тося сказала, что деньги она оставит себе, чтобы они не вызывали во мне грустных воспоминаний о наших счастливых днях… Сколько в ней душевной чуткости!..
На глазах моего друга показались слезы.
Чтобы утешить ДС, я начал читать ему свои стихи. Я знал, что он недопонимает мои произведения, но надеялся, что в эти трудные для него минуты они дойдут до его сознания и помогут ему обрести бодрость. Громко и отчетливо, перекрывая голосом шум ветра и плеск волн, я прочел восемь стихотворений, а затем и девятое, которое приведу здесь полностью:
Собака сторожила гладиолусы,
Маячило ей счастье впереди,
И ветер на собаке гладил волосы
И ей шептал: «С надеждой вдаль гляди!»
Но грянул град, помялись гладиолусы,
Их качественность снижена была.
Собака взвыла ненормальным голосом –
И умерла!
ДС эти строки потрясли, они оказали на него даже слишком сильное действие. Он вдруг затрясся, замахал руками и двинулся на меня. Мне стало страшно, мне почудилось, что передо мной Одеколон. Забыв, где нахожусь, я сделал два шага назад – и упал с бона в воду.
Я очутился в большой затонувшей барже, на четверть занесенной песком. В ней сидели русалки обоего пола. Хвостов ни у кого не имелось. Все были одеты не модно, но вполне пристойно. Некоторые жевали пучки водорослей, другие переговаривались между собой по пальцевой системе, принятой у глухонемых и у наяд; я почти все понимал.
Оказывается, я попал на собрание по распределению жилплощади. Пожилой мужчина-русалка, сидевший в президиуме на корме, встал и сделал сообщение, что вчера в заливе на глубине восьмидесяти метров затонул пассажирский пароход. Команда и пассажиры погибли, поскольку сели в спасательные шлюпки и высадились на берег; спасся только кок, поскольку, будучи в состоянии опьянения, пошел на дно вместе с судном и превратился в русалку. Предстоит распределить семьдесят три каюты.
Кок-русалка в модном заграничном дождевике, уже совершенно трезвый, попросил слова. Он потребовал для себя капитанскую каюту и должность управдома. Заявление было принято к сведению. Затем выступила молодая наяда. Она сообщила, что живет в коммунальном трюме древней галеры, и просила улучшить жилищные условия. Но вслед за ней сразу поднялась старушка русалка и поведала о ее плохом поведении в быту.
Тут до меня дошло, что подводная общественность еще не знакома с моим творчеством. С этой мыслью я немедленно поплыл в президиум и встал лицом к публике. Все замерли, готовясь приобщиться к моей поэзии. И тут произошла досадная накладка. Поскольку я находился под водой, голосом читать стихи я не мог. А когда попробовал передать их зрителям посредством азбуки глухонемых, я не смог движениями пальцев выразить всю напевность и глубину своих произведений. Публика начала торопливо расплываться в разные стороны. Президиум тоже уплыл. Я остался один. В глазах потемнело, я потерял сознание.
Очнулся я на плоту. Меня тошнило водой, я лежал на досках, дрожа от холода, во всем теле была слабость.
– Наконец-то очухался! – услышал я над собой голос ДС. – Я уже четверть часа делаю тебе искусственное дыхание! Три раза нырял за тобой, еле нашел!
Срывающимся шепотом поведал я другу свои подводные переживания и обиды.
– Значит, прогноз о твоих возможностях превращения в наяду был ошибочным, ибо прочного контакта с подводным миром реализовать ты не смог, – сказал ДС. – Не спорю, какие-то мгновения ты был как бы русалкой, однако решающего биогенетического переключения организма на естественное обитание в водной среде не произошло, что едва не привело тебя к летальному исходу.
– Зато теперь твердо установлено, что я не русалка! Как это хорошо! – с облегчением прошептал я. – Ведь там, под водой, никому не нужна машинка типа «руки – ноги» и там никто, никто не поймет и не оценит моих стихов…
1972
1 2 3 4