ГОРОД - МЕЧТА, ДА НОГИ ИЗ ПЛОТИ


Кармоди никогда всерьез не думал уезжать из Нью-Йорка.
И почему он все-таки уехал - непонятно. Прирожденный горожанин, он
давно свыкся с неудобствами жизни в крупном центре. В его уютной квартирке
на 290-м этаже, оборудованной по последней моде "Звездолет", стояли
двойные герметичные рамы и фильтрующие воздухозаборники, которые
отключались, когда общий показатель загрязнений атмосферы поднимался до
999,8. Кислородно-азотная рециркуляционная система, безусловно, не
блистала новизной, но была надежной. Устройство для очистки воды
безнадежно устарело, спору нет, но, в конце концов, кто пьет воду?
Даже с шумом, непрерывным и вездесущим, Кармоди свыкся, так как знал,
что спасения нет, ибо древнее искусство звукоизоляции давно утрачено.
Таков уж удел горожанина - вечно слушать бульканье в трубах, ссоры и
музыку соседей. Однако и эту пытку можно облегчить, самому производя
аналогичные звуки.
Конечно, кое-какие опасности подстерегали ежедневно по пути на
работу; но, скорее, мнимые, чем реальные. Загнанные в угол снайперы
продолжали свои тщетные протесты с крыш, и время от времени им удавалось
подстрелить какого-нибудь ротозея-приезжего. Как правило, все же, они
безбожно мазали. Повсеместное ношение легких пуленепробиваемых поддевок
вырвало, образно выражаясь, у несчастных снайперов жало, а неукоснительное
соблюдение запрета на покупку пушек окончательно поставило на них крест.
Таким образом, ни один из этих факторов не мог вызвать неожиданного
решения Кармоди покинуть Нью-Йорк, по общему мнению - самый увлекательный
город в мире. Взыграли пасторальные фантазии, не иначе. Либо случайный
порыв. Либо просто из вредности.
В общем, как-то раз Кармоди развернул "Дейли таймс-ньюс" и заметил
рекламу образцового города в Нью-Джерси.
"Приезжайте жить в Бельведер - в город, который о вас позаботится", -
приглашала газета. Далее шли утопические обещания, которые нет нужды
приводить здесь.
- Черт побери! - сказал Кармоди. - Приеду.
Так он и сделал.

Дорога вышла на опрятную зеленую равнину. Кармоди вылез из машины и
огляделся. В полумили впереди он увидел городок; скромный дорожный знак
гласил: "Бельведер".
Построен Бельведер был не в традиционно-американской манере - с
кольцом бензоколонок, щупальцами бутербродных, каймой мотелей и защитным
панцирем свалок, - а скорее, наподобие раскинутых на холмах итальянских
городков, что поднимаются сразу, без преамбул.
Кармоди это пришлось по душе. Он двинулся вперед и вскоре вошел в
город.
Бельведер казался сердечным и доброжелательным, щедро предлагал свои
улицы, откровенно распахивая широкие витрины. Проходя по городу, Кармоди
открывал для себя все новые и новые прелести. Например, площадь, похожую
на Римскую, только поменьше размером. Посреди площади был фонтан с
мраморной скульптурой мальчика и дельфина; из пасти дельфина истекала
струйка чистой воды.
- Надеюсь, вам нравится? - раздался голос из-за левого плеча.
- Очень мило, - согласился Кармоди.
- Я сам все сделал и установил, - сообщил голос. - Убежден, что
фонтан, несмотря на архаичность замысла, эстетически функционален. А
площадь в целом, вместе со скамейками и тенистыми каштанами, точная копия
площади в Болонье. Меня не сдерживал страх выглядеть старомодным. Истинный
художник использует все необходимые средства, будь они тысячелетней
давности или новоявленные.
- Полностью с вами согласен, - сказал Кармоди. - Позвольте
представиться. Я - Эдвард Кармоди.
И с улыбкой повернулся.
Но за левым плечам никого не оказалось, как, впрочем и за правым. На
площади вообще никого не было.
- Прошу прощения, - произнес голос. - Я не хотел вас удивлять. Я
думал, вы знаете.
- Что я знаю? - спросил Кармоди.
- Ну, про меня.
- Выходит, не знаю. Кто вы? Откуда говорите?
- Я голос Города, - сказал голос. - Иными словами, с вами говорит сам
Бельведер, истинный и подлинный.
- Неужели? - язвительно поинтересовался Кармоди. И сам себе ответил:
- Да, очевидно. Что ж, город так город. Большое дело.
- Он отвернулся от фонтана и прогулочным шагом пошел по площади,
словно разговаривал с городами каждый день и сыт этим по горло. Он бродил
по улицам и проспектам, заглядывал в витрины, рассматривал здания, а у
одной статуи даже остановился, но не надолго.
- Ну как? - спросил чуть погодя голос Бельведера.
- Что как? - тут же отозвался Кармоди.
- Как я вам нравлюсь?
- Нормально, - ответил Кармоди.
- Всего лишь нормально? Это все?
- Послушай, - рассудительно произнес Кармоди, - город есть город.
Увидишь один, считай, что видел все.
- Неправда! - обиженно воскликнул Бельведер. - Я разительно отличаюсь
от других городов! Я уникален!
- Неужто? - презрительно фыркнул Кармоди. - Мне ты представляешься
просто кучей разнородных частей. У тебя итальянская площадь, несколько
типично греческих зданий, ряд готических сооружений, нью-йоркский
многоквартирный дом в старом стиле, калифорнийская бутербродная и бог
весть что еще. Где тут уникальность?
- Уникальна сама комбинация, рождающая исполненное смысла единое
целое, - ответил Город. - Составные части, даже из прошлых эпох, вовсе не
анахронизмы. каждая символизирует определенный уклад и как таковая вполне
уместна в тщательно продуманном образе жизни. Не угодно ли немного кофе и,
может быть, бутерброд или свежие фрукты?
- Пожалуй, кофе, - сказал Кармоди.
Он позволил Бельведеру провести себя за угол к кафе, расположенному
прямо на улице. Кафе как две капли воды походило на салун времен Веселых
девяностых, от механического пианино до канделябров из граненого стекла.
Как и все остальное в городе, оно было безукоризненно чистым, но
совершенно безлюдным.
- Приятная атмосфера, вы не находите? - спросил Бельведер.
- Сойдет, - бросил Кармоди. - На любителя.
На столик перед Кармоди опустился поднос из нержавеющей стали, на
котором стояла чашка пенящегося кофе "капуцин". Кармоди сделал глоток.
- Хороший кофе? - поинтересовался Бельведер.
- Да, весьма.
- Я горжусь своим кофе, - тихо промолвил Город. - И своей стряпней.
Не угодно ли чего-нибудь отведать? Омлет, например, или суфле?
- Ничего, - отрезал Кармоди. Он откинулся на спинку кресла и
вздохнул. - Значит, ты образцовый город?
- Да, имею честь быть образцовым, - чопорно ответил Бельведер. -
Причем самой последней и, убежден, лучшей модели.
1 2 3 4