— Пиши ты. Посмотрим.
— Давай бумага и садись вот тут на землю.
— Это ещё зачем?
— Как писать буду? Твой спина писать буду. Другой столик нет. Садись, пожалуйста.
— Гм… — сказал Питер, но подчинился.
Ку Мар присел на корточки, положил чистый лист бумаги на спину Питера и принялся писать ровным, довольно правильным почерком, время от времени поглядывая на мою записку. Исписав сверху донизу один лист бумаги, он попросил второй, потом третий.
Мы терпеливо ждали.
— Все, — объявил Ку Мар и поставил жирную точку.
— Ну-ка давай, я проверю, — сказал Питер, с трудом распрямляя затёкшую спину.
Ку Мар отдал ему исписанные листки. Питер внимательно прочитал их и, кажется, остался доволен.
— Грамотей, — с оттенком уважения заметил он. — Чисто написал и, в общем, понятно. Лучше, чем я. Кто это тебя успел научить?
— Кто? — презрительно надул губы Ку Мар. — Муаи много грамотный. Все грамотный… Один старый бабка Хмок Фу а Кукамару немного неграмотный. Сейчас учится.
— Интересно… — протянул Питер. — Если, конечно, не врёшь. Так, может, муаи и по-английски понимают?
— Немного понимают.
— А вождь? — не выдержал я. — Может, и он тоже?…
— Не знаю… — сказал Ку Мар и посмотрел на меня с откровенной издёвкой.
— Так чего ради мы здесь морочили себе головы с переводом? — сердито спросил Питер. — Зачем мы все это делали, шеф, если каждый, гм… Ку Мар мог перевести ваше письмо этой загадочной местной власти. А ты чего не сказал? — напустился Питер на Ку Мара.
— Зачем говорить? — удивился Ку Мар. — Ты просил, я помогал. А зачем, я не знаю. Зачем так писал, не знаю… Зачем орал там, тоже не знаю. Зачем дырка остров делать хочешь, тоже не знаю. Я ничего не знаю. Я только помогал немного, что просил.
— Вождь Муаи поймёт, в чём дело, если ему оставить только записку начальника и подарки? А то, что писал ты, не оставлять?
— Не знаю…
— Ладно, Питер, — вмешался я. — Положите посреди площади обе записки вместе с подарками, и пошли. Мы и так потеряли здесь полдня. Спасибо за помощь, Ку Мар. Приходи в гости.
— Приду, — обещал Ку Мар и побежал домой.
* * *
Ещё не дойдя до лагеря, мы почувствовали, что дело неладно. Прерывистые полосы, словно глубокие колеи, тянулись вдоль всего пляжа. Местами их уже заровняли волны, но на сухом белом песке они были видны очень отчётливо. Каждый из нас готов был поклясться, что утром, когда мы шли в деревню, этих полос не было.
— Штанги, — твердил, сжимая кулаки, Питер. — Говорю вам, парни, это штанги. Пока мы горланили на площади, эти обезьяньи дети опять околпачили нас…
Однако то, что мы застали в лагере, превзошло самые худшие ожидания. Площадка, на которой утром лежало оборудование, была пуста. Штанги, обсадные трубы, секции буровой вышки, инструменты — все исчезло. Не осталось ни одного болта, ни одной гайки. Только кухонная утварь, продукты и наши палатки. И словно чтобы подчеркнуть всю бездну издевательства, жертвой которого мы стали, на обеденном столе возле палаток высилась целая гора “подарков”: фрукты, свежая рыба, поднос с устрицами, оплетённые тыквы с местным пивом.
Ребята безмолвно повалились на песок в тени навеса. Молчание длилось долго.
Первым его нарушил Тоби.
— А не сыграть ли нам в телефон? — негромко предложил он, не выпуская изо рта потухшей трубки. И, не дожидаясь ответа, наградил Джо звонким шлепком.
— Ну ты, полегче, — возмутился Джо, поспешно откатываясь в сторону.
— Начинаем войну, шеф? — спросил Питер.
— Вернёмся в деревню и потребуем объяснений. Надо только проверить, где оборудование: снова у причала или исчезло совсем…
— Если бы исчезло, мы его под землёй нашли бы. Тогда нашлись бы и виновники. Разумеется — опять у причала…
— Сегодня любой ценой войду в дом вождя, — запальчиво сказал я. — Если они станут стрелять, мы тоже откроем огонь.
— А не снять ли сначала часовых? — предложил Питер. — Берусь сделать это с трехсот метров.
— Первый выстрел — объявление войны. Пусть ответственность за начало военных действий падает на них.
— Превосходно, шеф. Если останусь жив, обещаю каждый день до отъезда убирать вашу могилку свежими цветами.
— Но я не хочу… — начал Джо.
— Смирно! — прервал Питер. — Шеф объявил мобилизацию. Берите карабины и — шагом марш.
— Но я…
— Молчать! Вот твой карабин, проверь его. А ты чего ждёшь, Штанга?
— Я за мирное разрешение споров, — спокойно объявил Тоби, выколачивая трубку. -Я сохраняю нейтралитет.
— Ага, и я тоже! — крикнул Джо, откладывая карабин.
— Трусы, — взорвался Питер. — Бабы, слюнтяи…
— Попридержи язык! Ты ведь тоже заключил контракт на бурение, а не на службу в колониальной полиции.
— Вот именно, — подтвердил Джо.
— Все равно — трусы. Над вами потешаются, а вы бормочете о нейтралитете. Трусы!
— Если ещё раз повторишь это слово, Питер, подавишься им вместе с осколками зубов, — сурово предупредил Тоби.
— Довольно, мальчики, — вмешался я. — Пошли к причалу, а оттуда, кто не боится, — в деревню.
Тоби и Джо поднялись без слова. Мы в молчании покинули лагерь. По пути, оглянувшись на своих спутников, я убедился, что только Питер вооружён. Тоби и Джо демонстративно оставили карабины в лагере.
10 января… Наши вчерашние перипетии кончились довольно неожиданно. Убедившись, что все исчезнувшее оборудование снова находится у причала, мы отправились в деревню. Тут нас ожидал новый сюрприз. Посреди площади, на том месте, где мы оставили подарки и меморандум, лежала красивая циновка, сплетённая из пальмовых волокон. На ней громоздилась куча ответных подарков — копчёная рыба, тыквы с напитками, рыболовные снасти, миски из панциря морской черепахи и гигантские перламутровые раковины, отливающие на солнце всеми цветами радуги. В одной из раковин торчала свёрнутая трубочкой записка.
Она была нацарапана по-английски.
“Справедливейший приветствует гостей и благодарит за подарки. Справедливейший всемилостивейше обещает аудиенцию в полдень через три ночи. Справедливейший просит не делать дырок в острове до встречи с ним…”
Помню, я тотчас же прочитал записку ребятам.
— Ну, вот и хорошо, — обрадовался Джо.
— Если это не попытка оттянуть время, — добавил Питер.
Тоби по обыкновению ничего не сказал, только посасывал свою трубку.
Мы забрали подарки и вернулись в лагерь.
Вечером за ужином Питер задал вопрос, который в равной степени волновал всех:
— Завтра опять станем вьючными ослами, шеф?
— А что ты предлагаешь? — поинтересовался я. Питер испытующе глянул на меня:
— Я предлагаю изменить место бурения. Соберём вышку возле причала. Какая разница, где продырявить этот паршивый остров?
— Место бурения задано главным геологом. Утверждено боссом. Древние лавы, а значит, и алмазоносные кимберлиты тут, возле нашего лагеря, кажется, залегают ближе к поверхности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
— Давай бумага и садись вот тут на землю.
— Это ещё зачем?
— Как писать буду? Твой спина писать буду. Другой столик нет. Садись, пожалуйста.
— Гм… — сказал Питер, но подчинился.
Ку Мар присел на корточки, положил чистый лист бумаги на спину Питера и принялся писать ровным, довольно правильным почерком, время от времени поглядывая на мою записку. Исписав сверху донизу один лист бумаги, он попросил второй, потом третий.
Мы терпеливо ждали.
— Все, — объявил Ку Мар и поставил жирную точку.
— Ну-ка давай, я проверю, — сказал Питер, с трудом распрямляя затёкшую спину.
Ку Мар отдал ему исписанные листки. Питер внимательно прочитал их и, кажется, остался доволен.
— Грамотей, — с оттенком уважения заметил он. — Чисто написал и, в общем, понятно. Лучше, чем я. Кто это тебя успел научить?
— Кто? — презрительно надул губы Ку Мар. — Муаи много грамотный. Все грамотный… Один старый бабка Хмок Фу а Кукамару немного неграмотный. Сейчас учится.
— Интересно… — протянул Питер. — Если, конечно, не врёшь. Так, может, муаи и по-английски понимают?
— Немного понимают.
— А вождь? — не выдержал я. — Может, и он тоже?…
— Не знаю… — сказал Ку Мар и посмотрел на меня с откровенной издёвкой.
— Так чего ради мы здесь морочили себе головы с переводом? — сердито спросил Питер. — Зачем мы все это делали, шеф, если каждый, гм… Ку Мар мог перевести ваше письмо этой загадочной местной власти. А ты чего не сказал? — напустился Питер на Ку Мара.
— Зачем говорить? — удивился Ку Мар. — Ты просил, я помогал. А зачем, я не знаю. Зачем так писал, не знаю… Зачем орал там, тоже не знаю. Зачем дырка остров делать хочешь, тоже не знаю. Я ничего не знаю. Я только помогал немного, что просил.
— Вождь Муаи поймёт, в чём дело, если ему оставить только записку начальника и подарки? А то, что писал ты, не оставлять?
— Не знаю…
— Ладно, Питер, — вмешался я. — Положите посреди площади обе записки вместе с подарками, и пошли. Мы и так потеряли здесь полдня. Спасибо за помощь, Ку Мар. Приходи в гости.
— Приду, — обещал Ку Мар и побежал домой.
* * *
Ещё не дойдя до лагеря, мы почувствовали, что дело неладно. Прерывистые полосы, словно глубокие колеи, тянулись вдоль всего пляжа. Местами их уже заровняли волны, но на сухом белом песке они были видны очень отчётливо. Каждый из нас готов был поклясться, что утром, когда мы шли в деревню, этих полос не было.
— Штанги, — твердил, сжимая кулаки, Питер. — Говорю вам, парни, это штанги. Пока мы горланили на площади, эти обезьяньи дети опять околпачили нас…
Однако то, что мы застали в лагере, превзошло самые худшие ожидания. Площадка, на которой утром лежало оборудование, была пуста. Штанги, обсадные трубы, секции буровой вышки, инструменты — все исчезло. Не осталось ни одного болта, ни одной гайки. Только кухонная утварь, продукты и наши палатки. И словно чтобы подчеркнуть всю бездну издевательства, жертвой которого мы стали, на обеденном столе возле палаток высилась целая гора “подарков”: фрукты, свежая рыба, поднос с устрицами, оплетённые тыквы с местным пивом.
Ребята безмолвно повалились на песок в тени навеса. Молчание длилось долго.
Первым его нарушил Тоби.
— А не сыграть ли нам в телефон? — негромко предложил он, не выпуская изо рта потухшей трубки. И, не дожидаясь ответа, наградил Джо звонким шлепком.
— Ну ты, полегче, — возмутился Джо, поспешно откатываясь в сторону.
— Начинаем войну, шеф? — спросил Питер.
— Вернёмся в деревню и потребуем объяснений. Надо только проверить, где оборудование: снова у причала или исчезло совсем…
— Если бы исчезло, мы его под землёй нашли бы. Тогда нашлись бы и виновники. Разумеется — опять у причала…
— Сегодня любой ценой войду в дом вождя, — запальчиво сказал я. — Если они станут стрелять, мы тоже откроем огонь.
— А не снять ли сначала часовых? — предложил Питер. — Берусь сделать это с трехсот метров.
— Первый выстрел — объявление войны. Пусть ответственность за начало военных действий падает на них.
— Превосходно, шеф. Если останусь жив, обещаю каждый день до отъезда убирать вашу могилку свежими цветами.
— Но я не хочу… — начал Джо.
— Смирно! — прервал Питер. — Шеф объявил мобилизацию. Берите карабины и — шагом марш.
— Но я…
— Молчать! Вот твой карабин, проверь его. А ты чего ждёшь, Штанга?
— Я за мирное разрешение споров, — спокойно объявил Тоби, выколачивая трубку. -Я сохраняю нейтралитет.
— Ага, и я тоже! — крикнул Джо, откладывая карабин.
— Трусы, — взорвался Питер. — Бабы, слюнтяи…
— Попридержи язык! Ты ведь тоже заключил контракт на бурение, а не на службу в колониальной полиции.
— Вот именно, — подтвердил Джо.
— Все равно — трусы. Над вами потешаются, а вы бормочете о нейтралитете. Трусы!
— Если ещё раз повторишь это слово, Питер, подавишься им вместе с осколками зубов, — сурово предупредил Тоби.
— Довольно, мальчики, — вмешался я. — Пошли к причалу, а оттуда, кто не боится, — в деревню.
Тоби и Джо поднялись без слова. Мы в молчании покинули лагерь. По пути, оглянувшись на своих спутников, я убедился, что только Питер вооружён. Тоби и Джо демонстративно оставили карабины в лагере.
10 января… Наши вчерашние перипетии кончились довольно неожиданно. Убедившись, что все исчезнувшее оборудование снова находится у причала, мы отправились в деревню. Тут нас ожидал новый сюрприз. Посреди площади, на том месте, где мы оставили подарки и меморандум, лежала красивая циновка, сплетённая из пальмовых волокон. На ней громоздилась куча ответных подарков — копчёная рыба, тыквы с напитками, рыболовные снасти, миски из панциря морской черепахи и гигантские перламутровые раковины, отливающие на солнце всеми цветами радуги. В одной из раковин торчала свёрнутая трубочкой записка.
Она была нацарапана по-английски.
“Справедливейший приветствует гостей и благодарит за подарки. Справедливейший всемилостивейше обещает аудиенцию в полдень через три ночи. Справедливейший просит не делать дырок в острове до встречи с ним…”
Помню, я тотчас же прочитал записку ребятам.
— Ну, вот и хорошо, — обрадовался Джо.
— Если это не попытка оттянуть время, — добавил Питер.
Тоби по обыкновению ничего не сказал, только посасывал свою трубку.
Мы забрали подарки и вернулись в лагерь.
Вечером за ужином Питер задал вопрос, который в равной степени волновал всех:
— Завтра опять станем вьючными ослами, шеф?
— А что ты предлагаешь? — поинтересовался я. Питер испытующе глянул на меня:
— Я предлагаю изменить место бурения. Соберём вышку возле причала. Какая разница, где продырявить этот паршивый остров?
— Место бурения задано главным геологом. Утверждено боссом. Древние лавы, а значит, и алмазоносные кимберлиты тут, возле нашего лагеря, кажется, залегают ближе к поверхности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17