..
Но что делать, если его так и подмывает спросить у начальника заво-
доуправления, где сейчас находится Яша Горелик? На работе ли он?
Это желание было настолько сильным, что он прервал совещание, поп-
росил не расходиться и сам быстро пошел, чуть не побежал в соседнее
здание, где работал Яша. Зачем я это делаю? - спрашивал он себя, но
уже не мог остановиться. Он успокоится, как только все узнает...
Стол Яши был пуст. Ни его старенького плаща, ни калош, обычно стоя-
щих возле стула, не было. Несколько женщин, работающих тут же, с любо-
пытством смотрели на своего запыхавшегося директора. Не спрашивать же
их, куда он девался! И приходил ли сегодня? Кто Яша и кто он?
Он с минуту потоптался, потом спросил об их начальнике, сидящем
сейчас в его кабинете вместе с другими недоумевающими, и выбежал.
Надо было что-то делать. Что-нибудь конкретное. А не метаться в по-
исках канцеляриста, чернильной души, на потеху всему заводу!
Он отдал соответствующие распоряжения. Уже через час после совеща-
ния в баню пришли маляры и, не обращая внимания на моющихся женщин,
закрасили окна серой масляной краской.
И всем показалось, будто они ослепли. Исчез многоцветный мир эроса
и красоты. Жизнь стала такой же серой и тусклой, как застиранный боль-
ничный халат (так написал по этому поводу Яша в одном из стихотворе-
ний, найденных у него впоследствии при обыске).
Но Складовский забыл, с кем имеет дело. В тот же вечер эти окна бы-
ли выбиты. Потом их били и вставляли с регулярностью и необратимостью
восхода и захода солнца. В результате резко упала посещаемость бани и,
соответственно, вечерней школы. Зато резко возросло количество пьяных
драк, прежде случавшихся по выходным дням и в получку, а также изнаси-
лований.
Но что хуже всего, стало разваливаться на глазах с таким трудом на-
лаживаемое производство...
Директор рвал и метал. На работе не давал покоя ни себе, ни подчи-
ненным, а дома, ночью, жене и соседям. И каждый раз это приводило лишь
к обратному результату. Надя, казавшаяся ему в утренние сумерки такой
покорной, любящей и податливой, при свете дня становилась угрюмой,
несдержанной и несговорчивой. И постоянно куда-то уходила... Подчинен-
ные ни в чем уже не противоречили, но сделались инертными и безынициа-
тивными, работающими из-под палки. Чувствуя это глухое, нарастающее
сопротивление, Складовский, никогда не повышавший голоса, со всеми
только на "вы", а с работягами за руку, стал неузнаваем. Он взял при-
вычку стучать по столу, хотя до ожидаемого всеми "пся крев" еще не до-
шел...
Он уволил Степана Калягина, добродушного и самого молодого из на-
чальников цехов, посмевшего ему перечить на оперативке. А когда за не-
го вдруг вступилась Надя, устроил ей дикую сцену: "Ах, вот это кто!" О
чем после искренне жалел и просил прощения...
"Послушай, Юзя, - сказала она, когда все утихло. - Ты не забыл, за
что мне дали срок? За то, что не дала одному большому начальнику. И на
десять лет сделали подстилкой для лагерной охраны и проверяющих комис-
сий.
Я по гроб тебе обязана, но ты меня не купил, ясно? Не моя вина, что
такой уродилась! И меня это кино заставляли через колючку показывать.
Мол, лучше после этого работают и норму перевыполняют. А пока не пока-
жу - никакого энтузиазма. Они и привыкли. Мне и самой понравилось. А
ты как думал? План сделал, потому что с завода сутками не вылезаешь?
Разобрался бы сперва, а после окна закрашивал..."
Урезонивали его и на расширенном райкоме: "Смотри, что у тебя тво-
рится! А ведь были лучшие в районе показатели по пьянству и бандитиз-
му. Хотели твой вагоноремонтный переделать в вагоностроительный, вышли
с этим предложением в наркомат, а теперь что прикажешь делать? Женил-
ся, понимаешь, на бывшей проститутке, потерял голову - и вот резуль-
тат! Словом, или наведи железный порядок, или... Ты же можешь, когда
захочешь! И мы со своей стороны примем надлежащие меры. Уже арестован
за рецидив антисоветской деятельности известный тебе Яков Горелик.
Словом, создали тебе все условия для спокойной работы".
Тут все заулыбались и по-свойски подмигнули растерянному Складовс-
кому. "Что я натворил! - думал он про себя, слушая старших товарищей
по партии. - Вот почему Яши нет на месте уже неделю! Да не голову я
потерял! Я лицо потерял. А уж потом - голову... Но я наведу, наведу
порядок! Чего бы это ни стоило! Всем докажу, что этих результатов до-
бился я сам, а не моя жена, показываясь голой всему заводу!"
Но промолчал. Только кивнул в знак согласия.
Когда он сказал Наде об аресте Яши, та равнодушно пожала плечами
безупречной лепки: "Доигрался. Говорила ему: брось эти стишки! Никому
это не надо. Или пиши про что другое... - Потом внимательно посмотрела
на мужа: - Или его за что другое посадили? Так он же там помрет!"
Зато возмутились работяги: "Яшку-то за что, сволочи! Муху не оби-
дит".
Между тем Складовский стал наводить железной рукой дисциплину. И
чем больше мерещилось, что над ним смеются, тем больше ожесточался!
Пошли под суд прогульщики и опаздывающие, чего прежде он старатель-
но избегал, несмотря на грозные постановления директивных органов.
Но это не имело, казалось, ни малейшего воздействия на "контин-
гент". "Напугал ежа голой жопой! - сказала жена. - Какая им разница,
где отбывать?" И была права. Чем оглушительнее народ напивался, тем
меньше отличался Соцгородок от привычной зоны. Некоторые по пьянке
составляли планы побега. И однажды таки бежали темной ночью, и вернули
их с милицией через несколько суток, притихших, продрогших, протрез-
вевших.
Складовскому бы опомниться, но он будто закусил удила. Уже бессиль-
ный что-то исправить, он начал мстить. Мстить всем, кто, как ему каза-
лось, наслаждался его позором. И покусился на святая святых: приказал
начинать последний киносеанс в клубе не позже семи вечера.
Под предлогом, будто любители позднего кино, как правило самые мо-
лодые, просыпают утреннюю смену. Оскорбленный "контингент" воспринял
это как удар ниже пояса. Последний сеанс был одним из немногих атрибу-
тов свободы, какие еще оставались. И Надя даже собрала вещи, чтобы уй-
ти к опальному Степану Калягину. "Почему к нему?" - кричал Складовский
на весь дом, разбрасывая ее вещи. "А к кому? - спокойно удивлялась На-
дя, подбирая тряпки. - Сам же говорил, что не зря за него заступаюсь.
Мне-то все равно, для меня вы все одинаковы..."
"За что жилы рвали, а водную артерию к столице пяти морей тянули? -
кричали те, кто на последние сеансы ходил, чтобы почувствовать себя
свободным человеком и заодно отоспаться.
1 2 3 4 5