От жары он чувствовал дурноту. Странно — или может, не так уж и странно, — но в этот момент его больше всего заботила реакция президента на случившееся здесь.
— Первым делом надо поговорить с Хиксом, — сказал Артур Роттерджеку, когда они садились в джип, курсирующий между вагончиками и ограждением.
— Зачем? И без него проблем хватает.
— Хикс… Может, ему удастся объяснить случившееся президенту. Найти наиболее подходящие слова.
Роттерджек, сидевший на заднем сиденье, перешёл на шёпот.
— Силы ада вырвутся на свободу. Маккленнан, Шварц и я — нас всех ждёт суровая борьба… На чьей вы стороне?
— Я не понимаю.
— Вы поддерживаете вариант Армагеддона, или у нас есть шанс?
Артур собирался было ответить, но закрыл рот и покачал головой.
— Крокермена закачает, когда он услышит об этой истории, — простонал Роттерджек.
Ожидая в аэропорту Аделаиды лимузин, высланный за учёными, Артур позвонил в Орегон. Прошедший день и долгий перелёт вымотали его. В Орегоне утро ещё только начиналось, и Франсин ответила сонным голосом.
— Прости, что разбудил, — сказал Артур. — Не думаю, что смогу позвонить в ближайшие дни.
— Я так рада этому звонку. Люблю тебя.
— Я страшно соскучился. Чувствую себя оторванным от вас. Больше для меня ничто не важно.
— Ты можешь о чем-нибудь рассказать?
— Ни о чём, — ответил Артур, ущипнув себя за щеку.
— Ну, ладно. А вот у меня есть что передать тебе. Догадайся, кто звонил?
— Даже не знаю. Кто же? Неужели…
— Вот ты и догадался. Крис Райли. Он просил меня записать. Слушай: «Обнаружены два новых необычных объекта размерами с астероид, каждый — приблизительно двести километров в диаметре. Они покрыты недавно образовавшейся коркой льда — почти белоснежной. Движутся по необычного вида гиперболическим орбитам. Возможно, это огромные очень молодые планеты». Ну, что? Тебе это о чем-нибудь говорит? Райли предположил, что ты будешь заинтересован.
— Остатки Европы?
— Звучит романтично, не правда ли? — протянула Франсин по-прежнему сонным голосом. — Он сказал, что ты так и подумаешь.
— Продолжай, — попросил Артур. Ощущение реальности все больше ускользало от него.
Она продолжала читать: «Если мы имеем дело с осколками Европы, то остаётся удивляться их далеко расположенным друг от друга орбитам. Один из объектов встретится с Венерой в следующем году, когда Венера окажется в…» Подожди. Здесь кончается страницы… «В положении наибольшего кажущегося сближения с Землёй. Другой столкнётся с Марсом в конце 1997 года». Понятно?
— Кажется, да.
— Марти спит, но он просил меня сообщить тебе, что Годж теперь знает команды «сидеть» и «к ноге». Сын гордится псом. К тому же, он прочитал серию о Тарзане от корки до корки.
— Мой славный мальчуган. — Глаза Артура на мгновение сами собой закрылись и он чуть не потерял сознание. — Дорогая, я едва держусь на ногах. Упаду на месте, если не смогу поспать в ближайшее время.
— Мы оба надеемся на твоё скорое возвращение. Я уже успела привыкнуть к тому, что ты рядом. Дом без тебя пуст.
— Я люблю тебя, — сказал Артур, все ещё не в силах открыть глаза. Мысленно он пытался представить себе лицо жены.
— И я тебя.
Гордон сел в лимузин позади Уоррена и Роттерджека.
— Вы слышали что-нибудь о двух ледяных астероидах? — спросил он.
Спутники отрицательно покачали головами.
— Один из них разрушит Венеру, а другой разнесёт на куски Марс. И то и другое произойдёт в следующем году.
Уоррен, несмотря на бесконечную усталость, нашёл в себе силы выразить изумление. Роттерджек забеспокоился.
— Какое отношение всё это имеет к нам?
— Не знаю, — ответил Артур.
— Чертовски забавное совпадение, — заметил Уоррен.
— Так значит, астероиды столкнутся с Венерой и Марсом? — переспросил Роттерджек, с трудом заставляя свой мозг включиться в работу.
— В следующем году, — повторил Артур.
Советник президента по науке сжал губы, кивнул и уставился в окно, глядя на редкие в этот поздний час встречные машины.
— Не верю, что это простое совпадение, — сказал он. — Что, во имя Господа, происходит?
1 ноября, восточное тихоокеанское время
(2 ноября, США)
Уолт Сэмшоу спускался по трапу судна «Дискаверер» с элегантностью привычного к подобным упражнениям человека. он скользил руками по перилам и бесперебойно работал ногами несмотря на то, что очертания ступенек лишь слегка проступали в темноте. Сэмшоу нагнул голову, чтобы уберечь свою веснушчатую загорелую лысину от столкновений с многочисленными перегородками, встречающимися на пути. В море возраст не напоминал о себе так упорно, как на суше; здесь Уолт вновь становился проворным и ловким. Длинноногий и долговязый, с узким лицом, Сэмшоу провёл более двух третей своей семидесятипятилетней жизни в море. Сначала служба во флоте с 1942 по 1952 год, а потом — около сорока лет исследовательской деятельности в области физической океанографии.
Глубоко в трюме корабля, в просторном грузовом отсеке расположились его любимые детища: три вертикальных устройства высотой в человеческий рост — три стальных цилиндрических гравиметра, предназначенных для измерения гравитационных отклонений впадин, находящихся на глубине десять тысяч метров. «Дискаверер» уже в шестой раз проплывал над котловиной Рамапо. Море, спокойное и прозрачное, казалось стеклянным; корабль шёл вперёд, развивая скорость до десяти узлов, плавно скользя по воде — идеальные условия для исследователей. Учёные имели возможность выверить средние показатели всех шести измерений с точностью плюс-минус два миллигаллона.
Сэмшоу спустился в трюм и громко затопал по стальному полу. Его молодой коллега Дэвид Сенд улыбнулся Уолту, повернув к нему лицо, на которое цветной экран отбрасывал зелёно-серые и алые блики. Сэмшоу протянул Сенду алюминиевую тарелку с крышкой, захваченную в столовой.
— Ну, что сегодня в менюЮ — спросил Сенд.
Он был вдвое моложе Сэмшоу и почти вдвое легче его, с крепкой фигурой, широким лицом, светло-голубыми глазами, с маленьким ирландским носом картошкой и рыжей жёсткой шевелюрой. Сэмшоу заглянул под крышку. В глубине души он относился к Сенду, как к сыну: он всегда окружал младших по возрасту коллег суровой любовью, которую мог бы питать к собственным детям, если бы имел их. Сенд знал это и ценил; вряд ли он встретит на своём пути лучшего друга, напарника и учителя.
— Жареный палтус, пирог со шпинатом и свёкла, — объявил Сэмшоу. Корабельный повар родом с Филиппин гордился умением готовить блюда западной кухни и баловал ими учёных дважды в неделю.
Сенд скорчил гримасу и покачал головой.
— Наемся до отвала — плохо скажется на работе.
Сэмшоу поставил тарелку перед коллегой и взглянул на установленные треугольником гравиметры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
— Первым делом надо поговорить с Хиксом, — сказал Артур Роттерджеку, когда они садились в джип, курсирующий между вагончиками и ограждением.
— Зачем? И без него проблем хватает.
— Хикс… Может, ему удастся объяснить случившееся президенту. Найти наиболее подходящие слова.
Роттерджек, сидевший на заднем сиденье, перешёл на шёпот.
— Силы ада вырвутся на свободу. Маккленнан, Шварц и я — нас всех ждёт суровая борьба… На чьей вы стороне?
— Я не понимаю.
— Вы поддерживаете вариант Армагеддона, или у нас есть шанс?
Артур собирался было ответить, но закрыл рот и покачал головой.
— Крокермена закачает, когда он услышит об этой истории, — простонал Роттерджек.
Ожидая в аэропорту Аделаиды лимузин, высланный за учёными, Артур позвонил в Орегон. Прошедший день и долгий перелёт вымотали его. В Орегоне утро ещё только начиналось, и Франсин ответила сонным голосом.
— Прости, что разбудил, — сказал Артур. — Не думаю, что смогу позвонить в ближайшие дни.
— Я так рада этому звонку. Люблю тебя.
— Я страшно соскучился. Чувствую себя оторванным от вас. Больше для меня ничто не важно.
— Ты можешь о чем-нибудь рассказать?
— Ни о чём, — ответил Артур, ущипнув себя за щеку.
— Ну, ладно. А вот у меня есть что передать тебе. Догадайся, кто звонил?
— Даже не знаю. Кто же? Неужели…
— Вот ты и догадался. Крис Райли. Он просил меня записать. Слушай: «Обнаружены два новых необычных объекта размерами с астероид, каждый — приблизительно двести километров в диаметре. Они покрыты недавно образовавшейся коркой льда — почти белоснежной. Движутся по необычного вида гиперболическим орбитам. Возможно, это огромные очень молодые планеты». Ну, что? Тебе это о чем-нибудь говорит? Райли предположил, что ты будешь заинтересован.
— Остатки Европы?
— Звучит романтично, не правда ли? — протянула Франсин по-прежнему сонным голосом. — Он сказал, что ты так и подумаешь.
— Продолжай, — попросил Артур. Ощущение реальности все больше ускользало от него.
Она продолжала читать: «Если мы имеем дело с осколками Европы, то остаётся удивляться их далеко расположенным друг от друга орбитам. Один из объектов встретится с Венерой в следующем году, когда Венера окажется в…» Подожди. Здесь кончается страницы… «В положении наибольшего кажущегося сближения с Землёй. Другой столкнётся с Марсом в конце 1997 года». Понятно?
— Кажется, да.
— Марти спит, но он просил меня сообщить тебе, что Годж теперь знает команды «сидеть» и «к ноге». Сын гордится псом. К тому же, он прочитал серию о Тарзане от корки до корки.
— Мой славный мальчуган. — Глаза Артура на мгновение сами собой закрылись и он чуть не потерял сознание. — Дорогая, я едва держусь на ногах. Упаду на месте, если не смогу поспать в ближайшее время.
— Мы оба надеемся на твоё скорое возвращение. Я уже успела привыкнуть к тому, что ты рядом. Дом без тебя пуст.
— Я люблю тебя, — сказал Артур, все ещё не в силах открыть глаза. Мысленно он пытался представить себе лицо жены.
— И я тебя.
Гордон сел в лимузин позади Уоррена и Роттерджека.
— Вы слышали что-нибудь о двух ледяных астероидах? — спросил он.
Спутники отрицательно покачали головами.
— Один из них разрушит Венеру, а другой разнесёт на куски Марс. И то и другое произойдёт в следующем году.
Уоррен, несмотря на бесконечную усталость, нашёл в себе силы выразить изумление. Роттерджек забеспокоился.
— Какое отношение всё это имеет к нам?
— Не знаю, — ответил Артур.
— Чертовски забавное совпадение, — заметил Уоррен.
— Так значит, астероиды столкнутся с Венерой и Марсом? — переспросил Роттерджек, с трудом заставляя свой мозг включиться в работу.
— В следующем году, — повторил Артур.
Советник президента по науке сжал губы, кивнул и уставился в окно, глядя на редкие в этот поздний час встречные машины.
— Не верю, что это простое совпадение, — сказал он. — Что, во имя Господа, происходит?
1 ноября, восточное тихоокеанское время
(2 ноября, США)
Уолт Сэмшоу спускался по трапу судна «Дискаверер» с элегантностью привычного к подобным упражнениям человека. он скользил руками по перилам и бесперебойно работал ногами несмотря на то, что очертания ступенек лишь слегка проступали в темноте. Сэмшоу нагнул голову, чтобы уберечь свою веснушчатую загорелую лысину от столкновений с многочисленными перегородками, встречающимися на пути. В море возраст не напоминал о себе так упорно, как на суше; здесь Уолт вновь становился проворным и ловким. Длинноногий и долговязый, с узким лицом, Сэмшоу провёл более двух третей своей семидесятипятилетней жизни в море. Сначала служба во флоте с 1942 по 1952 год, а потом — около сорока лет исследовательской деятельности в области физической океанографии.
Глубоко в трюме корабля, в просторном грузовом отсеке расположились его любимые детища: три вертикальных устройства высотой в человеческий рост — три стальных цилиндрических гравиметра, предназначенных для измерения гравитационных отклонений впадин, находящихся на глубине десять тысяч метров. «Дискаверер» уже в шестой раз проплывал над котловиной Рамапо. Море, спокойное и прозрачное, казалось стеклянным; корабль шёл вперёд, развивая скорость до десяти узлов, плавно скользя по воде — идеальные условия для исследователей. Учёные имели возможность выверить средние показатели всех шести измерений с точностью плюс-минус два миллигаллона.
Сэмшоу спустился в трюм и громко затопал по стальному полу. Его молодой коллега Дэвид Сенд улыбнулся Уолту, повернув к нему лицо, на которое цветной экран отбрасывал зелёно-серые и алые блики. Сэмшоу протянул Сенду алюминиевую тарелку с крышкой, захваченную в столовой.
— Ну, что сегодня в менюЮ — спросил Сенд.
Он был вдвое моложе Сэмшоу и почти вдвое легче его, с крепкой фигурой, широким лицом, светло-голубыми глазами, с маленьким ирландским носом картошкой и рыжей жёсткой шевелюрой. Сэмшоу заглянул под крышку. В глубине души он относился к Сенду, как к сыну: он всегда окружал младших по возрасту коллег суровой любовью, которую мог бы питать к собственным детям, если бы имел их. Сенд знал это и ценил; вряд ли он встретит на своём пути лучшего друга, напарника и учителя.
— Жареный палтус, пирог со шпинатом и свёкла, — объявил Сэмшоу. Корабельный повар родом с Филиппин гордился умением готовить блюда западной кухни и баловал ими учёных дважды в неделю.
Сенд скорчил гримасу и покачал головой.
— Наемся до отвала — плохо скажется на работе.
Сэмшоу поставил тарелку перед коллегой и взглянул на установленные треугольником гравиметры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113