Одолеть их нереально, они богаты, как царь Мидас, а адвокаты за миллион в год делают все, чтобы защитить их интересы...
– Ты словно в сенат решил баллотироваться, – хмыкнула Энн. – Никогда не слышала от тебя таких пламенных речей.
Она поболтала ногами. Понятно, не для того, чтобы соблазнить меня, – но мысли мои все равно начали путаться.
– Не мельтеши, – сказал я. – Или надень что-нибудь подлиннее.
– Свинья ты, Марлоу. Ни о чем больше думать не можешь.
– Можно попытаться. Вообще говоря, чертовски приятно иметь хоть одну хорошенькую знакомую с крепкими моральными устоями.
Я сглотнул слюну и стал рассказывать дальше.
– Зовут его Икки Россен. Он не красавец и не из тех, кто мне симпатичен, но одна черта в нем меня подкупает. Он запротестовал, когда я сказал, что мне будет помогать девушка. Женщины, по его мнению, не созданы для опасных дел. Наверное, поэтому я и решил ему помочь... Для настоящего гангстера женщина и мешок муки – примерно одно и то же. Переспать с девчонкой, конечно, никто не откажется, но если женщина встает поперек дороги, от нее избавляются без колебаний.
– Пока я слышу только пустой треп. Тебе, по-моему, нужно выпить чашечку кофе... или, может быть, чего-нибудь покрепче?
– Очень мило с твоей стороны, но с утра – ни-ни. А кофе чуть позже. Так вот, этого Икки накололи на карандаш.
– То есть?
– Есть список людей. Берёшь карандаш и кого-нибудь оттуда вычеркиваешь. И считай, что тот, кого ты вычеркнула, мертв. Но для тебя это будет игра, а для них – повседневная канцелярия.
– Что я могу сделать? Извини, я скажу больше: что можешь сделать ты?
– Я могу попробовать. А ты поможешь мне вычислить убийц и проследить, куда они поедут.
– А как они выглядят?
– Ну конечно, я с убийцами общаюсь ежедневно. Принимаю их у себя дома, угощаю виски с лимонным соком и бутербродами с икрой.
Энн улыбнулась, а я быстро преодолел разделяющий нас узорчатый коврик, поднял ее с тахты, крепко поцеловал в губы и вернулся на исходную позицию.
– Они выглядят обычными деловыми людьми – как коммерсанты или чиновники. Одеты солидно, вести себя будут донельзя корректно, – когда надо, они это умеют. Оружие в кейсах, после выполнения задания они его выкинут. Скорее всего, пистолеты, но, может быть, и автоматы. В самолете будут сидеть порознь, но, сойдя, могут притвориться старыми знакомыми, которые совершенно случайно встретились. Пожмут друг другу руки, улыбнутся, сядут в одно такси и поедут в отель. Затем переберутся в другое место, откуда будут наблюдать за Икки.
– Стрелять будут из комнаты или квартиры напротив?
– Нет. Они подойдут к нему, скажут: «Привет, Икки», он обернется, а они начинят его свинцом. Потом побросают оружие, прыгнут в автомобиль и помчатся вслед за первой машиной.
– А кто будет в первой машине?
– Какой-нибудь солидный гражданин с безупречной репутацией. Он будет прокладывать путь машине с гангстерами, а если его остановит полиция – сокрушаться и лить крокодиловы слезы, но убийцы будут уже далеко.
– Боже милостивый, – сказала Энн, – и как ты можешь жить такой жизнью? Если у тебя все получится, убийц подошлют и к тебе.
– Навряд ли. Посторонних они не убивают. Виноваты будут исполнители. Боссы мафии – деловые люди. У них – огромные деньги, и бизнес для них на первом месте. Они становятся жестокими только тогда, когда кто-то из их же компании мешает их бизнесу. Что-то я не припомню ни одного случая, когда было раскрыто организованное убийство.
Энн принесла два коктейля. Пока мы пили, я давал ей конкретные указания.
– Когда засечешь их, проследи, куда они направятся. Если в отель, то зарегистрируйся там и сразу звони мне.
– Ты – ужасный тип, – сказала Энн. – Женщины делают для тебя все, чего ты захочешь. И как это я, дожив до двадцати восьми лет, осталась незамужней?
– Нужны, наверное, и такие. А почему ты, собственно, не выходишь замуж?
– За кого? За какого-нибудь циничного искателя приключений? Кроме тебя, я не знаю ни одного приличного мужчину. А на белозубые улыбки я уже давно не покупаюсь.
– Я – честный парень, – сказал я почти шепотом. – А это уже кое-что. Но для такой девушки, как ты, слегка поношенный. Один взгляд твоих чистых, ясных глаз всегда ставит меня на место.
* * *
В Лос-Анжелесском международном аэропорту к самолетам близко не подойдешь. Если нужно рассмотреть прибывающих, нужно ждать за барьером.
Я переписал расписание прибытия и слонялся туда-сюда, как пес, забывший, где спрятал кость. Самолеты садились, взлетали, грузчики перетаскивали багаж, суетились пассажиры, плакали дети, и весь этот шум время от времени перекрывался объявлениями по радио.
Несколько раз я прошел мимо Энн, но она словно не замечала меня.
Наверное, они прилетели без четверти шесть, потому что Энн вдруг исчезла. Я рванул в контору. Через час зазвонил телефон.
– Скорее всего, это они, – сказала Энн. – Отель «Беверли-Вестерн», номер четыреста десять.
– Какие они с виду?
– С кейсами, в строгих костюмах, белые рубашки, черные туфли. Можно подумать что угодно – адвокаты, издатели, врачи, банковские служащие...
– Внешность,
– Волосы у обоих темно-русые. Лица невыразительные. Глаза у одного серые, у другого – голубые. Взгляды быстрые, цепкие. Мгновенно оглядели все вокруг. Оба одинаковые, как автомобили с конвейера.
– Теперь беги домой.
– Ты будешь их пасти?
– Может, это они будут пасти меня. Я уже снял комнату через улицу от Икки.
Когда я уже собрался идти домой, в приемной раздался звонок. Я открыл. На пороге стоял невысокий человек и покачивался на каблуках. Увидев меня, он улыбнулся; вышло это у него натужно. Потом шагнул ко мне.
– Филип Марлоу?
– Собственной персоной. Чем могу быть полезен?
Он подошел вплотную и вытащил из-за спины руку с пистолетом, направив его дуло прямо мне в живот.
– Если не откажешься от дела Россена, схлопочешь пару свинцовых пилюль в брюхо.
Это был любитель. Если бы он остановился фута за четыре, то, может быть, и добился бы чего-нибудь. Я вынул изо рта сигарету и беззаботно зажал ее между пальцами.
– С чего это ты взял, что я знаю какого-то Россена?
Он рассмеялся и ткнул меня дулом.
– Ишь чего захотел?
Издевательская усмешка, дешевый кайф от сознания своего превосходства, от настоящего тяжелого пистолета в руке.
– Все-таки расскажи мне, о чем идет речь?
Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но я уже бросил сигарету на пол и резко выбросил руку вперед. Перехватив пистолет, я сжал его конечность и одновременно двинул ему коленом промеж ног. Он хрюкнул и сложился пополам. Я вывернул ему руку, вынул из нее пистолет, а потом сделал ему подсечку, и он оказался на полу.
Он лежал, подтянув колени к животу, хлопая глазами от удивления и боли одновременно, со стонами перекатываясь с боку на бок.
1 2 3 4 5
– Ты словно в сенат решил баллотироваться, – хмыкнула Энн. – Никогда не слышала от тебя таких пламенных речей.
Она поболтала ногами. Понятно, не для того, чтобы соблазнить меня, – но мысли мои все равно начали путаться.
– Не мельтеши, – сказал я. – Или надень что-нибудь подлиннее.
– Свинья ты, Марлоу. Ни о чем больше думать не можешь.
– Можно попытаться. Вообще говоря, чертовски приятно иметь хоть одну хорошенькую знакомую с крепкими моральными устоями.
Я сглотнул слюну и стал рассказывать дальше.
– Зовут его Икки Россен. Он не красавец и не из тех, кто мне симпатичен, но одна черта в нем меня подкупает. Он запротестовал, когда я сказал, что мне будет помогать девушка. Женщины, по его мнению, не созданы для опасных дел. Наверное, поэтому я и решил ему помочь... Для настоящего гангстера женщина и мешок муки – примерно одно и то же. Переспать с девчонкой, конечно, никто не откажется, но если женщина встает поперек дороги, от нее избавляются без колебаний.
– Пока я слышу только пустой треп. Тебе, по-моему, нужно выпить чашечку кофе... или, может быть, чего-нибудь покрепче?
– Очень мило с твоей стороны, но с утра – ни-ни. А кофе чуть позже. Так вот, этого Икки накололи на карандаш.
– То есть?
– Есть список людей. Берёшь карандаш и кого-нибудь оттуда вычеркиваешь. И считай, что тот, кого ты вычеркнула, мертв. Но для тебя это будет игра, а для них – повседневная канцелярия.
– Что я могу сделать? Извини, я скажу больше: что можешь сделать ты?
– Я могу попробовать. А ты поможешь мне вычислить убийц и проследить, куда они поедут.
– А как они выглядят?
– Ну конечно, я с убийцами общаюсь ежедневно. Принимаю их у себя дома, угощаю виски с лимонным соком и бутербродами с икрой.
Энн улыбнулась, а я быстро преодолел разделяющий нас узорчатый коврик, поднял ее с тахты, крепко поцеловал в губы и вернулся на исходную позицию.
– Они выглядят обычными деловыми людьми – как коммерсанты или чиновники. Одеты солидно, вести себя будут донельзя корректно, – когда надо, они это умеют. Оружие в кейсах, после выполнения задания они его выкинут. Скорее всего, пистолеты, но, может быть, и автоматы. В самолете будут сидеть порознь, но, сойдя, могут притвориться старыми знакомыми, которые совершенно случайно встретились. Пожмут друг другу руки, улыбнутся, сядут в одно такси и поедут в отель. Затем переберутся в другое место, откуда будут наблюдать за Икки.
– Стрелять будут из комнаты или квартиры напротив?
– Нет. Они подойдут к нему, скажут: «Привет, Икки», он обернется, а они начинят его свинцом. Потом побросают оружие, прыгнут в автомобиль и помчатся вслед за первой машиной.
– А кто будет в первой машине?
– Какой-нибудь солидный гражданин с безупречной репутацией. Он будет прокладывать путь машине с гангстерами, а если его остановит полиция – сокрушаться и лить крокодиловы слезы, но убийцы будут уже далеко.
– Боже милостивый, – сказала Энн, – и как ты можешь жить такой жизнью? Если у тебя все получится, убийц подошлют и к тебе.
– Навряд ли. Посторонних они не убивают. Виноваты будут исполнители. Боссы мафии – деловые люди. У них – огромные деньги, и бизнес для них на первом месте. Они становятся жестокими только тогда, когда кто-то из их же компании мешает их бизнесу. Что-то я не припомню ни одного случая, когда было раскрыто организованное убийство.
Энн принесла два коктейля. Пока мы пили, я давал ей конкретные указания.
– Когда засечешь их, проследи, куда они направятся. Если в отель, то зарегистрируйся там и сразу звони мне.
– Ты – ужасный тип, – сказала Энн. – Женщины делают для тебя все, чего ты захочешь. И как это я, дожив до двадцати восьми лет, осталась незамужней?
– Нужны, наверное, и такие. А почему ты, собственно, не выходишь замуж?
– За кого? За какого-нибудь циничного искателя приключений? Кроме тебя, я не знаю ни одного приличного мужчину. А на белозубые улыбки я уже давно не покупаюсь.
– Я – честный парень, – сказал я почти шепотом. – А это уже кое-что. Но для такой девушки, как ты, слегка поношенный. Один взгляд твоих чистых, ясных глаз всегда ставит меня на место.
* * *
В Лос-Анжелесском международном аэропорту к самолетам близко не подойдешь. Если нужно рассмотреть прибывающих, нужно ждать за барьером.
Я переписал расписание прибытия и слонялся туда-сюда, как пес, забывший, где спрятал кость. Самолеты садились, взлетали, грузчики перетаскивали багаж, суетились пассажиры, плакали дети, и весь этот шум время от времени перекрывался объявлениями по радио.
Несколько раз я прошел мимо Энн, но она словно не замечала меня.
Наверное, они прилетели без четверти шесть, потому что Энн вдруг исчезла. Я рванул в контору. Через час зазвонил телефон.
– Скорее всего, это они, – сказала Энн. – Отель «Беверли-Вестерн», номер четыреста десять.
– Какие они с виду?
– С кейсами, в строгих костюмах, белые рубашки, черные туфли. Можно подумать что угодно – адвокаты, издатели, врачи, банковские служащие...
– Внешность,
– Волосы у обоих темно-русые. Лица невыразительные. Глаза у одного серые, у другого – голубые. Взгляды быстрые, цепкие. Мгновенно оглядели все вокруг. Оба одинаковые, как автомобили с конвейера.
– Теперь беги домой.
– Ты будешь их пасти?
– Может, это они будут пасти меня. Я уже снял комнату через улицу от Икки.
Когда я уже собрался идти домой, в приемной раздался звонок. Я открыл. На пороге стоял невысокий человек и покачивался на каблуках. Увидев меня, он улыбнулся; вышло это у него натужно. Потом шагнул ко мне.
– Филип Марлоу?
– Собственной персоной. Чем могу быть полезен?
Он подошел вплотную и вытащил из-за спины руку с пистолетом, направив его дуло прямо мне в живот.
– Если не откажешься от дела Россена, схлопочешь пару свинцовых пилюль в брюхо.
Это был любитель. Если бы он остановился фута за четыре, то, может быть, и добился бы чего-нибудь. Я вынул изо рта сигарету и беззаботно зажал ее между пальцами.
– С чего это ты взял, что я знаю какого-то Россена?
Он рассмеялся и ткнул меня дулом.
– Ишь чего захотел?
Издевательская усмешка, дешевый кайф от сознания своего превосходства, от настоящего тяжелого пистолета в руке.
– Все-таки расскажи мне, о чем идет речь?
Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но я уже бросил сигарету на пол и резко выбросил руку вперед. Перехватив пистолет, я сжал его конечность и одновременно двинул ему коленом промеж ног. Он хрюкнул и сложился пополам. Я вывернул ему руку, вынул из нее пистолет, а потом сделал ему подсечку, и он оказался на полу.
Он лежал, подтянув колени к животу, хлопая глазами от удивления и боли одновременно, со стонами перекатываясь с боку на бок.
1 2 3 4 5