За огромными окнами розовело небо — начинало светать. Увидев человека, туземцы залопотали, трое отбежали от панели управления и выхватили оружие. У одного был такой же револьвер, как и у Граймса, двое других размахивали неуклюжими шпагами.
Граймс стрелял хладнокровно и обдуманно. Первой целью стал туземец с револьвером, затем ближайший с мечом, затем его товарищ. В таком порядке даже человек, который в молодости был стрелком средней руки, вряд ли бы промахнулся. И Граймс не промахнулся, хотя в одного из летчиков ему пришлось стрелять дважды, когда последний конвульсивный удар шпаги прошел в миллиметре мимо его ноги.
Граймс не знал, остались ли в револьвере патроны, но проверять не стал. Наклонившись, он поднял пистолет, выпавший из руки убитого пилота. Туземец не успел сделать ни одного выстрела, а значит, хотя бы один патрон должен был остаться. Обернувшись, коммодор бросился обратно в каюту — вовремя. Один из уцелевших туземцев уже направлялся к Соне с тяжелым гаечным ключом в руке. Выстрел — и механик отлетел на корму.
Не говоря ни слова, Граймс пошел дальше. Второй механик был уже мертв — пуля попала в него случайно. В тишине раздавался мерный звук — «кап, кап, кап». Кровь? Нет, звук исходил со стороны топливного бака. Одна из пуль пробила его оболочку.
Прежде, чем Граймс успел что-либо с этим сделать, паровая турбина остановилась.
Солнце уже взошло. День обещал быть прекрасным — насколько это возможно, когда ты находишься на борту воздушного корабля с пробитым топливным баком. Пока было очень тихо, но барашки на волнах предвещали сильный ветер. Внизу, справа по борту, извивалась береговая линия: россыпь острых скал, оранжевый песок, глубже на материке — зеленая и бирюзовая растительность, к югу — довольно крупный город. Вся эта картина плавно удалялась — довольно быстро, так как ветер понемногу крепчал и гнал воздушное судно прочь от берега.
Тела воздухоплавателей свалили в каюте, где раньше сидели пленники. Фаррелл и Соня хотели выбросить их за борт, но Граймс был категорически против. Дело было не в соблюдении этических принципов. Его познания в области истории касались не только морских и космических судов. Он имел некоторое представление и об управлении летательными аппаратами легче воздуха. Не стоило сбрасывать балласт прежде, чем удастся окончательно разобраться, как управлять этим летающим монстром при помощи аппаратуры.
Он сумел с без проблем определить положение корабля. В рубке был нактоуз, здесь же обнаружились компас с визирами. Еще там нашлась морская карта — судя по всему, с ней работали в тот момент, когда он освободился. Участок побережья был аккуратно обведен чем-то цветным. Компас выглядел необычно — его шкала была поделена не на триста шестьдесят, а на четыреста градусов. Подобные же странности Граймс обнаружил и на карте. Впрочем, особых сложностей это не создавало. Эсквелианцы делят градус на сто минут, а прямой угол у них составляет сто градусов. Без сомнения, в этом была определенная закономерность. Люди, имея на руках пять пальцев, стремятся считать вещи дюжинами. Эсквелианцы, шестипалые, похоже, предпочитают считать десятками… Куда важнее было поразительное сходство компаса, визиров и принципа построения карты. Это еще раз доказывало, что развитие технических приспособлений у гуманоидов происходит параллельными путями.
На карте нарисована стрелка компаса: Граймс предположил, что с ее помощью можно определить разницу между географическим и магнитным Севером. На юге действительно был отмечен город. Неподалеку от него можно было разглядеть два горных пика, отмеченных четкими контурами. Итак, три ориентира. Используя компас, линейку и карандаш, Граймс отложил направления. Получился маленький треугольник. Через пятнадцать минут он проделал операцию снова. Линия между двумя точками — центрами треугольников — совпадала с направлением ветра.
Перенести на карту их положение было не сложно. Также не составило труда проложить линию курса. Проблема состояла лишь в том, что оставленное позади крошечное пятнышко, которое предположительно было островом Драрг, находилось самое меньшее в двадцати милях позади, если представить одну минуту на широтной шкале как милю. Соня, обратившись к своим лингвистическим познаниям, подтвердила его догадку. Группа закорючек справа от пятнышка действительно читались как «Драрг».
Другой частью проблемы был пробитый топливный бак. Аккумуляторы уже разрядились. Как часто во время революций наиболее важные вещи остаются без должного внимания! Понятно, что радиотелефон тоже не работал. Можно было даже не рассчитывать на то, чтобы связаться с группой на острове — а значит, и на катер, который мог забрать их с дирижабля или отбуксировать воздушное судно обратно на Драрг.
— В конце концов, нас несет в море, — сказал Фаррелл, глядя на восходящее солнце. — Я не думаю, что нас встретят на берегу с распростертыми объятиями. И, — довольно раздраженно добавил он, — пока еще что-нибудь не произошло, приказываю больше ни во что не вмешиваться…
Вероятно, при этом он подразумевал, что можно было обойтись если не без применения силы, то хотя бы без жертв среди местного населения.
— Самооборона и вмешательство — это разные вещи, — ответил Граймс. — Но, Джеймс, если Вы вернетесь на Линдисфарнскую Базу, можете сказать Адмиралу, что всему виной безмозглые приграничники, которые лезут повсюду со своими каменными топорами и дубинами.
— Мы пока еще здесь, коммодор, — холодно отозвался Фаррелл. — И экспедицией пока что командую я — несмотря ни на что.
— Нашли время выяснять отношения, — фыркнула Соня. — Смотрите, — она расправила карту, которую изучала. — Насколько я понимаю, если нас увидят с острова, то примут за патруль мятежников. Они могут попытаться перехватить его, чтобы узнать, что с нами случилось. С другой стороны…
— С другой стороны, — добавил Фаррелл, — Мой замечательный Старпом делает все по инструкции. Он шагу не ступит, пока не получит соответствующий приказа с Линдисфарна.
Соня не ответила.
— Как работает эта штука? — спросила она, обращаясь к мужу. — Ты можешь сделать что-нибудь, Джон? Если тебя послушать, создается впечатление, что ты разбираешься в любых кораблях.
Граймс огляделся. Откровенно говоря, он чувствовал себя в этом отсеке, как слон в посудной лавке.
— Если бы было питание, я бы смог сделать что-нибудь, — сказал он почти жалобно. — Это колесо, позади нактоуза, очевидно для управления. А это — для изменения высоты: над ним что-то вроде альтиметра. Первое приводит в действие вертикальные рули, управляющие. Второе — горизонтальные, для спуска или подъема…
— Я думала, что на воздушных судах необходимо сбросить балласт или выпустить газ, чтобы подняться или спуститься, — сказала Соня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Граймс стрелял хладнокровно и обдуманно. Первой целью стал туземец с револьвером, затем ближайший с мечом, затем его товарищ. В таком порядке даже человек, который в молодости был стрелком средней руки, вряд ли бы промахнулся. И Граймс не промахнулся, хотя в одного из летчиков ему пришлось стрелять дважды, когда последний конвульсивный удар шпаги прошел в миллиметре мимо его ноги.
Граймс не знал, остались ли в револьвере патроны, но проверять не стал. Наклонившись, он поднял пистолет, выпавший из руки убитого пилота. Туземец не успел сделать ни одного выстрела, а значит, хотя бы один патрон должен был остаться. Обернувшись, коммодор бросился обратно в каюту — вовремя. Один из уцелевших туземцев уже направлялся к Соне с тяжелым гаечным ключом в руке. Выстрел — и механик отлетел на корму.
Не говоря ни слова, Граймс пошел дальше. Второй механик был уже мертв — пуля попала в него случайно. В тишине раздавался мерный звук — «кап, кап, кап». Кровь? Нет, звук исходил со стороны топливного бака. Одна из пуль пробила его оболочку.
Прежде, чем Граймс успел что-либо с этим сделать, паровая турбина остановилась.
Солнце уже взошло. День обещал быть прекрасным — насколько это возможно, когда ты находишься на борту воздушного корабля с пробитым топливным баком. Пока было очень тихо, но барашки на волнах предвещали сильный ветер. Внизу, справа по борту, извивалась береговая линия: россыпь острых скал, оранжевый песок, глубже на материке — зеленая и бирюзовая растительность, к югу — довольно крупный город. Вся эта картина плавно удалялась — довольно быстро, так как ветер понемногу крепчал и гнал воздушное судно прочь от берега.
Тела воздухоплавателей свалили в каюте, где раньше сидели пленники. Фаррелл и Соня хотели выбросить их за борт, но Граймс был категорически против. Дело было не в соблюдении этических принципов. Его познания в области истории касались не только морских и космических судов. Он имел некоторое представление и об управлении летательными аппаратами легче воздуха. Не стоило сбрасывать балласт прежде, чем удастся окончательно разобраться, как управлять этим летающим монстром при помощи аппаратуры.
Он сумел с без проблем определить положение корабля. В рубке был нактоуз, здесь же обнаружились компас с визирами. Еще там нашлась морская карта — судя по всему, с ней работали в тот момент, когда он освободился. Участок побережья был аккуратно обведен чем-то цветным. Компас выглядел необычно — его шкала была поделена не на триста шестьдесят, а на четыреста градусов. Подобные же странности Граймс обнаружил и на карте. Впрочем, особых сложностей это не создавало. Эсквелианцы делят градус на сто минут, а прямой угол у них составляет сто градусов. Без сомнения, в этом была определенная закономерность. Люди, имея на руках пять пальцев, стремятся считать вещи дюжинами. Эсквелианцы, шестипалые, похоже, предпочитают считать десятками… Куда важнее было поразительное сходство компаса, визиров и принципа построения карты. Это еще раз доказывало, что развитие технических приспособлений у гуманоидов происходит параллельными путями.
На карте нарисована стрелка компаса: Граймс предположил, что с ее помощью можно определить разницу между географическим и магнитным Севером. На юге действительно был отмечен город. Неподалеку от него можно было разглядеть два горных пика, отмеченных четкими контурами. Итак, три ориентира. Используя компас, линейку и карандаш, Граймс отложил направления. Получился маленький треугольник. Через пятнадцать минут он проделал операцию снова. Линия между двумя точками — центрами треугольников — совпадала с направлением ветра.
Перенести на карту их положение было не сложно. Также не составило труда проложить линию курса. Проблема состояла лишь в том, что оставленное позади крошечное пятнышко, которое предположительно было островом Драрг, находилось самое меньшее в двадцати милях позади, если представить одну минуту на широтной шкале как милю. Соня, обратившись к своим лингвистическим познаниям, подтвердила его догадку. Группа закорючек справа от пятнышка действительно читались как «Драрг».
Другой частью проблемы был пробитый топливный бак. Аккумуляторы уже разрядились. Как часто во время революций наиболее важные вещи остаются без должного внимания! Понятно, что радиотелефон тоже не работал. Можно было даже не рассчитывать на то, чтобы связаться с группой на острове — а значит, и на катер, который мог забрать их с дирижабля или отбуксировать воздушное судно обратно на Драрг.
— В конце концов, нас несет в море, — сказал Фаррелл, глядя на восходящее солнце. — Я не думаю, что нас встретят на берегу с распростертыми объятиями. И, — довольно раздраженно добавил он, — пока еще что-нибудь не произошло, приказываю больше ни во что не вмешиваться…
Вероятно, при этом он подразумевал, что можно было обойтись если не без применения силы, то хотя бы без жертв среди местного населения.
— Самооборона и вмешательство — это разные вещи, — ответил Граймс. — Но, Джеймс, если Вы вернетесь на Линдисфарнскую Базу, можете сказать Адмиралу, что всему виной безмозглые приграничники, которые лезут повсюду со своими каменными топорами и дубинами.
— Мы пока еще здесь, коммодор, — холодно отозвался Фаррелл. — И экспедицией пока что командую я — несмотря ни на что.
— Нашли время выяснять отношения, — фыркнула Соня. — Смотрите, — она расправила карту, которую изучала. — Насколько я понимаю, если нас увидят с острова, то примут за патруль мятежников. Они могут попытаться перехватить его, чтобы узнать, что с нами случилось. С другой стороны…
— С другой стороны, — добавил Фаррелл, — Мой замечательный Старпом делает все по инструкции. Он шагу не ступит, пока не получит соответствующий приказа с Линдисфарна.
Соня не ответила.
— Как работает эта штука? — спросила она, обращаясь к мужу. — Ты можешь сделать что-нибудь, Джон? Если тебя послушать, создается впечатление, что ты разбираешься в любых кораблях.
Граймс огляделся. Откровенно говоря, он чувствовал себя в этом отсеке, как слон в посудной лавке.
— Если бы было питание, я бы смог сделать что-нибудь, — сказал он почти жалобно. — Это колесо, позади нактоуза, очевидно для управления. А это — для изменения высоты: над ним что-то вроде альтиметра. Первое приводит в действие вертикальные рули, управляющие. Второе — горизонтальные, для спуска или подъема…
— Я думала, что на воздушных судах необходимо сбросить балласт или выпустить газ, чтобы подняться или спуститься, — сказала Соня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12