И ты знаешь, как разносятся слухи.
- Старое армейское развлечение.
- Вот, вот. Ну, так я слышал кое-что... - он махнул рукой - кое-что о вас, о ветеранах и постарался этот слух проверить. Он оказался правдой.
- Рад слышать.
- Погоди радоваться. - Он поставил стакан на место, вытащил сигарету, повертел и спрятал назад. - ИСООН намерен любым способом склонить вас к возвращению в армию. Они контролируют Бюро Трудоустройства, и будь спокоен - ты окажешься или плохо обученным или слишком хорошо обученным для любой работы, какую бы ты ни попробовал найти, кроме армейской службы.
- Ты уверен? - спросила Мэригей. Мы оба знали достаточно много и понимали, что ИСООН вполне может такое устроить.
- Клянусь господом Богом. У меня есть знакомый в лунном отделении Бюро. Он показал мне приказ - все очень вежливо сформулировано. И в скобках - "без исключений".
- Может, когда я закончу колледж...
- Ты не попадешь в колледж. Не пробьешься сквозь лабиринт стандартов и ограничений. Попробуешь нажать - скажут, что ты уже стар... проклятье, я не смог пробиться на доктора, это в моем-то возрасте и...
- Да, я понял, я на два года старше, чем нужно.
- Вот именно. Или всю оставшуюся жизнь проживешь за счет государства, или вернешься в армию.
- Тут и думать нечего, - сказала Мэригей. - В солдаты мы не пойдем.
Я согласился:
- Если пять или шесть миллиардов человек могут прилично существовать и без профессии, то смогу и я.
- Они привыкли к этому с детства - к такому положению вещей, - сказал Майк. - И это, скорее всего, не совсем то, что ты представляешь себе. Еды они получают едва достаточно, чтобы сбалансировать затраты энергии. Мясо раз в неделю. Даже по первому классу обеспечения.
- Ничего особенно нового, - сказал я, - особенно, по части еды - в армии нас так и кормили.
- Что до остального, то как ты сказал, мы с детства к этому не привыкли. Мы не станем целый день сидеть и смотреть телевизор.
- Я хочу рисовать, - сказала Мэригей. - Я всегда хотела серьезно заняться рисованием и живописью.
- А я буду продолжать изучать физику, просто так, для себя. И займусь музыкой и буду писать... - я обернулся к Мэригей, - или еще чем-нибудь займусь, как нам рассказал сержант Шири на Старгейте.
- Присоединишься к Новому Возрождению, - сказал Майк безжизненным тоном и раскурил трубку. Это был настоящий табак, и по комнате распространился замечательный запах.
Он, видимо, заметил, как я смотрю на него голодными глазами.
- Ну что из меня за хозяин! - Он извлек несколько листов бумаги из кисета и ловко свернул сигаретку. - Держи. Мэригей, ты будешь?
- Нет, спасибо, Майк. Если с табаком действительно трудно, то я лучше буду снова привыкать.
Майк кивнул, попыхивая погасшей было трубкой.
- Да, ничего хорошего. Лучше тренировать психику, научиться расслабляться и без табака.
Я закурил свою тонкую сигаретку.
- Хороша.
- На Земле ты ничего лучшего не достанешь. И марихуана у нас тоже лучше - от нее голова так не мутнеет.
Вошла мама и присела к нам.
- Обед будет готов через несколько минут. Майкл опять критикует наши порядки, я слышала.
- Разве я не прав? Пара сигарет с земной "травой", - и ты зомби.
- Кто это "ты"? Ведь ты сам не куришь ее?
- Ладно, ладно. Послушный мальчик не перечит мамочке.
- Когда она права, - сказала мама, совершенно, однако, без улыбки. Так! А вы, детки, любите рыбу?
И мы заговорили на совершенно безопасную тему, о том, какие мы голодные, и потом сели вокруг блюда, на котором лежал громадный лютианус, гарниром к нему был подан рис. Первая настоящая еда, которую нам с Мэригей пришлось отведать за последние двадцать шесть земных лет.
8
Как и все остальные, на следующий день я давал интервью на стереовидении. Полное отчаяние.
Комментатор: - Сержант Манделла, вы, судя по наградам, один из самых бравых солдат в ИСООН.
- Это точно, мы все получили по пригоршне планок еще на Старгейте.
- Вы участвовали еще в знаменитой кампании Альфа-0, первой настоящей битве с тельцианами, и вот сейчас как раз вернулись из рейда к Иод-4.
- Э-э, не совсем так, мы...
Комментатор: - Прежде чем мы расскажем о кампании Иод-4, наши зрители очень бы хотели услышать ваши личные впечатления от столкновения с тельцианами, так сказать, лицом к лицу. Жуткие существа они, не правда ли?
Я: - В общем-то, да. Наверное, вы видели снимки. Единственное, что на них плохо видно - это фактура покровной ткани. Кожа у них морщинистая, как у ящериц, и бледно-оранжевого цвета.
Комментатор: - А как они... пахнут?
Я: - Понятия не имею. В боекостюме можно чувствовать только собственный запах.
Комментатор: - Ха-ха, понимаю. Но мне хотелось бы узнать вот что, что вы чувствовали, вы лично, когда первый раз увидели противника... Испуг, отвращение, ненависть - что именно?
- Ну, сначала я был испуган, и отвращение тоже чувствовал. Это еще до боя, когда над нами пролетел одиночный тельцианин. Во время же боя мы находились под воздействием постгипнотического внушения - его нам сделали на Земле, и ключевая фраза приводила внушение в действие - и я испытывал только искусственную ненависть.
- Вы их презирали - и сражались немилосердно.
- Правильно. Мы истребили всех до одного. Хотя они и не пытались сопротивляться. Но когда нас освободили от воздействия внушения... мы сами не могли поверить, что это сделали мы. Четырнадцать человек сошли с ума, все остальные еще неделю сидели на транквилизаторах.
- Понимаю, - рассеянно сказал комментатор и бросил взгляд куда-то в сторону. - Сколько убили вы лично?
- Пятнадцать, двадцать - не знаю, ведь я уже говорил, что мы сами себя не помнили. Это было истребление.
В течение всего интервью комментатор как-то странно повторял сам себя и держался несколько скованно. Вечером, уже дома, я понял, в чем было дело.
Мэригей и я сидели перед стереокубом вместе с Майкам. Ма отправилась к дантисту по поводу нескольких вставных зубов (считалось, что дантисты в Женеве лучше, чем американские). Мое интервью показывали по программе "Калейдоскоп", втиснув его между документальным фильмом о лунных гидропонных оранжереях и концертом какого-то человека, утверждавшего, что он может сыграть "Двойную фантазию ля-мажор" Телеманна на губной гармошке. Мне было интересно узнать, смотрит ее еще кто-нибудь на целой Земле.
Что ж, интересно было посмотреть на гидропонные оранжереи, и парень играл на гармошке виртуозно, но между ними встряло интервью, и это была сплошная липа.
Комментатор: - А как они пахнут?
Я (за камерой) - Ужасная вонь, смесь гниющих овощей и жженой серы. Запах проникал в боекостюм сквозь отводной фильтр.
Все стало ясно - он заставлял меня говорить и говорить, чтобы набрать побольше материала, на основе которого они потом синтезировали мой голос.
- Черт побери, кто им позволил такое делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
- Старое армейское развлечение.
- Вот, вот. Ну, так я слышал кое-что... - он махнул рукой - кое-что о вас, о ветеранах и постарался этот слух проверить. Он оказался правдой.
- Рад слышать.
- Погоди радоваться. - Он поставил стакан на место, вытащил сигарету, повертел и спрятал назад. - ИСООН намерен любым способом склонить вас к возвращению в армию. Они контролируют Бюро Трудоустройства, и будь спокоен - ты окажешься или плохо обученным или слишком хорошо обученным для любой работы, какую бы ты ни попробовал найти, кроме армейской службы.
- Ты уверен? - спросила Мэригей. Мы оба знали достаточно много и понимали, что ИСООН вполне может такое устроить.
- Клянусь господом Богом. У меня есть знакомый в лунном отделении Бюро. Он показал мне приказ - все очень вежливо сформулировано. И в скобках - "без исключений".
- Может, когда я закончу колледж...
- Ты не попадешь в колледж. Не пробьешься сквозь лабиринт стандартов и ограничений. Попробуешь нажать - скажут, что ты уже стар... проклятье, я не смог пробиться на доктора, это в моем-то возрасте и...
- Да, я понял, я на два года старше, чем нужно.
- Вот именно. Или всю оставшуюся жизнь проживешь за счет государства, или вернешься в армию.
- Тут и думать нечего, - сказала Мэригей. - В солдаты мы не пойдем.
Я согласился:
- Если пять или шесть миллиардов человек могут прилично существовать и без профессии, то смогу и я.
- Они привыкли к этому с детства - к такому положению вещей, - сказал Майк. - И это, скорее всего, не совсем то, что ты представляешь себе. Еды они получают едва достаточно, чтобы сбалансировать затраты энергии. Мясо раз в неделю. Даже по первому классу обеспечения.
- Ничего особенно нового, - сказал я, - особенно, по части еды - в армии нас так и кормили.
- Что до остального, то как ты сказал, мы с детства к этому не привыкли. Мы не станем целый день сидеть и смотреть телевизор.
- Я хочу рисовать, - сказала Мэригей. - Я всегда хотела серьезно заняться рисованием и живописью.
- А я буду продолжать изучать физику, просто так, для себя. И займусь музыкой и буду писать... - я обернулся к Мэригей, - или еще чем-нибудь займусь, как нам рассказал сержант Шири на Старгейте.
- Присоединишься к Новому Возрождению, - сказал Майк безжизненным тоном и раскурил трубку. Это был настоящий табак, и по комнате распространился замечательный запах.
Он, видимо, заметил, как я смотрю на него голодными глазами.
- Ну что из меня за хозяин! - Он извлек несколько листов бумаги из кисета и ловко свернул сигаретку. - Держи. Мэригей, ты будешь?
- Нет, спасибо, Майк. Если с табаком действительно трудно, то я лучше буду снова привыкать.
Майк кивнул, попыхивая погасшей было трубкой.
- Да, ничего хорошего. Лучше тренировать психику, научиться расслабляться и без табака.
Я закурил свою тонкую сигаретку.
- Хороша.
- На Земле ты ничего лучшего не достанешь. И марихуана у нас тоже лучше - от нее голова так не мутнеет.
Вошла мама и присела к нам.
- Обед будет готов через несколько минут. Майкл опять критикует наши порядки, я слышала.
- Разве я не прав? Пара сигарет с земной "травой", - и ты зомби.
- Кто это "ты"? Ведь ты сам не куришь ее?
- Ладно, ладно. Послушный мальчик не перечит мамочке.
- Когда она права, - сказала мама, совершенно, однако, без улыбки. Так! А вы, детки, любите рыбу?
И мы заговорили на совершенно безопасную тему, о том, какие мы голодные, и потом сели вокруг блюда, на котором лежал громадный лютианус, гарниром к нему был подан рис. Первая настоящая еда, которую нам с Мэригей пришлось отведать за последние двадцать шесть земных лет.
8
Как и все остальные, на следующий день я давал интервью на стереовидении. Полное отчаяние.
Комментатор: - Сержант Манделла, вы, судя по наградам, один из самых бравых солдат в ИСООН.
- Это точно, мы все получили по пригоршне планок еще на Старгейте.
- Вы участвовали еще в знаменитой кампании Альфа-0, первой настоящей битве с тельцианами, и вот сейчас как раз вернулись из рейда к Иод-4.
- Э-э, не совсем так, мы...
Комментатор: - Прежде чем мы расскажем о кампании Иод-4, наши зрители очень бы хотели услышать ваши личные впечатления от столкновения с тельцианами, так сказать, лицом к лицу. Жуткие существа они, не правда ли?
Я: - В общем-то, да. Наверное, вы видели снимки. Единственное, что на них плохо видно - это фактура покровной ткани. Кожа у них морщинистая, как у ящериц, и бледно-оранжевого цвета.
Комментатор: - А как они... пахнут?
Я: - Понятия не имею. В боекостюме можно чувствовать только собственный запах.
Комментатор: - Ха-ха, понимаю. Но мне хотелось бы узнать вот что, что вы чувствовали, вы лично, когда первый раз увидели противника... Испуг, отвращение, ненависть - что именно?
- Ну, сначала я был испуган, и отвращение тоже чувствовал. Это еще до боя, когда над нами пролетел одиночный тельцианин. Во время же боя мы находились под воздействием постгипнотического внушения - его нам сделали на Земле, и ключевая фраза приводила внушение в действие - и я испытывал только искусственную ненависть.
- Вы их презирали - и сражались немилосердно.
- Правильно. Мы истребили всех до одного. Хотя они и не пытались сопротивляться. Но когда нас освободили от воздействия внушения... мы сами не могли поверить, что это сделали мы. Четырнадцать человек сошли с ума, все остальные еще неделю сидели на транквилизаторах.
- Понимаю, - рассеянно сказал комментатор и бросил взгляд куда-то в сторону. - Сколько убили вы лично?
- Пятнадцать, двадцать - не знаю, ведь я уже говорил, что мы сами себя не помнили. Это было истребление.
В течение всего интервью комментатор как-то странно повторял сам себя и держался несколько скованно. Вечером, уже дома, я понял, в чем было дело.
Мэригей и я сидели перед стереокубом вместе с Майкам. Ма отправилась к дантисту по поводу нескольких вставных зубов (считалось, что дантисты в Женеве лучше, чем американские). Мое интервью показывали по программе "Калейдоскоп", втиснув его между документальным фильмом о лунных гидропонных оранжереях и концертом какого-то человека, утверждавшего, что он может сыграть "Двойную фантазию ля-мажор" Телеманна на губной гармошке. Мне было интересно узнать, смотрит ее еще кто-нибудь на целой Земле.
Что ж, интересно было посмотреть на гидропонные оранжереи, и парень играл на гармошке виртуозно, но между ними встряло интервью, и это была сплошная липа.
Комментатор: - А как они пахнут?
Я (за камерой) - Ужасная вонь, смесь гниющих овощей и жженой серы. Запах проникал в боекостюм сквозь отводной фильтр.
Все стало ясно - он заставлял меня говорить и говорить, чтобы набрать побольше материала, на основе которого они потом синтезировали мой голос.
- Черт побери, кто им позволил такое делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60