- В натуре подходяще?
- Ваечка, вы как тот игральный автомат. Поет и манит, и так и тянет воткнуть монету да в щелку эту.
- Ну, раздухарился! Много хочешь за монету. Тоже мне турик-дурик!
- Не злись, красотка. Не по купле, а по любви. Скажи, что тебе надо. Если меда, то у меня целый улей.
- Ты даешь! - она ткнула меня кулачком под ребра. - Насчет меда, я сама пчелка, кореш. Если у нас с тобой когда-нибудь будут эники-беники, на что непохоже, со стороны нам не понадобится. Пошли, поищем эту гостиницу.
Что мы и сделали. Я заплатил за номер. Вайоминг сунулась, но не было нужды. В конторке глаз не подняли от своего вязанья, не соизволили. Войдя, Вайоминг задраила люк.
- Красота!
Еще бы не красота за тридцать два-то гонконгских! По-моему, она всерьез ожидала кабинку, но я ее туда ни за что не сунул бы даже ради спрятаться. Комфортный люкс на двоих с ванной, вода без ограничений. Телефон и автоподатчик из харчевни, что мне весьма кстати.
Она открыла сумочку.
- Я видела, сколько ты платил. Давай рассчитаемся.
Я потянулся, закрыл ее сумочку.
- Сама говоришь: со стороны не понадобится.
- Так то про эники-беники. Ты же на эту ночлежку потратился из-за меня. Так что…
- Кончай насчет этого.
- Слушай: пополам. С тебя половина, с меня половина.
- Нихьт. Ваечка, ты же не дома. Тебе еще гроши понадобятся.
- Мануэль О'Келли, если ты не хочешь, чтобы я внесла свой пай, я линяю.
Я поклонился.
- Дасведанйа, гаспажа, и спакойнноучи. Надеюсь, еще встретимся.
И пошел отдраить двери. Она глянула волком, захлопнула сумочку.
- Хрен с ним! Я остаюсь, будь ты неладен!
- Добро пожаловать с радостью.
- Но я это запомню. Я тебе очень благодарна, но я к подачкам не привыкла. Я вольняшка-одиночка.
- Поздравляю. И не сомневался.
- А ты тоже не злись. Ты мужик что надо, я таких уважаю. Хорошо, что ты за нас.
- Вовсе я не за вас.
- То есть как это?
- Остынь. Я не за Вертухая. Но не скажу, чтобы Мизинчик, упокой готт его благородную душу, постоянно мне снился. Нежизненная у вас программа.
- Но, Манни, ты не понял. Если мы все…
- Вай, не надо. Хватит политики. Я устал и есть хочу. Ты когда в последний раз ела?
- О господи! - она вдруг сделалась маленькая, молоденькая, усталая. - Не помню. По-моему, в вертокате. Шлемный рацион.
- Что бы ты сказала насчет филе по-канзасски, с кровью, с жареной картошечкой, плюс соус Тихо, зелень и кофеёк? А перед этим глоточек?
- Божественно!
- И я про то же. Но в этот час в этой дыре нам крупно повезет, если сыщутся хлорелльные щи и сосисочный фарш. Что будешь пить?
- Всё равно. Хоть спиртягу.
- Окей.
Подошел к автоподатчику, нажал кнопку.
- Меню, пожалуйста.
Он сработал, и я выбрал пару отбивных с гарниром, две порции яблочного пирога со взбитыми сливками, полбанки и ледок. Пометил.
- Как, думаешь, ванну принять успею?
- Валяй. Ароматней будешь.
- Всё тело чешется. Двенадцать часов в гермоскафе - и ты провонял бы. Вертокат жуткий попался. Я скоренько.
- Секундочку, Вай. А эта штука не смоется? Она тебе еще понадобится при отъезде, как ни кинь, куда ни сунься.
- Само собой. Но ты купил втрое, чем я пользуюсь. Извини, Манни. Когда я езжу по этим делам, обычно беру с собой запас. Разное бывает. Как нынче вечером, хотя нынче уж вовсе не в дугу. Но тут времени не было, капсулу пропустила и чуть не пропустила вертокат.
- Раз так, объявляется генеральный мокрый драй.
- Йессэр, капитан. Спинку мне тереть без надобности, но дверь я не закрою, поболтать охота. Просто ради компании, не сочти за приглашение.
- Делай, как знаешь. Я с женщиной не в первый раз.
- А она дрожит, бедняжка.
Вай улыбнулась, снова ткнула меня кулачком под ребро, сурово ткнула, вошла и приступила.
- Манни, может, ты вперед меня? Для этой смази мне и после тебя сойдет, а тебе меньше вонять будет.
- Дорогуша, вода без ограничений. Лей, не жалей.
- Какой кайф! Дома я одной водой пользуюсь три дня подряд, - она засвистела от тихого счастья. - Манни, ты такой богатый?
- Не богатый, но не плачу.
Звякнул податчик. Я отозвался, заделал два мартини, водку со льдом, ей подал ейный, сглотнул свой и сел, где не видно. Да и зрелища не предвиделось: она была по шею в мыльной пене, пьяная от счастья.
- Чтоб жизнь была полная чаша! - произнес я.
- И тебе того же, Манни. Твоя медицина мне в самую точку.
Помолчала и спросила:
- Манни, ты женатик, йа?
- Да. А что, видно?
- Без очков. С женщиной вежлив, без напряга, не заискиваешь. Значит, женатик, причем давно. Дети есть?
- Семнадцать на четверых.
- Кодла?
- Цепочка. Приняли в четырнадцать, я пятый из девяти. Так что номинально семнадцать детей. Большая семья.
- Должно быть, чудно. У нас в Гонконге цепочек мало, мне редко случалось видеть. Всё кодлы, кучки, полиандрии хватает, а цепочки никак не прививаются.
- Не «должно быть», а просто «чудно». Цепочке почти сто лет. Восходит к Джонсон-сити и первым этапникам. Двадцать одна связь, нынче девять актуальных, разводов не было. Когда наши потомки и всякая родня съезжаются на именины или на свадьбу - это же сумасшедший дом! Детей, конечно, больше, чем семнадцать, но тех, кто женился, мы уже за детей не считаем, а то бы я имел детишек, что мне в дедушки годятся. Живем славно, никакого принуждения. Возьмем, например, меня. Никто не гавкает и не названивает, если меня неделю нету. Появляюсь - мне рады. В цепочках разводы - редкость. Прикажешь желать добра от добра?
- Не прикажу. Меняетесь? И как часто?
- Не оговорено. Как придется. В прошлом году был обмен вплоть до самых старших. Мы женились на девчонке, когда потребовался мальчик. Но не просто так потребовался.
- То есть как именно?
- Моя самая младшая жена - внучка самых старших мужа и жены. По крайней мере, «Мамина», - старшую мужья зовут «Мамой», иногда «Ми-ми», - и, возможно, дедова, но другим женам не родня. Так что не было препятствий жениться, не было даже кровного родства, обычного в других марьяжах. Ни-ни, нихьт, чистый ноль. Людмила росла у нас в семье, потому что матушка завела ее до нас, а потом переехала вместе с ней к нам из Новолена. Подросла, время замуж выдавать, а она и слышать не хочет насчет уйти из семьи. Плакала, просила, не знаю как, сделать для нее исключение. Ну, мы и сделали. Дед в этом смысле уже не считается, он женщинами интересуется не прикладным манером, а чисто галантно. По старшинству провел с ней свадебную ночь, но для ради формы. Дело сделал второй муж, Грег, а мы с Гансом что, не люди? Вот и поменялись. Людочка - прелесть, сейчас ей пятнадцать, в первый раз беременна.
- От тебя?
- По-моему, от Грега. А может, и от меня, но вряд ли. Я в Новоленинграде вкалывал. Скорее всего, от Грега, если только Милочка со стороны не поимела. Но уж это-то навряд ли, она девочка домашняя. И повариха великолепная.
Звякнул податчик. Я похлопотал, расставил стол, откинул креслица, расплатился, отослал податчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114