Бедная Крошка даже такой помощи была лишена, за исключением остановок, когда прижималась своим шлемом к моему – мы все еще не решались пользоваться радио, даже в горах мы боялись привлечь к себе внимание.
Мы снова остановились, и я перекачал Крошке одну восьмую баллона. Лента после операции пришла в состояние настолько плачевное, что я сильно усомнился, сумею ли снова ею воспользоваться. Поэтому я предложил:
– Крошка, может, ты пока подышишь одним баллоном, в котором смесь гелия с кислородом? Вытяни его до конца, а я пока понесу твой кислородный баллон, чтобы ты могла экономить силы.
– У меня все в порядке.
– Но ведь с более легкой нагрузкой у тебя уйдет меньше воздуха.
– Тебе нужны свободные руки. А вдруг оступишься?
– Я же его не в руках понесу. Мой правый заспинный баллон уже пуст. Я его выброшу. Помоги мне заменить его на твой, и у меня снова будет четыре баллона, я просто сохраню равновесие.
– Конечно, я помогу. Но я вполне могу нести два баллона, правда же. Кип, вес ничего не значит. И если я истощу свою смесь, чем же я буду дышать, когда ты будешь перезаряжать мой кислородный баллон в следующий раз?
Я не хотел говорить ей, что испытывал сомнения относительно следующей перезарядки.
– Хорошо, Крошка.
Она помогла мне переместить баллоны, пустой мы выбросили в черную пропасть и продолжали путь. Я не знаю даже, как долго и как далеко мы шли, казалось, что идем уже не первый день, хотя, какие там дни с нашим запасом воздуха! Проходя по тропе милю за милей, мы поднялись не меньше, чем тысяч на восемь футов. Высоту в горах определить трудно, но я видел горы, высота которых мне известна. Поглядите сами – первый хребет к востоку от станции Томба.
Изрядный подъем даже при одной шестой силы тяжести.
Путь казался бесконечным, потому что я не знал, ни сколько мы прошли, ни сколько нам еще идти. У нас обоих были часы – но под скафандрами. Шлем обязательно должен иметь встроенные часы. Я мог бы определить гринвичское время по Земле, но не имел для этого достаточного опыта, да Земли по большей части и видно не было, так глубоко мы зашли в горы; к тому же я толком не помнил, в какое время мы покинули корабль.
Еще одна вещь, которой обязательно следует снабдить скафандры – зеркало заднего обзора. Кстати, если займетесь оборудованием, обязательно добавьте оконце на подбородке, чтобы видеть, куда ступаете. Но из них двух я бы выбрал зеркало заднего обзора. Сейчас за спину никак не глянешь, если не повернешься всем телом.
Каждые несколько секунд мне хотелось взглянуть, не преследуют ли нас, но я не мог себе позволить такого усилия. Всю эту кошмарную дорогу мне то и дело казалось, что они гонятся за нами по пятам, то и дело я ожидал, что червеобразная рука опустится мне на плечо. Я напряженно прислушивался к шагам, которых в вакууме все равно не услышишь.
Покупая скафандр, обязательно заставьте изготовителя снабдить его зеркалом заднего вида. Даже если за вами не гонится Черволицый, все равно приятного мало, если вдруг из-за спины вынырнет даже ваш лучший друг. Да, и еще – если соберетесь на Луну, захватите с собой козырек от солнца. Оскар старался изо всех сил, и фирма «Йорк» отлично сделала кондиционер, но ничем не смягченные солнечные лучи сильнее всякого предположения, и я, так же, как и Крошка, не осмеливался расходовать воздух на одно лишь охлаждение тела.
Становилось все жарче и жарче. Пот тек по мне ручьями, тело зудело, а я не мог почесаться, пот заливал и жег мне глаза. Крошка, наверное, варилась заживо. Даже когда тропа пролегала по глубоким расщелинам, освещенным только лишь отражением от дальней стены, таким темным, что нам приходилось включать фонари, мне все равно было жарко, а когда мы снова выходили на солнцепек, становилось просто невыносимо. Искушение нажать подбородком на клапан, впустить воздух, охладить тело разрасталось в почти непреодолимое. Жажда прохлады начинала казаться более насущной, чем потребность дышать,
Будь я один, я поддался бы ей и умер. Но Крошке приходилось много хуже моего. А если она может выдержать, то я просто обязан.
Я задумался над тем, как же можно так затеряться совсем поблизости от жилища людей, и как коварным монстрам удалось спрятать свою базу всего лишь в сорока милях от станции Томба. Что ж, времени на размышления выдалось предостаточно, и я мог все сообразить, особенно, наблюдая окружавший меня лунный ландшафт.
По сравнению с Луной Арктика – это перенаселенный район. Площадь Луны равна примерно площади Азии, а людей на ней живет меньше, чем в Сентервилле. Целый век может пройти, прежде чем кто-нибудь исследует равнину, где обосновался Черволицый. Даже если он не прибегнет к камуфляжу, никто ничего не заметит с борта пролетающего над его базой ракетного корабля.
Человек в скафандре в ту сторону никогда не пойдет, человек в краулере может найти базу, лишь случайно наткнувшись на нее, да и то, если только пройдет по тропе, которой мы идем, и начнет кружить по равнине.
Картографический спутник Луны может десять раз снимать и переснимать эту зону, но заметит ли техник в Лондоне небольшое различие на двух снимках? Может быть, но...
Годы спустя, кто-нибудь и проверит – если, конечно, не найдется более срочных дел, связанных с базой в районе, где все ново, все необычно и все срочно.
Что же до показаний радаров, то необъясненные и нерасшифрованные показания ведут отсчет со времени, когда меня еще на свете не было.
Черволицый мог сидеть здесь, не дальше от станции Томба, чем Даллас от форта Уорта, и ни о чем не беспокоиться, устроившись уютно, как змея под домом. Слишком много на Луне квадратных миль и слишком мало людей.
Невероятно много квадратных миль... А весь наш мир составляли нерушимые яркие скалы, мрачные тени и черное небо; и бесконечные шаги.
Но постепенно спуски стали все чаще сменять подъемы, и, наконец, усталые и измученные, мы пришли к повороту, с которого открывался вид на раскаленную, залитую ярким светом, равнину. Далеко-далеко от нас лежала цепь гор, даже с высоты тысячи футов, на которой мы находились, казалось, что они лежат за горизонтом.
Я глядел на равнину и чувствовал себя слишком вымотанным, чтобы ощутить радость, затем взглянул на Землю и попытался определить, в какой стороне от нас запад.
Крошка прислонилась ко мне шлемом.
– Вон она. Кип.
– Где?
Она показала направление, и я заметил отблески на серебристом куполе.
Материня шевельнулась у меня на спине.
– Что это, дети?
– Станция Томба, Материня.
Ее ответом было музыкальное заверение в том, что мы хорошие дети, и что она никогда не испытывала никаких сомнений в том, что мы справимся с делом. До станции оставалось, должно быть, миль десять. Трудно определить расстояние точно, не имея ориентиров сравнения;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64