ОБЫКНОВЕННЫЙ ОБОРОТЕНЬ


Странный человек шел по улице. Радиоактивные лучи июльского солнца
заставляли взмокших людей безумно метаться в поисках прохладного убежища и
ничего не замечать вокруг себя. И только странный человек никуда не
спешил, равно как и не обращал внимания на жару, несмотря на то, что на
нем был вельветовый костюм, застегнутый на все кнопки и пуговицы. Шел себе
не спеша, обтекаемый со всех сторон живым пропотевшим потоком, и эдак
ненавязчиво игрался со своей внешностью: то седовласым старцем прикинется,
то пьянчужкою плюгавым, то юнцом мокроносым или же девицей пышногрудой, да
хоть и животным каким мог притвориться... А что, запросто! Одним словом,
самый обыкновенный оборотень, он же - вурдалак человекообразный.
И грустно, и обидно ему от того, что незаметен он в этой серой массе
человечины. Не тот, понимаешь, народ пошел, скучный какой-то, без страха и
фантазий...
Собственно, он и сам толком не знал, отчего вдруг захотелось стать
заметным. Вот приспичило - и все тут. А вообще, кто их поймет-то,
оборотней этих!..
...Исходя соленым вонючим потом, пешеходы толпились у перекрестка, с
нетерпением дожидаясь зеленого света. И никто никак не прореагировал на
тот страшный факт, что некий молодой человек, не по погоде закупоренный в
вельветовый костюм, вдруг стал резко уменьшаться в размерах, пока не
превратился в синего воробья.
Воробей стремительно взмыл к небу и, пару раз прочирикав что-то в
адрес равнодушной толпы, опустился на горячий, размягченный бешеным
солнцем асфальт по другую сторону автострады, тут же став черным, до
безобразия жирным котом.
Сев на откормленный зад, кот злобно сверкнул красными глазами, из
которых стекали красные капельки слез, и отчаянно заорал скрипучим
фальцетом. Так ему было обидно. Но и в этот раз никто не посмотрел в его
сторону. Даже ногой не пнули.
Наконец ему это надоело, и тогда, вновь обратившись человеком,
оборотень прислонился к милицейской будке и горько заплакал. И кровавые
струйки текли из его красных глаз и капали, капали на дымящийся асфальт.
Он даже не сразу разглядел милиционера перед собой. То ли слезы помешали
разглядеть, то ли милиционер был какой-то обыкновенный - в фуражке и с
резиновой дубинкой.
- Что это ты расселся тута? - равнодушно спросил обыкновенный
милиционер. - Не положено тута сидеть.
- На "не положено" кое-что положено! - огрызнулся оборотень.
- Угу, - сказал милиционер, задумавшись над оборотом. - А документики
имеются?.. Что, нету? Это плохо.
- Да пошел ты!.. Не таращься, зенки выпадут!
- А-а, - догадался страж порядка, почесывая дубинкой бритый затылок,
- эта, значит, бастуешь тута? Ты эта, дерьмократию свою иди устраивать под
другую будку, вот значит.
Оборотень устало, даже обреченно вздохнул.
- А хоть и бастую... Да, именно бастую! Я ж тебе, парень, не
хухры-мухры, я, парень, самый что ни на есть оборотень... Так что отвали
по хорошему, пока я не прописал тебе кровопускание.
- Ну и что? - голос милиционера был такой же бесцветный, как и он
сам.
Оборотень даже поперхнулся.
- Как это что?! - красные глаза недоуменно и зло уткнулись в кирпич
лица под фуражкой. - Ты что, не веришь? Я тебе сейчас покажу "по фигу"!..
В ту же секунду острые зубы-клыки впились в шею обыкновенного
милиционера. Без особой охоты оборотень-вампир всосал в себя милицейскую
кровушку, явно чем-то разбавленную. Брезгливо сплюнул и отвернулся.
Обескровленный труп почти бесшумно шмякнулся на асфальт.
Равнодушные пешеходы скучковались у места преступления. Но оборотень
и не думал убегать. Он снова сидел в беззащитной тени милицейской будки,
насвистывая туш и изредка поглядывая на людей, без особого воодушевления
рассматривающих труп обыкновенного милиционера.
Плюгавый старичонка в сандалиях и джинсовых шортах с укором, но не
зло посмотрел на оборотня.
- Ну и что ты этим доказал?
Оборотень ничего не ответил, а только слизнул с клыков капли крови.
- Да что ты выделываешься, а? - тихо ворчал старикашка, продвинувшись
на два шага к будке. - Пошто народ баламутишь, сопляк?
- Заткнись папаша! - сказал оборотень, даже не взглянув на старика.
- Да кому ты нужон! - Не надобно этого людям, понимаешь? Не хотят!
Сыты уже!.. А-а, ты, значит, думаешь, что ты зашибись, а мы - дерьмо?!
Хе-хе... - и голос старика зазвучал жестко и зло:
- Запомни, мокрота, ты - один из многих, ты такое же дерьмо, только
сопливое и глупое. Знаешь ли ты, кто стоит перед тобой?
- Старпер в шортах, - ехидно ухмыльнулся оборотень.
Старик кашлянул. И вдруг заговорил тоном человека, привыкшего
повелевать:
- Плебей! Слюнявый щенок! Перед тобой - лорд Мананнан!
Оборотень икнул, но ничего не сказал.
- А кому стало от этого тепло или холодно?.. - уже мягче сказал
старик-Мананнан. - Правильно, никому. Так что нечего людям глаза открывать
на то, чего видеть они не хотят... Молчал бы ты, сынок, в тряпочку - и то
польза...
- Не хочу! - упрямо тряхнул головой оборотень.
- Напрасно, поверь мне, - буркнул Мананнан в шортах, обратившись
вдруг огромным серым волком. Волк душераздирающе завыл и гигантскими
прыжками умчался в неизвестном направлении.
- Это что ж такое получается? - обыкновенный оборотень обратил
вопрошающий взор в сторону молоденькой дамочки с коляской, но та лишь мило
улыбнулась, обнажив острые вампирические зубки, да и взмыла ввысь черным
коршуном, а следом за ней коляска боевым вертолетом затарахтела над
погруженным в зной городом.
- Дела-а-а! - сказал оборотень, ошалело наблюдая сатанинский карнавал
превращения людей в животных, а животных в людей.
...Неприятный, мертвый холодок все настойчивее вгрызался в сознание.
И все перемешалось: жара и могильный холод, ясный полдень и туманная ночь,
ветер и зной... Какой-то скрытый до сих пор механизм Природы, на какое-то
время давая всем живущим шанс побыть САМИМ СОБОЙ...
...Зловещее предчувствие заставило оборотня обратить глаза на труп
милиционера... Крик захлебнулся, не найдя выхода из горла - покойник
исчез! На его месте сидел жирный черный кот в милицейской фуражке и
"сверлил" оборотня злыми красными глазками.
- Ну, что вылупился? - спросил кот, алчно облизнувшись.
- Чур меня, чур! - отмахнулся обыкновенный оборотень и чуть было не
перекрестился.
А зловещий ветер усиливался, разбрасывая, вздымая к небу пыль и
мусор, усиливая тридцатиградусную жару, втаскивая за собой такой же
мертвый, воющий ветер.
1 2