Мужчина, естественно, вступается за девушку, чистит хулиганам морды,
уводит девушку и у них начинаются отношения. Так вот, у нас с Маринкой бы-
ло все так с точностью до наоборот. Это она шла по улице, в кожаных шта-
нах, в белой блузке, уверенная, раскованная,рыжие волосы по плечам, и ви-
дит - три пьяных хулигана пристают к мужчине. Мужчина - это я. Я возвра-
щался от Толика, нес подмышкой вожделенные "Опыты" Монтеня, и тут из-за
угла вываливаются трое - один здоровый, толстый, а два других поменьше и
хлипкие, и давай делать из меня посмешище. Ну, из меня посмешище сделать
нетрудно, ноги у меня тут же становятся ватные, голос начинает дрожать и я
ищу способ улизнуть. В своем-то районе я всех знаю, и меня знают, никто бы
не пристал, но Толик живет далеко. Словом, лезут эти трое ко мне, дышат
перегаром и наглеют от безнаказанности, а я уж думаю, чтобы ничего не сло-
мали, когда начнут бить, и тут слышу женский голос:
- А ну стоять! - и подходит девушка лет этак двадцати пяти.
Громила отпустил мой ворот и повернулся с наглой ухмылкой. Поворачи-
ваться ему не следовало, потому что он тут же получил коленом в пах и заг-
нулся, один из хлипких сунулся было и схлопотал каблуком изящной туфельки
по зубам, а третий попятился, и тут уж я сгеройствовал, поставил ему под-
ножку, он грохнулся, встал на четвереньки, пробежал так метров пять, а по-
том перешел на бег с низкого старта. Тех двоих мы так и оставили - хлипкий
лежал ничком и постанывал, а громила обхватил руками свое мужское достоин-
ство и никак не мог разогнуться.
- Так-то вот! - сказала девушка громиле, у которого сделалось синюшное
лицо. - Еще раз тебя увижу, отобью совсем.
Мы пошли с ней по улице, я сбивчиво благодарил, оправдывался, и был
противен самому себе а она остановила меня мановением руки и сказала:
- Меня зовут Маринка. А тебя?
- Геннадий... Гена, стало быть.
- Ну что, Геночка, пойдем, посидим где-нибудь?
Я замялся. Денег у меня с собой всего пятьдесят рублей, а чтобы поси-
деть где-нибудь, нужно значительно больше. Она увидела заминку, поняла,
рассмеялась:
- Я угощаю. Идем.
И мы зашли в какой-то бар, уселись за стойку, и Маринка заказала како-
го-то вина, и мы выпили, и она спросила, что это у меня за книга, и пос-
мотрела уважительно, и мы еще выпили, и язык у меня немного развязался, и
я смотрел на нее с восхищением, и думал, что это судьба, и спасибо хулига-
нам - ведь мы продолжим знакомство, правда? - и мы еще выпили, и было хо-
рошо, так хорошо, что я сказал:
- Маринка! Я тебе так благодарен...
- Пустяки! Я карате занимаюсь, для меня это - раз плюнуть.
- Ты меня не перебивай, ладно? Я тебе так признателен, я хочу отблаго-
дарить тебя, и предлагаю совершить небольшое путешествие.
- Путешествие? Это интересно. Куда?
- В одно чудесное место. Соглашайся, не пожалеешь.
- Уже согласилась. Когда?
- А прямо сейчас.
- Поехали. На такси?
- Почти что.
Я расплатился с барменом - на удивление, мы уложились в пятьдесят руб-
лей - и мы вышли на улицу.
- Дай руку и закрой глаза. Да не подглядывай!
Она закрыла глаза, и на лице ее блуждала выжидательная улыбка. Я потя-
нул ее за руку, и когда под ногами зашуршал песок, она остановилась, под-
няла свои пушистые ресницы, и тут же прикрылась рукой - после темной улицы
даже закатное солнце ударило по глазам.
- Боже мой, - прошептала она, когда смогла наконец разглядеть море,
пляж, пальмы. - Где это мы?
- Это моя планета. Она называется Отдохновение. Добро пожаловать. Будь
гостьей.
- Твоя планета? Не морочь мне голову. Какая планета?
- Да ты приглядись, к деревьям приглядись. Видела такие когда-нибудь?
Ну хоть на картинке?
- Мало ли чего я в жизни не видела. Где это? Что за море? - Она скину-
ла модельные туфли и пошла по песку босиком. - Что за земля? Это Африка,
да?
- Это не Африка. И не Америка. И вообще не Земля. Отсюда до Земли
больше тысячи световых лет, если хочешь знать.
- Ну? Вот заливать-то! А ты фантазер.
- Я не фантазер. Если хочешь знать - это ты фантазерка. Ну подумай са-
ма - можно оказаться где-то в Африке за считанные секунды?
Она большими глазами посмотрела на меня и покачала головой.
- Правильно.
- А на другой планете, значит, можно?
- И на другой планете, и в Африке, и где угодно. Это мой подарок тебе.
Отдыхай. Купайся. И не забивай голову.
- Я буду загорать, - сказала она и принялась раздеваться.
А я пожалел о том, что не взял купальные трусы. Я же здесь всегда
один, и купальные трусы мне ни к чему.
- Извини, - сказала Маринка и подмигнула, - купальника нет, придется
нагишом.
И она разделась до гола, и даже не предложила мне отвернуться, и я
смотрел на ее гибкое тело и потихоньку сходил с ума. Потом нашел силы от-
вернуться и пробормотал:
- Загореть тебе не удастся.
- Что?
- Я говорю, загореть тебе не удастся.
- Почему?
- А тут слой озона очень мощный, по-видимому. Ультрафиолет не пропус-
кает.
- Да? - разочарованно протянула она. Потом села со мной рядом на пе-
сок, приблизила лицо:
- Слушай, так это правда не Земля?
Я кивнул.
- Ну ты даешь. Я, наверное, сплю и вижу сон.
Она закинула руки за голову, а я настолько свихнулся от ее обнаженного
тела, что готов был уже прикоснуться к ней. Потом опомнился, прокашлялся,
сказал:
- Есть будешь?
- Буду. Слушай, а это чей шалаш, там, среди деревьев?
- Мой. Сам сделал.
- Ну?
- Ну. Ты посиди, а я сейчас.
Я пошел к пальмам, сорвал спелую хрумку, взял в хижине нож.
- Ешь.
- Что это - кокос?
- Это хрумка.
- Ха-ха! Хрумка! У...ммм... И правда - хрумка. Никакой не кокос, я ко-
косы ела, правда - хрумка. Здорово! Еще хочу!
Мы съели хрумку без остатка, я принес еще, а она сказала, что можно
наладить поставку хрумки на рынок Черноземска и заработать на этом хорошие
деньги, бери, мол, идею, дарю.
Потом она купалась в море, спрашивала, есть ли здесь акулы, звала ме-
ня, но мне легче было застрелиться, чем раздеться донага при ней.
- Глупый, - говорила она, - иди же сюда, ну трусы же на тебе есть ка-
кие-нибудь, давай, не стесняйся.
Ну вот еще, сейчас, покажу я мои трусы. Я сам на них без содрогания
смотреть не могу, а уж показывать их Маринке... Они протертые в трех мес-
тах, через ткань все светится... Потом она пошла на берег, а я смотрел на
нее - дева, выходящая из волн. Правда, волны были небольшие, но я не на
волны смотрел, а на нее...
- Что смотришь? Нравлюсь?
Я сглотнул комок и униженно кивнул.
- Хочешь заняться со мной любовью?
И я настолько обалдел, что снова кивнул... Я не люблю это выражение -
заниматься любовью, от него несет дешевым американизмом.
1 2 3 4 5