— закончил он.
При имени «Рубинрот» Барни вздрогнул — это была девичья фамилия его матери. И тут пришло неожиданное озарение. Он вдруг понял, почему отмалчивались его родители, когда Барни расспрашивал их о своем детстве.
— Принц Людвиг, — серьезно ответил молодой человек, — я храню в своем сердце самое доброе отношение к государству Лута. В течение трех недель я делал все, что мог, и сотни раз рисковал жизнью ради того, чтобы законный наследник получил престол Луты. Я… — Он остановился, не зная, как начать признание, на которое решился. Он был уверен, что это признание вознесет на трон Питера Бленца, поскольку старый принц обещал поддержать регента, если будет доказано, что Барни самозванец. — Я… — снова начал американец — но тут снова постучали в дверь.
— Посыльный, Ваше Величество, — объявил дворецкий. — Он говорит, что ему срочно требуется аудиенция по делу, касающемуся жизни и смерти короля.
— Я приму его в вестибюле, — ответил Барни и шагнул к дверям. — Подождите нас здесь, принц Людвиг.
Через минуту он вернулся в комнату. Его лицо выражало новую надежду.
— Мой дорогой принц, — произнес Барни. — Я клянусь всем святым для меня, что благородная кровь Рубинротов действительно течет в моих жилах, и поскольку Бог мне судья — только истинный Леопольд Лутский должен быть коронован сегодня. Теперь мы должны подготовиться к коронации. Если в соборе начнутся беспорядки, принц Людвиг, ваша шпага защитит короля.
— Когда я с вами, я знаю, что вы — настоящий король, — проговорил фон дер Танн. — Когда я видел вас на поле сражения, я молился, чтобы не произошло ошибки. Бог свидетель тому, что я прав. Но да поможет вам Господь, если вы играете в свои игры со старым Людвигом фон дер Танном!
Когда старый принц вышел из апартаментов, Барни послал за Бутцовом и торопливо вошел в ванную. Вскоре дворецкий доложил о приходе лейтенанта, и Барни принял его — весь в мыльной пене.
— Что вы делаете, сир? — пораженно спросил Бутцов.
— Да бросьте вы это «сир», старина, — отмахнулся Барни Кастер из Беатрис. — Сегодня пятое ноября, и я наконец-то сбриваю этот дурацкий веник. Король нашелся!
— Что?! — воскликнул Бутцов. Как бы он ни относился к настоящему Леопольду, он не мог скрыть радости, что найден законный наследник Лутского престола.
— В соседней комнате сидит человек, который знает, где Коблич и Менк прячут короля, — продолжал Барни. — Позовите его сюда.
Бутцов поспешил выполнить распоряжение и через секунду вернулся вместе со старым лавочником из Тафельберга.
Закончив бритье, Барни отдал этим двоим распоряжение:
— В восточной стороне комнаты хранится парадное одеяние для коронации, а в маленькой гардеробной висит длинный серый плащ. Сложите все это в большой узел, чтобы отнести его, куда должно. А вы, Бутцов, — продолжил Барни после того, как его приказ исполнили, — позаботьтесь о моем и своем револьверах и шпагах. Вполне возможно, что оружие потребуется нам уже минут через десять.
Быстро завершив свои приготовления, Барни вышел из ванной. От его роскошной бороды, как он и надеялся, даже следа не осталось. Бутцов невольно улыбнулся, посмотрев на него.
— Должен сказать, Ваше Величество, что борода не слишком портила вашу благородную внешность, — заметил он.
— Украшения никогда не портят, старина, — ответил Барни, влез в военную форму, пристегнул шпагу, убрал револьвер в портупею и быстро прошел к маленькой двери с противоположной стороны апартаментов.
Все трое вышли в узкий, редко используемый коридор, спустились на один пролет лестницы и оказались в задней части дворцового двора. Там ждали конюхи, слуги и солдаты. Они отдали честь Бутцову, кивнули лавочнику, а гладко выбритого молодого незнакомца лишь удостоили взглядом. Было совершенно очевидно, что без бороды никто не принимает Барни за короля. На конюшне Бутцов взял трех лошадей, и вскоре три всадника галопом пронеслись по узкой боковой улочке на холмистую окраину Луштадта. Они скакали молча, пока не добрались до старого каменного строения. Окна дома были заколочены досками, да и вообще вид у него был давно заброшенный и нежилой. Некогда роскошный сад густо зарос сорняками, ноябрьский ветер шуршал засохшими листьями. Каменная стена, которая в прежние времена окружала поместье, была почти полностью разрушена, и камни ее пошли на фундамент небольшого домика в дальнем конце участка.
Через пролом в стене трое проследовали в дальний конец сада, где их приближение оставалось незамеченным из домика, и спешились, оставив лошадей на попечение тафельбергского лавочника. Барни и Бутцов быстро прошли к воротам, которые тяжело, со скрипом, распахнулись, держась на одной ржавой петле. Они знали, что времени на меры безопасности и отработку стратегии у них нет. Теперь все зависело от того, насколько смелым и решительным станет их нападение. Они проскочили через дворик и молниеносно ворвались в дом.
Двоим смельчакам повезло: четверо сидевших в старой темной библиотеке не заметили их. Они остановились и прислушались. Говорил Коблич:
— Менк, пойми: всем командует регент. Только это дело может спасти наши шеи. И он говорит, что дело надо сделать тебе, поскольку этот парень сбежал из Бленца по твоей небрежности.
В дальнем углу комнаты скорчилась жалкая, дрожащая от страха фигура. Услышав слова Коблича, она поднялась на ноги. Это был король.
— Сжальтесь! Пощадите меня! — выкрикнул он. — Не убивайте! Я уеду далеко-далеко, где никто не узнает, что я жив, а вы скажите Питеру, что я умер. Скажите ему что угодно, только оставьте меня в живых. О, зачем только я слушал этого проклятого дурака, который соблазнял меня мыслями о возвращении короны! Они принесли мне одно страдание. Корона стала для меня смертным приговором.
— А почему бы нам и вправду его не отпустить? — предложил солдат, молчавший до этого. — Если мы не убьем его, нас не смогут повесить за убийство.
— Не будьте так уверены, — возразил Менк. — Если он уедет и никогда больше не вернется, чем мы докажем, что не убивали его, если нас станут обвинять в убийстве? А если мы его отпустим, а потом он вдруг вернется и взойдет на трон, то обязательно позаботится, чтобы нас повесили за предательство. Самое безопасное — вознести его туда, откуда он не вернется, чтобы угрожать нам. Я сделаю это по приказу Питера, и пусть кровь короля будет на руках Питера — я подчиняюсь приказу господина. Вы двое будете свидетелями, что я сделал это собственными руками.
С этими словами капитан Эрнст Менк обнажил шпагу и шагнул к королю — но так и не прикоснулся к монарху. Душераздирающий крик несчастного короля почти заглушил другой звук, раздавшийся в заброшенной комнате. Этот звук был грохотом выстрела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
При имени «Рубинрот» Барни вздрогнул — это была девичья фамилия его матери. И тут пришло неожиданное озарение. Он вдруг понял, почему отмалчивались его родители, когда Барни расспрашивал их о своем детстве.
— Принц Людвиг, — серьезно ответил молодой человек, — я храню в своем сердце самое доброе отношение к государству Лута. В течение трех недель я делал все, что мог, и сотни раз рисковал жизнью ради того, чтобы законный наследник получил престол Луты. Я… — Он остановился, не зная, как начать признание, на которое решился. Он был уверен, что это признание вознесет на трон Питера Бленца, поскольку старый принц обещал поддержать регента, если будет доказано, что Барни самозванец. — Я… — снова начал американец — но тут снова постучали в дверь.
— Посыльный, Ваше Величество, — объявил дворецкий. — Он говорит, что ему срочно требуется аудиенция по делу, касающемуся жизни и смерти короля.
— Я приму его в вестибюле, — ответил Барни и шагнул к дверям. — Подождите нас здесь, принц Людвиг.
Через минуту он вернулся в комнату. Его лицо выражало новую надежду.
— Мой дорогой принц, — произнес Барни. — Я клянусь всем святым для меня, что благородная кровь Рубинротов действительно течет в моих жилах, и поскольку Бог мне судья — только истинный Леопольд Лутский должен быть коронован сегодня. Теперь мы должны подготовиться к коронации. Если в соборе начнутся беспорядки, принц Людвиг, ваша шпага защитит короля.
— Когда я с вами, я знаю, что вы — настоящий король, — проговорил фон дер Танн. — Когда я видел вас на поле сражения, я молился, чтобы не произошло ошибки. Бог свидетель тому, что я прав. Но да поможет вам Господь, если вы играете в свои игры со старым Людвигом фон дер Танном!
Когда старый принц вышел из апартаментов, Барни послал за Бутцовом и торопливо вошел в ванную. Вскоре дворецкий доложил о приходе лейтенанта, и Барни принял его — весь в мыльной пене.
— Что вы делаете, сир? — пораженно спросил Бутцов.
— Да бросьте вы это «сир», старина, — отмахнулся Барни Кастер из Беатрис. — Сегодня пятое ноября, и я наконец-то сбриваю этот дурацкий веник. Король нашелся!
— Что?! — воскликнул Бутцов. Как бы он ни относился к настоящему Леопольду, он не мог скрыть радости, что найден законный наследник Лутского престола.
— В соседней комнате сидит человек, который знает, где Коблич и Менк прячут короля, — продолжал Барни. — Позовите его сюда.
Бутцов поспешил выполнить распоряжение и через секунду вернулся вместе со старым лавочником из Тафельберга.
Закончив бритье, Барни отдал этим двоим распоряжение:
— В восточной стороне комнаты хранится парадное одеяние для коронации, а в маленькой гардеробной висит длинный серый плащ. Сложите все это в большой узел, чтобы отнести его, куда должно. А вы, Бутцов, — продолжил Барни после того, как его приказ исполнили, — позаботьтесь о моем и своем револьверах и шпагах. Вполне возможно, что оружие потребуется нам уже минут через десять.
Быстро завершив свои приготовления, Барни вышел из ванной. От его роскошной бороды, как он и надеялся, даже следа не осталось. Бутцов невольно улыбнулся, посмотрев на него.
— Должен сказать, Ваше Величество, что борода не слишком портила вашу благородную внешность, — заметил он.
— Украшения никогда не портят, старина, — ответил Барни, влез в военную форму, пристегнул шпагу, убрал револьвер в портупею и быстро прошел к маленькой двери с противоположной стороны апартаментов.
Все трое вышли в узкий, редко используемый коридор, спустились на один пролет лестницы и оказались в задней части дворцового двора. Там ждали конюхи, слуги и солдаты. Они отдали честь Бутцову, кивнули лавочнику, а гладко выбритого молодого незнакомца лишь удостоили взглядом. Было совершенно очевидно, что без бороды никто не принимает Барни за короля. На конюшне Бутцов взял трех лошадей, и вскоре три всадника галопом пронеслись по узкой боковой улочке на холмистую окраину Луштадта. Они скакали молча, пока не добрались до старого каменного строения. Окна дома были заколочены досками, да и вообще вид у него был давно заброшенный и нежилой. Некогда роскошный сад густо зарос сорняками, ноябрьский ветер шуршал засохшими листьями. Каменная стена, которая в прежние времена окружала поместье, была почти полностью разрушена, и камни ее пошли на фундамент небольшого домика в дальнем конце участка.
Через пролом в стене трое проследовали в дальний конец сада, где их приближение оставалось незамеченным из домика, и спешились, оставив лошадей на попечение тафельбергского лавочника. Барни и Бутцов быстро прошли к воротам, которые тяжело, со скрипом, распахнулись, держась на одной ржавой петле. Они знали, что времени на меры безопасности и отработку стратегии у них нет. Теперь все зависело от того, насколько смелым и решительным станет их нападение. Они проскочили через дворик и молниеносно ворвались в дом.
Двоим смельчакам повезло: четверо сидевших в старой темной библиотеке не заметили их. Они остановились и прислушались. Говорил Коблич:
— Менк, пойми: всем командует регент. Только это дело может спасти наши шеи. И он говорит, что дело надо сделать тебе, поскольку этот парень сбежал из Бленца по твоей небрежности.
В дальнем углу комнаты скорчилась жалкая, дрожащая от страха фигура. Услышав слова Коблича, она поднялась на ноги. Это был король.
— Сжальтесь! Пощадите меня! — выкрикнул он. — Не убивайте! Я уеду далеко-далеко, где никто не узнает, что я жив, а вы скажите Питеру, что я умер. Скажите ему что угодно, только оставьте меня в живых. О, зачем только я слушал этого проклятого дурака, который соблазнял меня мыслями о возвращении короны! Они принесли мне одно страдание. Корона стала для меня смертным приговором.
— А почему бы нам и вправду его не отпустить? — предложил солдат, молчавший до этого. — Если мы не убьем его, нас не смогут повесить за убийство.
— Не будьте так уверены, — возразил Менк. — Если он уедет и никогда больше не вернется, чем мы докажем, что не убивали его, если нас станут обвинять в убийстве? А если мы его отпустим, а потом он вдруг вернется и взойдет на трон, то обязательно позаботится, чтобы нас повесили за предательство. Самое безопасное — вознести его туда, откуда он не вернется, чтобы угрожать нам. Я сделаю это по приказу Питера, и пусть кровь короля будет на руках Питера — я подчиняюсь приказу господина. Вы двое будете свидетелями, что я сделал это собственными руками.
С этими словами капитан Эрнст Менк обнажил шпагу и шагнул к королю — но так и не прикоснулся к монарху. Душераздирающий крик несчастного короля почти заглушил другой звук, раздавшийся в заброшенной комнате. Этот звук был грохотом выстрела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67