И у мужчин, и у женщин волосы были перевязаны сыромятными ремнями, закрывавшими лоб и завязанными сзади. За эту кожаную ленту у многих были засунуты перья, цветы, а то и хвосты мелких млекопитающих. У всех на шеях были ожерелья из зубов или когтей диких животных, много носили и металлических ручных и ножных браслетов.
Фактически все это были несомненные признаки самого примитивного развития — раса еще не поднялась даже до уровня ведения сельского хозяйства или разведения домашних животных. Это были охотники — самый нижний слой в эволюции человеческой расы, известный науке.
И все же, когда я смотрел на их красивой формы головы, красивые лица и разумные глаза, трудно было поверить, что я не среди своих. Только приняв во внимание их образ жизни, убожество одежды, полное отсутствие даже признаков роскоши, я был вынужден признать, что они, и правда, всего лишь невежественные дикари.
Бакингем отобрал у меня мое оружие, хотя у него явно не было ни малейшего подозрения в его предназначении, и когда мы дошли до лагеря, он демонстрировал с гордостью одержанной победы и меня и мои руки.
Обитатели лагеря сгрудились вокруг меня, изучая мою одежду и вскрикивая от изумления при каждом новом открытии — пуговицах, пряжках, карманах и клапанах. Это было просто невероятно, ведь рукой было подать до того «места, где всего двести лет назад был расположен величайший город мира.
Они привязали меня к маленькому деревцу посреди одной из кривых улочек, девушку же они. отпустили сразу же как мы вошли в поселок. Она поспешила к большой хижине почти в центре лагеря, а люди приветствовали ее, выражая всячески свое уважение.
Вскоре она вернулась с красивой седовласой женщиной, явно ее матерью. Старшая женщина держала себя с королевским достоинством, что выглядело потрясающе среди такого примитивного убожества.
По мере того, как она подходила, люди освобождали ей и ее дочери путь. Когда они подошли и остановились передо мной, старшая женщина обратилась ко мне.
— Моя дочь рассказала мне, — сказала она, — как ты освободил ее из рук людей страны слонов. Если бы Веттин жил, с тобой обращались бы хорошо, но теперь меня взял Бакингем, и он король. Тебе не на что надеяться с таким животным, как Бакингем.
Тот факт, что Бакингем стоял в шаге от нас и был слушателем заинтересованным, ничуть не смягчило ее выражений.
— Бакингем — свинья, — продолжала она. — Он трус. Он напал на Веттина сзади и воткнул свое копье в него. Он долго королем не будет. Кто-нибудь скорчит ему рожу, и он убежит и прыгнет в реку.
Люди начали хихикать и хлопать в ладоши. Бакингем побагровел. Ясно было, что он далеко не популярен.
— Если бы он посмел, — добавила старая леди, — он бы сейчас убил меня, но он не посмеет. Он слишком большой трус. Если бы я могла, я с радостью помогла тебе. Но я всего лишь королева — средство, которое помогает передавать незапятнанной королевскую кровь еще с тех дней, когда Велибритания была могущественной страной.
Слова старой королевы очень заметно подействовали на толпу любопытных дикарей, окружавшую меня. Когда они поняли, что старая королева относится ко мне дружелюбно и что я освободил ее дочь, их интерес ко мне стал более дружелюбным тоже, и я услышал много голосов в мою защиту и просьбы не обижать меня.
Но теперь вмешался Бакингем. Он совершенно не собирался терять добычу. Неистово грозя всем, он приказал людям разойтись по своим хижинам, а двум своим воинам велел оттащить меня в убежище в одной из землянок поблизости от его хижины.
Здесь он швырнул меня на землю, связав мне колени и привязав их сзади к моим запястьям. Там они меня и оставили лежать на животе — в самой неудобной и неестественной позе, причем вскоре к этим неудобствам добавилась еще и боль веревок, врезавшихся в тело.
Всего несколько дней назад мысли мои были заняты тем, как я буду принимать приветствия от культурных англичан в связи с моим прибытием в Лондон. Сегодня я собирался сидеть на почетном месте на банкете в одном из самых изысканных клубов Лондона, принимая знаки уважения и восторга.
А в действительности я лежу со связанными руками и ногами, правда, практически на том месте, где когда-то в старину стоял Лондон, но вокруг только первобытная дикость, а я — пленник полуголых дикарей.
Думал я и о том, что же с Делкартом, Тейлором и Снайдером. Будут ли они разыскивать меня? Они могут никогда меня не найти, даже если и будут, да и что они смогут предпринять одни против целой орды диких воинов?
Если бы я только мог предупредить их! Я подумал о девушке — несомненно, она могла бы переговорить с ними, но как мне с ней связаться? Придет ли она повидать меня до того, как меня убьют? Казалось невероятным, что она хотя бы не попытается помочь мне; и все же я начал припоминать, что она даже не пробовала заговорить со мной после того, как мы попали в деревню. В тот же момент, как ее освободили, она поспешила к матери. И хотя она с матерью вернулась, она не заговорила со мной даже после этого. Я начал испытывать сомнения.
В конце концов я решил, что единственный человек, кто дружественно ко мне относится — это старая королева. По какой-то необъяснимой причине мой гнев против девушки и ее неблагодарности стал приобретать поистине колоссальные размеры.
Долгое время я ждал, что кто-нибудь придет ко мне в мою темницу, кого я смогу попросить передать словцо королеве, но меня, видимо, забыли. Неестественная поза, в какой я вынужден был лежать, стала просто невыносимой. Пока мне не удалось частично перевернуться набок, я весь извертелся и перекрутился. Но теперь мне был частично виден вход в мой подвал.
Вскоре мое внимание привлекла какая-то тень и вскоре появилась детская фигурка, двигавшаяся на четвереньках. И наконец маленькая девочка подползла ко входу и осторожно вползла внутрь. Глаза ее были широко раскрыты от ужаса и любопытства.
Я молчал, чтобы не спугнуть ее. Но потом, когда глаза ее привыкли к полумраку в помещении, я улыбнулся.
Выражение страха в глазах моментально сменилось ответной улыбкой.
— Кто ты, малышка? — спросил я.
— Меня зовут Мэри, — ответила она, — я сестра Виктори.
— А кто такая Виктори?
— Ты не знаешь кто Виктори? — удивилась она.
Я покачал головой.
— Ты спае ее от людей из страны слонов, и ты еще говоришь, что ты ее не знаешь! — воскликнула она.
— О, так она Виктори, а ты ее сестра! Я не слышал ее имени. Поэтому я не знал, о ком ты говоришь, — объяснил я. Так это маленький гонец. Судьба стала много добрее ко мне.
— Ты можешь кое-что сделать для меня, Мэри? — спросил я.
— Если сумею.
— Иди к своей матери, королеве, и попроси ее прийти ко мне.
Она сказала, что все сделает и с прощальной улыбкой оставила меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30